Рут наконец хватилась помощника, увидела, что он болтает с двумя неизвестными, и резко окликнула. Патрик прервался, подвел к ней детективов и представил их.
Снова неразличимое бормотание, новые кивки (остальные танцовщики удивленно переглядывались). Затем полицейские удалились в противоположный от Джульет угол и стали наблюдать, а хореограф возвратилась к постановке сцены молодецкого кулачного сражения между Пипом и благородным родственником мисс Хэвишем Гербертом Покетом. Мюррей и до этого почти не смотрел на Джульет, а теперь внимательно следил за Рут и за танцем.
Покета танцевал Алексей Островский, который, как выяснила Джульет, был восходящей звездой Кировского театра, когда решил перейти в труппу Янча. У него не было намерений задерживаться в кордебалете, и Рут не собиралась надолго оставлять танцовщика на вторых ролях.
— «Давай подеремся!» Вот что ты буквально говоришь Пипу, — объясняла она Алексею. — «Давай подеремся!» Ты ищешь драки. Драка — твоя забава. Представь, что ты богатенький парень и только что заработал второй пояс в тренировочном центре карате в Верхнем Ист-Сайде. Знаешь, что такое пояс в карате?
Русский кивнул. На нем были красное трико и что-то вроде черной курточки, которая оставляла открытой большую часть груди — узкой и безволосой, но хорошо скроенной. Обычная самодовольная усмешка и теперь слегка кривила красивые губы. Джульет подумала, что эта инстинктивная гримаса превосходства вызвана тем, что он получил роль.
— Тебе не терпится испробовать все приемы, и вот ты встречаешь живого придурка, на котором можно все обкатать, — продолжала хореограф и повернулась к Хейдену, который стоял потупившись, словно, глядя в пол, мог лучше сосредоточиться. — А тебя в этом эпизоде Диккенс сравнивает с диким волчонком или зверем. — Харт резко вскинул глаза. — Он говорит, что ты ощущаешь себя зверем после того, как сбиваешь с ног Покета, — и не однажды, а много раз. Ведь это он напал на тебя, а сил в нем нет, несмотря на все его ужимки и прыжки. И еще потому, что между вами Эстелла. И Эстелла, — Электра, подойди сюда, — Эстелла за вами наблюдает.
Электра Андреадес легко вскочила и присоединилась к небольшой группе. Она двигалась механически, мысли витали где-то далеко. Однако балерина заставляла себя прислушиваться к словам хореографа, потому что выполняла все указания Рут. Джульет заметила, как она бросила на Харта говорящий взгляд — бессловесную просьбу о помощи, поддержке, доброте. И ее снова поразило, насколько Электра ближе партнеру, чем мужу. Их взаимопонимание напоминало общение близнецов, словно за годы работы, танца они выработали особый язык. Рут начала постепенно создавать рисунок танца — сейчас она напоминала скульптора, разминающего в руках глину.
— Смотри пристальнее, — говорила она. — Пожалуй, здесь мы создадим нечто вроде параллели подсматривающему Пипу в па-де-де Эстеллы и мисс Хэвишем. Нет, пока не уверена… Но во всяком случае, когда драка кончена, Эстелла говорит Пипу: «Если хочешь, можешь меня поцеловать». И ты, Харт, разумеется, ее поцелуешь. В щеку, которую она тебе подставит. — Рут свела Электру и Хейдена вместе и подняла за подбородок лицо балерины так, чтобы щека оказалась напротив бескровных губ партнера.
Позади нее забытые Кирстен и Сабатино пытались повторить те же движения. А солист Артуро Руиз ждал указаний, как вести себя второму Покету.
— Понял? — продолжала хореограф. — Но это не дар, а подачка. Чаевые, будто швыряешь коридорному пару скомканных баксов. И постоянно думай о себе как о звере — грубом, приземленном, неотесанном. Не благородном, не возвышенном, не просвещенном, не величественном… — Рут запнулась и, виновато покосившись на Джульет, встретилась с ее многозначительным взглядом. Смущенно похлопала Харта по руке и поспешно закончила: — Ну, я уверена, ты все понимаешь.
А Джульет подумала, что тоже смутилась бы, если бы пришлось похлопать Хейдена по руке. Это казалось неловкостью, если только ты не партнерша, привыкшая к условным прикосновениям и ласкам. В нем ощущалось некое сияние, которое охлаждало желание касаний и поглаживаний, одновременно притягивающая и отталкивающая, почти стерильная чистота. Трудно было себе представить Харта, скажем, хихикающим, икающим или телесно раскрепощенным. Он был из тех людей, для кого урчание в животе казалось трагедией. Самообладание! Все было под контролем у Хейдена. И тем не менее этот человек был интеллигентным, приветливым, легким в общении. Да, решила Джульет, Харт не так прост, как показалось ей с первого взгляда.
Но каковы бы ни были его истинные чувства, телом Харт отдался Рут. Сначала он работал с Алексеем, изображая проказливыми прыжками то грозящего, то насмешливого Пипа. Но еще до того, как хореограф начала репетировать, что-то ощутил внутри и почти по-обезьяньи сгорбил плечи. Джульет обрадовалась, что (хотя и случайно) не ошиблась в артисте: Хейден был способен сыграть «приземленного» Пипа. Рут внимательно следила за его экспериментами и соединяла их в общий рисунок с танцем Покета.
— Замечательно! — воскликнула она в ответ на импровизацию пируэта, в котором Харт, казалось, чуть не потерял равновесие, и Джульет узнала в голосе подруги неподдельный восторг. Она отвела глаза от репетирующих, взглянула на Лэндиса. И с удивлением заметила, что тот смотрит на нее. В тот миг, когда их взгляды встретились, детектив показал глазами на дверь и поднял указательный палец. Это надо было понимать так: «Выходи в коридор и жди». Джульет, не обращая внимания на укоризненный взгляд Рут, повиновалась. В коридоре было пусто, только в воздухе разлетались фортепьянные аккорды из соседних репетиционных.
Через несколько минут к ней вышли Лэндис и Фейлз, состоялось формальное знакомство.
— Мы можем где-нибудь спокойно поговорить?
Джульет предвидела такой вопрос и проверила следующую по коридору студию. Она оказалась пуста. Все трое прошли туда. Мюррей увлек ее подальше от окошка в двери, чтобы не заметили из коридора.
— Полицейские и воры, — смущенно пошутила Джульет.
— Если верить тебе, то полицейские и убийцы, — поправил Лэндис, который, судя по всему, решил держать дистанцию. И Джульет подумала, что так даже лучше. — Можно я воспользуюсь твоим мобильным телефоном? — попросил детектив. — Хочу позвонить в лабораторию, узнать результаты.
— А что, ребята, город не обеспечивает вас связью? — поинтересовалась она.
Мюррей рассмеялся:
— Мы до сих пор печатаем рапорты на машинках. А ты пока помоги детективу Фейлзу составить план зала номер три.
Джульет обозначила основные ориентиры: зеркала, станки, ящик с канифолью, а полицейский в это время быстро рисовал в записной книжке со спиральной пружинкой. Мюррей отошел в угол и тихо разговаривал по телефону. Джульет невольно улыбнулась, вспомнив, как странно выглядели сыщики в репетиционной. И решила, что сама не лучше — в глазах танцовщиков выглядит неуклюжей, нелепой фигурой.
Вскоре Лэндис сложил мобильник и возвратился с задумчивым лицом.
— Ты была права, — сказал он Джульет, отдавая аппарат, и повернулся к Фейлзу. — Напиток был изрядно сдобрен экстази.
— А отпечатки пальцев? — с надеждой спросила Джульет.
Лэндис покачал головой:
— Проверим, что удалось обнаружить. Но боюсь, что это ничего не доказывает. Кто угодно мог невинно глотнуть из горлышка или подать бутылку хозяину. Ты и сама могла наследить, когда открывала дома рюкзак.
— Я тебе говорила, что не открывала его дома, — раздраженно отрезала Джульет.
— Плюс продавец или посыльный, — продолжал Лэндис.
— Бутылка куплена в автомате.
— Откуда ты знаешь?
Несколько секунд Джульет не отвечала.
— Просто мне так кажется. Такие же продаются здесь в автомате в комнате отдыха артистов.
— Проверим. И попытаемся выяснить, не видел ли кто-нибудь, какой покупал колу. И когда. Если бутылка была куплена внутри здания и в нее подсыпали наркотик, надо будет узнать, кто мог находиться рядом с момента ее приобретения. Сюда не проникнуть посторонним?
