— Кстати, как тебе удастся… — попыталась вставить слово Джульет, но ей опять не удалось договорить.

— Заканчиваю, Джули. Пора бежать. Тут принесли еще одно тело. — Мюррей разъединился, в ухе Джульет громко щелкнуло.

Джули?

Как обычно, репетиция «Больших надежд» была назначена на двенадцать часов в зале номер три. Участвовала вся труппа. Обычный порядок вещей нарушали просочившиеся в фойе журналисты, которые немного задержали Джульет. Когда она оказалась в репетиционной, танцовщики были в сборе. У многих покраснели глаза, и все чаще обычного цеплялись за талии и плечи товарищей. Бумажные салфетки так и порхали в изящных пальчиках. Джульет удивилась, заметив, как Электра Андреадес прижимается к мужу — молча, как человек, на время потерявший самообладание и ищущий утешения. Хотя почти все и так знали о смерти Антона — репетиции в студии начались два часа назад, — Грег Флитвуд усадил труппу, встал и произнес речь.

Судя по всему, Грег не ложился всю ночь: его глаза тоже покраснели, обычно торчащие волосы были прилизаны, голос звучал мрачно. Рядом с ним с застывшим взглядом мыкался Макс. Он явно ломал голову, как преодолеть постигшую студию пиаровскую катастрофу.

— Вы все, вероятно, уже знаете, что вчера вечером погиб Антон Мор, — начал Грег, и его глаза неожиданно наполнились слезами. — Он умер от гипотермии, потому что принял наркотик, который возымел такое неожиданное действие. Никакими другими деталями мы пока не располагаем, и я прошу вас ни о чем не распространяться перед журналистами. Я уверен, Антон хотел бы, чтобы мы продолжали постановку, которой он отдал столько сил…

Поднявшись рано, Джульет почувствовала, что засыпает. Она слушала речь краем уха и скользила взглядом по лицам танцовщиков. Электра наконец отлепилась от мужа, сгорбилась на полу и подтянула колени к груди. Она выглядела потрясенной. Более чем потрясенной. Напуганной? Райдер вытянул вперед длинные, мощные ноги, глаза смотрели трезво и твердо. Напротив Электры расположился ее партнер Харт. Он тоже не мог прийти в себя, но был скорее расстроен, чем испуган. Лили Бедиант не сводила с Грега фиалковых глаз, ее бесстрастное лицо ничего не выражало. Джульет внезапно вспомнила вопрос детектива. Знала или не знала Лили, что Антон принимал нардил? Если лекарство требует стольких ограничений, это трудно утаить от близкого человека. Обычно сдержанная Кирстен Ахлсведе плакала. Алексей больше не строил из себя умника; он закрыл голову руками, словно не желал знать, что произошло. Сочные губы Олимпии Андреадес кривились, глаза затуманились и покраснели. А Викторин, которая провела в больнице всю ночь без сна, не пришла.

Если кто-нибудь из присутствовавших в зале и был виноват в смерти Антона, Джульет не смогла прочитать этого по их лицам. Хотя как она проявляется, эта вина? Джульет постаралась вспомнить, как ведет себя сама, когда хочет что-нибудь скрыть. Не убийство, конечно, и не серьезное преступление — порывы такого рода немедленно гасились ее личностью, а, скажем, ложь или ошибку в отношениях с людьми. Однажды, чтобы не ходить к надоедливой знакомой, она прикинулась, что должна срочно уехать на выходные по делам за границу. И неожиданно столкнулась с ней у рыбного прилавка в «Зейбарсе». Что она ответила недоумевающей знакомой? На случай подобных неожиданностей у нее всегда была заготовлена версия. Джульет хмыкнула, заключив, что в тот день она излагала свою историю слишком напористо. Улыбалась чаще, чем обычно, растягивала губы, немного заискивала, словно в ней проявился чисто животный инстинкт — стремление задобрить злого хищника. Рассказ чрезмерно изобиловал деталями. Перед расставанием Джульет потянуло поцеловать свою мучительницу, хотя это было совсем не в ее духе. Так случалось только когда она сталкивалась с человеком, перед которым чувствовала себя виноватой. А до и после случайной встречи она не испытывала ровным счетом ничего, кроме радости, что удалось избежать скучнейшей вечеринки.

Джульет потеряла нить рассуждений Флитвуда. К действительности ее вернул голос Рут, которая заняла место руководителя студни. Рут покосилась на Грега — с того слетела вся его самоуверенность, он забился в угол подле Макса. Любовник и начальник, неужели Грег не ведал, что Антону прописали нардил? Ведь это он принимал Мора в труппу. И если депрессия танцовщика продолжалась долго, наверняка должен был задаться вопросом: поддавалась ли она какому-то контролю? Студия Янча была его бизнесом, артисты — его средством к существованию, его репутацией. Каков же мог быть его возможный мотив?

Рут тоже говорила хриплым голосом, вокруг ее глаз обозначились красные круги. Но Джульет предпочитала не знать, что заставило ночью реветь подругу: жалость к покойному или жалость к себе. Когда Джульет пришла, она вцепилась ей в руку и порывисто прошептала:

— Спасибо.

Речь перед труппой показала ее с лучшей стороны.

— То, что нам предстоит сегодня, жестоко, даже бесчеловечно, — начала она. — Была бы моя воля, я бы убежала домой, как следует выплакалась и проспала бы целую неделю. Знаю, что многие из вас поступили бы точно так же. Но это не выход. Мы обязаны продолжать. И продолжать без Антона. В противном случае мы рискуем проектом, над которым так усердно работали, чтобы претворить его в жизнь. Таким образом… Харт, я прошу тебя принять партию первого Пипа. Ты хоть и загружен в других постановках, но справишься.

Харт Хейден покосился в сторону Грега Флитвуда. Тот кивнул.

— Хорошо, — ответил танцовщик. Джульет заметила, что под маской красивого лица зрело новое выражение, но он умел держать себя в руках и удерживался от его демонстрации. Что это было: радость от того, что он стал первым? Тревога, что придется больше трудиться? Профессиональная решимость справиться с поставленными задачами? Или новый всплеск горя?..

Тем временем Рут продолжала:

— Кирстен, боюсь, что с Хартом придется танцевать Электре. Я не могу тебя поставить с ним в паре, разве что ты укоротишься на полфута. — Ее шутка была встречена молчанием. — Ты будешь продолжать репетировать Эстеллу во втором составе с Ники Сабатино. Надеюсь, ты понимаешь, как я ценю твой вклад, и будешь работать так же упорно. Электра, ты справишься с первой Эстеллой?

Электра кивнула и виновато посмотрела на Кирстен. Та изобразила гордое безразличие, но при этом сморгнула с глаз слезы.

— Лили, ты остаешься первой мисс Хэвишем. Но я хочу, чтобы одновременно ты разучивала партию Эстеллы. Ники, возьмешь на себя второго Пипа?

Курчавый, темноволосый полубог, которого Джульет давно выделяла из остальных, утвердительно наклонил голову. Луис Фортунато сел за рояль. Репетиция началась.

Вспомнив, что ей пора возвращаться на вечеринку леди Портер, Джульет поднялась, чтобы ускользнуть в прошлое, но в этот момент отворилась дверь и в репетиционную вошли детектив Мюррей Лэндис и с ним еще один мужчина, тоже полицейский. Ему не потребовалось никакой шляпы охотника, чтобы Джульет безошибочно определила сыщика. Позже Джульет узнала его имя: Том Фейлз из убойного отдела северного Манхэттена, которого назначили в напарники Мюррею по этому делу.

Том был крупный, широкий в кости мужчина, с выпученными по сторонам тонкого красного носа голубыми глазами. Он носил такие же свободные брюки цвета хаки и спортивную куртку, как и его напарник, от чего Мюррей сделался подозрительно рядовым. Но и в том и в другом было нечто такое, что заставляло их производить впечатление экранных сыщиков. Что именно? Ни врачи, ни юристы (не говоря уж о писателях) ничем не напоминали своих телевизионных двойников, разве что реальный человек копировал киношное подражание своей профессии. Но по каким-то причинам стоило появиться полицейскому офицеру, и в голове тотчас возникал суперподлинный образ вымышленного сыщика. Быть может, подумала Джульет, постановки о полицейских сделаны лучше, чем о медиках и адвокатах? Или у полиции есть свои консультанты в кино?

Заинтересовавшись, как поведет себя подруга, Джульет остановилась на полпути к выходу и села на пол, словно с самого начала именно так и хотела поступить — поменять стул на голый линолеум. Два детектива сразу привлекли внимание Патрика (и всех остальных в зале, кроме ничего не замечавшей Рут). Помощник хореографа тут же поспешил им навстречу, и Джульет услышала его удивленное «О!» явно после того, как ему показали удостоверения. Затем последовало тихое бормотание, она не сумела разобрать ни слова. Патрик жестами показывал, где танцевал Антон, где и как он упал, где находилась вся остальная труппа.