Она старается завязать с ним разговор и иногда предлагает ему перелезть через стену и посмотреть на их красивый сад или приглашает зайти в гости, но сосед вечно занят, благодарит и отказывается: «Спасибо, как-нибудь в другой раз». Никто в округе ничего о нем не знает — не человек, а загадка.

Но Карлино, похоже, задает ему кучу вопросов и получает ответы, потому что потом рассказывает, как может, что у соседа есть лодка и он ездит на ней ловить рыбу, а еще он умеет водить самолеты и учит людей летать. Карлино теперь ходит, задрав голову.

— Маса лёт! — ликует он, завидев в небе самолет. — Маса лёт!

А недавно сосед вот что надумал: если наловит много рыбы, то передает с Карлино несколько рыбин — для мамы.

Она чуть сознание не теряет от счастья и тут же бежит к стене, чтобы пригласить его поужинать вместе с ними, но он уже вернулся к себе и графине не докричаться, а если она выходит на улицу, поворачивает за угол и звонит у ворот — не открывает. Она, набравшись смелости, пробирается до самой лестницы, до стеклянной двери, и видит, что у соседа горит свет, слышит, что включен телевизор. Как-то раз она спросила его, почему у него в квартире все время слышны голоса и музыка, даже когда дома никого нет, и сосед ответил, что никогда не выключает ни свет, ни телевизор — оставляет как фон. Потому что очень неприятно, когда дома темно и тихо.

Той женщины, которая жила с соседом, играла на скрипке и выращивала цветы, больше нет. Теперь осень, и цветы поникли и засохли.

Элиас пригласил Ноэми сходить поужинать в большой компании — наконец-то все увидят их вместе.

Маддалена счастлива, что у Ноэми наконец сложилась личная жизнь и она уже не синий чулок и хочет устроить праздник. Приготовила клецки с креветочным соусом, потом — икру тунца с мелко нарезанными артишоками, а на гарнир — верхушки спаржи в соусе из анчоусов. Весело напевая, она возилась с клецками и всем остальным, а Сальваторе тем временем подбирал вино.

Бестолковая графиня тоже хотела всех удивить, приготовить что-нибудь необычное и изысканное. Она попросила Анжелику помочь, посоветовать ей из румынской кухни что-нибудь необычное.

— Бифштекс! — предложила Анжелика. — Постный бифштекс!

— Да это же слишком просто, этим никого не удивишь.

— Тогда колбаски!

Так графиня ничего и не приготовила. Как всегда.

Невзирая на протесты Карлино, праздник закончился до полуночи.

Маддалена и Сальваторе погасили свет и оставили окна открытыми, потому что на Сардинии осенью жарко: листья опадают, но еще можно купаться.

Луна, как матовая лампа, освещала стол, посуду все еще не убрали, и в лунном свете она слабо мерцала.

— Разденься и сядь за стол, чтобы на тебя светила луна, — сказал Сальваторе.

Маддалена разделась, и они снова сели за стол. Бокалом с ледяным вином она провела по соскам, чтобы они затвердели. Грудь встала торчком и в лунном свете казалась еще больше.

— Расставь ноги пошире. Смочи свою йони вином и оближи пальцы. Скажи, какой у них вкус.

Он поднялся из-за стола и встал перед ней.

— Теперь расстегни мне ремень и вынь мой лингам. Оближи его хорошенько, как ты умеешь. Скажи, какой у него вкус с вином и запахом твоей йони.

Она обмакивала пальцы в вино и совала их в йони. Лизала лингам и пыталась описать оттенки вкуса. Пока они не кончили вместе, не сдержавшись: он ей в рот, а она себе в руку, и не успели войти друг в друга, а ведь, может, как раз в тот день она смогла бы зачать.

Маддалена чувствует себя несчастной. Потому что не может быть настоящего без будущего. Они так обезумели от желания, что упустили шанс, а вдруг именно сейчас сперматозоиды Сальваторе были сильней, чем обычно, а яйцеклетка Маддалены — гостеприимней.

Потом Сальваторе ушел в спальню и тут же заснул. А Маддалена вышла на балкон в прозрачной ночной рубашке, ей и в голову не пришло, что кто-то может ее увидеть, никогда она об этом не думает, хотя ночь была светлая, нежно-голубая, и все вокруг в огнях: и улица, и море.

Она услышала чьи-то голоса. Это Элиас шел с какой-то очень молодой девчушкой, а за ним небольшой кортеж: еще девушки, и среди них Ноэми. Она была в красном облегающем платье и атласной шали, с жемчужным ожерельем — ни дать ни взять, заботливая матушка ведет домой дочек в мини-юбочках и коротких маечках в обтяжку. Но на самом деле это девушки провожали Ноэми до дома. Расцеловали ее на прощание: «Спокойной ночи. Спокойной ночи». Тогда и Элиас, возглавлявший шествие, на мгновение вернулся к ней и чмокнул ее сначала в одну щеку, а затем в другую. И они двинулись в обратный путь. Чуть слышно, с легким щелчком захлопнулись ворота — Ноэми не хотелось будить близких.

Собрав все самое вкусное, что оставалось на столе, Маддалена пошла кормить Миккриу, который только и мечтает, как бы ему снова стать бродячим котом.

Правда, потом все же забеспокоилась и поднялась к сестре. Так и есть, она застала ее в слезах, и краска с ресниц текла по щекам.

— Любовь — это не для меня, — рыдала Ноэми. — Я это всегда знала. Ничего я в ней не понимаю. На этом ужасном ужине, куда он меня пригласил, мы даже сидели в разных концах стола, а он делал вид, что так и надо, как будто я просто его приятельница. Обманщик, не просто так он за мной ухаживал. И чего он ко мне привязался? Жила себе спокойно, а теперь как подумаю, что он исчезнет, умереть хочется. Плевать мне теперь на все, даже на вас, а ведь вы — моя семья. Плевать на твоего ребенка, а раньше я все молила о нем Бога. Плевать, если наша сестра наложит на себя руки. Пусть, может, так оно и лучше. Что у нее за жизнь? Да и у нас тоже? И на дом мне теперь плевать. Помнишь, как я его любила? Только о нем и думала: заботилась, экономила, ночи не спала — все прикидывала, что да как. А теперь, если Элиас опоздает, если вообще не приедет — я бы своими руками снесла этот дом вместе со всем, что в нем осталось. Дребедень все это. Мертвечина. А Бога я теперь прошу только о том, чтобы Элиас позвонил, приехал за мной и увез в эту ужасную деревню. Правда, ужасную. А для меня это лучшее место на свете. Я не создана для любви. Сил моих больше нет. Ненавижу я эту любовь. Ненавижу!

Всю дорогу сестры пели от радости: такое приключение — поездка к Элиасу в деревню. Конечно же, он хочет познакомить семью брата с родней невесты.

Сальваторе был на работе, а Карлино они оставили с нянюшкой, чтобы не мешал.

Они поднялись в горы по тропинкам, петлявшим по зарослям можжевельника, теревинфа, филиреи, мастиковых и земляничных деревьев. И чем старее были деревья, тем отчетливей им казалось, что они попали в какой-то сказочный мир. А далеко внизу виднелось море.

Что бы там Ноэми ни говорила, она прекрасно освоилась в деревне, и сестры просто диву даются, как это она ничего не боится.

За считанные месяцы она изучила здесь каждую тропку, и с животными сдружилась — любо-дорого посмотреть, а ведь Миккриу раньше просто в упор не видела.

У овец, как всегда осенью, народились ягнята, и Ноэми, заметив, какими глазами смотрит Маддалена на резвящихся с ягнятами овец, дала ей подержать ягненка — на счастье. Но овца жалобно заблеяла, и Маддалена тут же опустила ягненка обратно на землю.

Больше всего Ноэми привязалась к козам, даже звала их по именам, потому что если козы к тебе не приучены, то в кошару не вернутся — так и будут бродить сами по себе. С овцами проще. Куда их поведешь, туда и пойдут.

У брата Элиаса в овчарне — крыша с можжевеловыми балками, камин, который Ноэми умеет разжигать, а из окошек видно море.

Элиас пришел с четырьмя видами овечьего сыра, свиной щековиной с фигурными хлебцами и жареными лепешками sebadasс медом земляничного дерева, и они весело всем этим перекусили, а потом пошли к Элиасу домой, в деревню.

Дом Элиаса они уже видели много лет назад, когда его тетушка выходила замуж: там жили отец и дед Элиаса, и тетушка, разумеется, тоже — пока не нанялась прислугой в Кальяри. Теперь он живет там с братом, невесткой и племянником.