«Миссис Полачек», — сказала ему Дороти. — «Фрэнсис Полачек. П-О-Л-А-Ч-Е-К… Нет, точно не знаю. Она вдова. По-моему, жила в Хантингтон Парк, вместе с сестрой».

«Сколько еще больных находилось в лечебнице?»

«Пятеро». — Никакого сквозняка, но дрожь не унимается. — «Бога ради, объясните, что там случилось…»

«Вы не могли бы нам назвать их имена?»

«Да, конечно». — Дороти сделала глубокий вдох. Теперь и вправду стало чуть прохладнее, словно от внезапного порыва ветра. Она удивленно повернула голову. Дверца массивного шкафа стремительно надвигалась на нее, словно кто-то хотел вылезти наружу.

Дороти не успела закричать.

Несколько секунд спустя о случившемся напоминали лишь четыре открытых объекта. Окно в ванной. Шкаф. Ящик кухонного столика, где лежали ножи. И яремная вена на шее Дороти.

По телевизору наконец начали передавать прогноз погоды. Комментатор сообщил ей, что завтра будет ясно, ожидается небольшое повышение температуры.

Утреннее солнце, щедро струившее свои лучи сквозь стекло окна, окутало лысую макушку доктора Висенте золотистым ореолом.

Карен, сидевшая напротив него, постоянно щурилась и беспомощно моргала. После бессонной ночи глаза слипались, и она прижалась затылком к спинке стула, спасаясь от невыносимо яркого света. Но уклониться от пронизывающего взгляда полицейского психиатра невозможно. Как и от ответа на обезоруживающе прямые вопросы.

«Почему ваш муж оказался в лечебнице?»

«Ну сколько можно». — Карен помотала головой. — «Вчера ночью я уже все объяснила вашему лейтенанту. Вы не хотите просмотреть его записи?»

«Мне дали отпечатанный экземпляр ваших показаний». Доктор бросил взгляд на несколько листов, лежащих перед ним на столе. — «Но вы очень поможете нам, если расскажете обо всем немного подробнее». Он улыбнулся. — «Например, вы упомянули нервное расстройство мужа. Согласитесь, звучит неопределенно. Не могли бы вы описать, как оно проявилось в его поведении?»

Карен отодвинулась влево, подальше от солнца. «Если честно, говорить особо не о чем. Он просто стал совсем спокойным и безразличным. Неестественно спокойным».

«Ушел в себя? Отрешился от всего?»

«Наверное… Целыми днями сидел без дела. Не читал или смотрел телевизор — просто сидел. Не выказывал никакого желания встретиться с друзьями, даже пообедать где-нибудь, или сходить в театр. А еще постоянно спал до полудня».

«Не жаловался на слабость?»

«Нет. Брюс вообще никогда не жаловался. И никогда не говорил о том, как себя чувствует».

«О чем же он тогда говорил?»

«Ну, сначала рассказывал, что разошлет свои резюме, постарается организовать встречу с теми, кто может помочь с работой. Перед армией он занимался программированием. Но мне кажется, на самом деле всерьез ничего делать не собирался».

«Вы не пытались поговорить с мужем?»

«Нет. Потому что понимала — с ним что-то не в порядке. Хоть он и не желал объяснить, в чем причина».

«Но вы наверняка как-то обсуждали с ним сложившееся положение, прежде чем решили поместить его в закрытую лечебницу?»

Карен заставила себя поднять голову. Встретилась взглядом с доктором. — «На самом деле, Брюс сам так решил. Он понимал, что нездоров, и нуждается в помощи».

«Ясно». — Доктор Висенте устроился поудобнее. — «Но как я понял, содержание в частной клинике Грисвольда стоит довольно дорого. Вы не могли не знать, что после обращения в управление по делам ветеранов, ему предоставили бы бесплатное лечение».

«Нет — он даже слышать не хотел о госпитале для ветеранов…»

«Почему?»

«Он говорил, что психоневрологические отделения ничем не отличаются от тюрьмы. Брюс не хотел, чтобы его держали в загоне, как скотину…»

Следующий вопрос доктор задал тихим вкрадчивым голосом.

«Ваш муж никогда не содержался в таком отделении военного госпиталя, миссис Раймонд?»

От обиды воспаленные глаза Карен заволокло слезами. «Не говорите так о Брюсе! Я же сказала, он сам решил, что надо лечиться, а в тот день доктор Грисвольд хотел его выписать! Он не псих — никогда не был психом!»

Уже позже, размышляя о том, как проходила беседа, Карен поняла, что лейтенант Баррингер все время наблюдал за ними из соседней комнаты. В тот момент, окинув взглядом его фигуру, неожиданно возникшую на пороге, она лишь отметила, что офицер явно устал и ему давно пора побриться.

«Я вам не помешал?» — произнес он.

Доктор молча покачал головой. Карен прижала к глазам носовой платок.

Баррингер подошел к столу. «Я только хотел сказать, что мы распространили обращение. Его станут передавать по радио и телевидению во всех программах новостей. Мы просим родственников исчезнувших пациентов лечебницы связаться с нами, сообщить имена пропавших и предоставить сведения о том, где они могут находиться».

Доктор Висенте вздохнул. «На вашем месте, я бы не очень рассчитывал на их помощь».

«Почему?»

«Боюсь, эти люди относятся к ситуации точно так же, как миссис Раймонд. Они наверняка боятся, что своей откровенностью могут подставить собственнного мужа, жену, дочь или сына. Не забывайте, что больных поместили в частное заведение именно для того, чтобы никто не узнал об их состоянии. То, что там произошло, только укрепит их решимость защитить своих близких от возможного обвинения в убийстве».

«Согласен, шансы невелики». — Баррингер искоса посмотрел на Карен. — «Потому-то и надеялся, что у миссис Раймонд хватит здравого смысла прислушаться к нашим доводам».

Карен быстро подняла голову. «Это у вас не хватает здравого смысла! То, что Брюс содержался в лечебнице, само по себе вовсе не означает, что он как-то замешан в убийствах. Зачем ему творить такое, а потом убегать, если его собирались выписать?»

«Вы делаете скоропалительные выводы…»

«А вы?» — Карен посмотрела прямо в глаза лейтенанту. — «Утром объявили, что Дороти Андерсон зарезали, чтобы она не смогла ничего сказать полиции. Где доказательства? Людей убивают каждый день — возможно, просто случайное совпадение…»

Лейтенант пожал плечами. «В ночь побега из лечебницы машина Грисвольда исчезла со стоянки. Примерно час назад мы ее обнаружили рядом с домом, где жила Андерсон».

Карен отвернулась, но лейтенант неумолимо продолжил: «Это по-вашему тоже совпадение, миссис Раймонд?»

«Послушайте, Брюс просто не способен на насилие…»

«Вашего мужа никто ни в чем не обвиняет». Доктор Висенте поднялся, подошел к Карен. — «Пока мы знаем только одно: он вместе с другими пациентами сбежал из лечебницы. И, судя по собранным на сегодняшний день фактам, один, или несколько человек из их числа, предположительно совершил, либо совершили, серию преступлений».

«И вы признаете, что пока не знаете, кто из них убийца?»

«Верно». — Висенте сжал губы. — «Зато довольно ясно вырисовывается, что он из себя представляет. Психопатическая личность, с трудом выносит окружающих. В обычном состоянии кажется вполне нормальным, в поведении не заметно отклонений, даже может проявлять необычайно высокие интеллектуальные способности, точно рассчитывать свои действия. Но, встав на путь насилия, действует с предельной жестокостью и не знает жалости.

Можете быть уверены, тот, кто совершил убийства, прекрасно знает, что делает и зачем ему это нужно. Он последовательно, шаг за шагом, уничтожает все, что поможет установить его личность. И документы, и людей. Следовательно, вам самой угрожает опасность».

«Нелепость какая-то…»

«Да ну?» — сдвинув брови, прервал ее лейтенант. — «В утреннем выпуске сегодняшней газеты статья о бойне в лечебнице занимает первую полосу. Вы там упоминаетесь».

Карен промолчала, лишь сжала сумочку так, словно пыталась согнуть стальной ободок.

«Пожалуйста, не поймите мои слова превратно. Мы не пытаемся вас напугать. Но надеемся, что сейчас вы осознали, как важно помогать следствию во всех аспектах. Речь идет и о вашей безопасности. Любые факты, которые могут в итоге привести к аресту убийцы…»