Она бросила взгляд на Дойля, но тот уже дожидался лифта, готовясь подняться наверх. — «Помните, что я вам сказала. Брюс очень волнуется…»
«Не беспокойтесь».
Дверь отьехала, детектив вошел в кабину. Он уверенно улыбался.
«Пошли». — Форбс придерживал тяжелую дверь, терпеливо дожидаясь, когда она пройдет. Как только они оказались в приемной, подошел к Пегги, предъявил свой жетон и повторил слово в слово распоряжение Дойля. Секретарша кивнула, бросила быстрый взгляд на Карен. Она явно хотела поболтать, но Форбс не дал ей возможность завязать разговор. Крепко взяв Карен за руку, он подвел ее к входу.
Они быстро шли по коридору.
«Куда мы спешим?» — спросила она.
«Мне надо позвонить».
Как только вошли в ее клетушку, потянулся к телефону.
Карен в ужасе прислушивалась к его словам. Дойль солгал. Он обманул меня!
Но на самом деле, детектив ничего не обещал ей. И он никого не обманул, просто пошел на компромисс. Исполнил ее просьбу, отправился на крышу один. Но велел Форбсу вызвать группу прикрытия. Больше никакого риска.Тогда почему он не подождал, пока они прибудут? Тут все ясно: Дойль боялся, что Брюс успеет скрыться.
Форбс повернулся к ней. — «Миссис Раймонд?»
«Что…»
«Пожалуйста, опишите вашего мужа. Как он выглядит, особые приметы, что на нем надето».
Ну конечно. Им надо подстраховаться — вдруг Брюс все-таки попытается убежать. Больше всего ей сейчас хотелось послать полицейского подальше, но какой смысл? Все равно Дойль сейчас спустится вместе с Брюсом. К тому же, она еще в лечебнице по просьбе сержанта Коула составила словесный портрет мужа.
Карен рассказала все, что от нее требовалось, а Форбс повторял ее ответы в трубку.
«Рост, шесть и два. Вес, один-восемьдесят. Цвет глаз — серый. Кожа светлая. Голубая рубашка, серые брюки. Куртка в голубую и белую полоску, галстук отсутствует…»
Вот и все. Так, буднично и спокойно закончился двухдневный кошмар. Без шума, взрывов, неожиданностей. Они его заберут, допросят, а потом…
Что будет потом?
Она убедила Брюса, что ему поверят, его показания помогут следствию. А если сыщики уже решили, что убийца он?
Вопрос без ответа. Если Брюс ни в чем не замешан, но полиция считает его преступником, она погубила невинного человека, выдала на расправу собственного мужа. Однако даже если он — тот самый злодей, предательство все равно остается предательством. С какой стороны ни смотри, кажется, хуже не бывает.
Она ошибалась.
Развязка наступила с головокружительной быстротой.
Форбс наконец повесил трубку и повернулся было к Карен, но его внимание привлек неожиданный шум. Поймав его взгляд, она тоже оглядела коридор.
По узкому проходу гулко разносилось эхо, в котором сплелись приглушенные голоса, дробь торопливых шагов.
Появился Эд Хаскейн: выпученные глаза, беззвучно шевелящиеся губы.
Форбс упер в него взгляд. — «В чем дело?»
«Идите скорее…»
«Куда?»
Но Хаскейн уже повернулся и зашаркал по коридору странной походкой пьяного.
Форбс поднялся, махнул Карен. Они нагнали Хаскейна за углом.
«Объясните, что там стряслось», — потребовал полицейский.
«Сейчас покажу». — голос Эда почти утонул в разноголосом гуле, раздававшемся возле входа в агентство.
«Где?»
«Окно…»
Окно в приемной, за будочкой Пегги, было открыто, секретарша стояла в первых рядах собравшихся вокруг возбужденных коллег. Все как один наклонили головы, словно молились, и не отрывали глаз от улицы. Толпа расступилась перед полицейским. Форбс и Карен тоже посмотрели вниз.
На асфальте распростерлось неподвижное тело.
Глава 21
На мгновение у нее потемнело в глазах, ноги стали как ватные, но Форбс не дал упасть. Он крепко держал ее.
«Нам надо идти».
«Туда, вниз? Нет… я не могу…»
«Миссис Раймонд, делайте то, что вам говорят».
Они отходят от окна, приближаются к двери; сильные пальцы сжимают руку. Реальность. Выходят из агентства, садятся в лифт, начинают спускаться… Тут реальная жизнь обрывается, вокруг все плывет, и невозможно понять, где ты, что делаешь. Наверное, так происходит, когда падаешь с огромной высоты.
Падаешь… Сорвался с крыши, пролетел четырнадцать этажей и врезался в асфальт. Брюс…
Движение остановлено, вокруг надрываются гудки. Место падения окружила толпа любопытных, ее с трудом сдерживают полицейские в форме. Обезумевшие чувства механически фиксировали образы и звуки. Где-то вдалеке слышен вой сирен, визжат тормоза прибывших патрульных машин, рядом останавливается машина «Скорой помощи», толпа расступается. Только все это не настоящее. Единственная реальность — распростертое на асфальте тело, лежащее лицом вниз, руки и ноги неестественно выворочены, как у сломанной куклы.
Хочется отвернуться, но нельзя. Потому что на самом деле это не кукла, а человек. Она узнает одежду, волосы… Да, это не кукла. И не Брюс.
«Дойль!» — вырвалось у Форбса. — «Господи, как же…»
С нее словно сняли придавившую к земле ношу. Она испытала такое облегчение, что едва не закричала, но из горла вырвался лишь слабый полустон-полувсхлип.
Вокруг стоял страшный шум, и ее не услышали. Толпа напирала, кто-то сильно толкнул Карен в спину, но она почти ничего не почувствовала. Из подъехавшей машины выбралось несколько человек. Впереди шел лейтенант Баррингер.
Форбс тоже заметил начальника. — «Подождите здесь. Я сейчас вернусь».
Он мог и не говорить этого: куда ей идти? Бежать бесполезно; после того, что случилось, все бесполезно. Остается только ждать.
Он молча наблюдала за полицейским. Форбс подошел к лейтенанту. Указал на нее, и Баррингер поднял голову; потом их заслонили санитары с носилками. Подбежали к неподвижному телу, нагнулись…
Она отвернулась, чтобы не видеть. Но люди продолжали жадно смотреть, вокруг раздались негромкие потрясенные возгласы.
Кто-то снова взял ее за руку. Форбс.
Карен нахмурившись, взглянула на него. — «Куда теперь?»
«Лейтенант велел, чтобы вы подождали в своем кабинете. Он пришлет полицейского, чтобы взять показания. Сержанта Гордона. Он к вам подойдет».
«Что вы собираетесь делать теперь?»
«Баррингер ничего не сказал. Гордону все объяснят». — Форбс пожал плечами. — «А сейчас мы должны навести порядок на проезжей части. Ужасный случай, да еще в час пик».
Да, ужасный случай, но главная проблема — поскорее очистить улицу, чтобы дяденьки и тетеньки ни в коем случае не опоздали на обед.Карен покачала головой. Но конечно, Форбс прав. У мертвых проблем нет; надо заботиться о живых.
«Так, освободите проход — здесь нет ничего интересного — назад, назад…» — Полицейские постепенно рассеивали толпу, повторяя свои призывы, как заклинания.
Форбс проводил Карен к входу. По обе стороны стояли люди в форме. Они требовали документы у тех, кто хотел войти, опрашивали выходящих из здания. В образовавшейся очереди были и ее сослуживцы.
«Гараж под зданием тоже взят под наблюдение», — сообщил Форбс. — «Каждому придется предъявить документы».
Он достал служебное удостоверение, показал полицейскому, стоявшему у дверей. — «Лейтенант Баррингер приказал завести миссис Раймонд в здание. Проследите, чтобы она благополучно дошла до своего кабинета? Агентство Сазерленда, десятый этаж».
Полицейский кивнул, подозвал одного из коллег, дежуривших в здании.
Карен взглянула на Форбса. — «А вы со мной не пойдете?»
«Баррингер хочет, чтобы я остался здесь». — Он отпустил ее. — «Не беспокойтесь, за вами присмотрят».
Она кивнула, последовала за своим новым сопровождающим к лифту.
В кабине кроме них никого не было. Везде царила тишина: никто не мог войти в здание, рабочий день заканчивался, большинство кабинетов уже пустовало.
В агентстве Сазерленда они увидели ту же картину. Столик секретарши остался без хозяйки, в безлюдных комнатах, выстроившихся по обе стороны коридора, гулко отдавались эхом их шаги. Даже те, кто обычно задерживался, чтобы закончить работу, дозвониться до клиента или отдать последние распоряжения, не удержались от соблазна, и вскоре после несчастья вместе со всеми спустились вниз.
