«Не понимаю».
«Если убийца — ваш муж, какую опасность для него вы можете представлять? Вы ведь уже заявили полиции, что он лечился у Грисвольда… Ваша смерть никак не изменит те показания».
Карен затаила дыхание. Возможно, еще не все потеряно, остается надежда на то, что ее Брюс ни в чем не замешан. «Я говорила им! И лейтенанту, и Дойлю, и другим вашим людям! У Брюса нет ни единой причины убивать меня». — Она чувствовала, что почти верит в то, что сейчас сказала. — «Да, вы правы. Действительно, непонятно».
«Но я сказал, что эта деталь только кажется непонятной». — он говорил ровным тихим голосом, но она отчетливо слышала кажое слово. — «Ясно, что имеется еще какая-то причина. Смерть не изменит ваши показания. Но она послужит гарантией, что вы их уже никогда не измените сами».
Он не отрываясь смотрел на нее, и его глаза не сулили никакой надежды. — «Миссис Раймонд, почему ваш супруг согласился стать пациентом Грисвольда?»
Надеяться не на что, отрицать бесполезно. Слишком много трупов. Их будет еще больше, если она не остановит его.
«Мы поссорились». — признание давалось легко, слова сами вырывались наружу, словно она извергала из себя что-то омерзительное. — «Я сказала, что после армии он изменился, сам на себя не похож, ведет себя странно, что ему надо как-то помочь. Сказала, что он должен пойти к доктору».
«А его реакция?»
«Он ответил, что подумает. А потом… успокоился. Предложил поехать за город. Так мы и сделали, и больше к этой теме не возвращались. Ссора будто вскрыла старый нарыв, вышло наружу то, что давно не давало покоя, и нам стало легче. Помню, я решила тогда, что делаю из мухи слона, Брюс просто упал духом и нервничает из-за того, что сидит без работы. Мы отправились на природу, посидели в ресторанчике, где обычно проводили время еще когда просто встречались, а когда вернулись, любили друг друга, словно в первый раз…»
Карен опустила голову, но она не могла остановить поток слов. «Потом я заснула. Проснулась оттого, что сдавило горло. Я задыхалась. Потому что он снова лежал на мне и сжимал шею пальцами. Сжимал все крепче и крепче…»
«Я не знаю, как сумела освободиться. Изо всех сил ударила по лицу, он разжал руки, отшатнулся. И открыл глаза. До этого они были закрыты, а позже он сказал, что спал, ему снилось что-то ужасное, и он не сознавал, что делает. Брюс выглядел опустошенным, как после шока…»
«На следующий день он позвонил доктору Грисвольду».
«Значит, Брюс пытался вас убить». — Гордон не отрывал от нее взгляда. — «Еще кто-нибудь знает?»
«Никто. Только Рита».
«Рита?»
«Его сестра. Но она никогда в жизни не скажет…»
«Где она сейчас?»
Карен объяснила ему. — «Ее уже допрашивали. Даже сделали обыск, чтобы удостовериться, что он там не прячется».
«Ей обеспечили охрану?»
«Кто, полиция? Нет, не думаю. Но даже если Брюс туда придет, он ее не тронет. Она любит брата, и никогда не предаст его».
«А сам Брюс абсолютно уверен в этом?»
Карен не знала.
Сержант поднялся. — «Мы едем к ней», — объявил он. — «А потом обе отправитесь в управление. Вас двоих следовало туда поместить еще в первый день. Мы бы так и сделали, если бы вы сразу сказали правду».
«Ей ничего не угрожает. Клянусь вам…»
«Клянетесь?» — Гордон покачал головой. — «Лучше помолитесь как следует. Пока еще не поздно».
Глава 24
Тысячи огней озаряли город.
Ослепительный свет залил Центр Музыки, где сливки общества, прекрасные принцессы и принцы наших дней, позировали перед камерами, живописавшими их сиятельное присутствие на очередной премьере (все доходы идут на благотворительность). Люди не столь прекрасные, которых злая судьба не только обделила славой, но и уложила на больничную койку, могли наблюдать отблески сладкой жизни за окнами палат, где они страдали, умирали, рожали, — в общем, переживали все то, из-за чего попадают в подобные жуткие места, куда ни разу не ступала нога модного репортера.
Свет призрачным сиянием поднимался в небо там, где праздновали открытие нового супермаркета, вспыхивал на далеких холмах следом от сигнальных огней самолетов, порхал мерцающим светлячком по воздуху вместе с полицейскими вертолетами, облетавшими вечерний город.
Были места, куда свет не проникал. Кладбища, где нашли покой усопшие. Неприветливые закоулки, чьи обитатели потеряли покой из-за ужасов, о которых прочитали в газетах, услышали по радио и телевизору, увидели в собственном воспаленном воображении, пока они сидели, надежно укрывшись в своих квартирах.
Но страх проходит сквозь любые запоры. Избранные могли по-прежнему вести себя так, словно ничего не случилось. Но многие видели вокруг только тени, в которых таилась неведомая угроза.
Показавшийся впереди аэропорт не казался ни темным, ни светлым пятном. Его накрыл полупрозрачным облаком подкравшийся сюда с запада свинцовый смог, затемнив огни и высветлив черные тени своим серебристым покровом.
Карен вспомнила туманный вечер, с которого все началось. Прошло всего сорок восемь часов, но кажется, с тех пор миновала целая жизнь. Впрочем, именно это случилось с некоторыми. Они навсегда исчезли, накрытые бесцветной пеленой смерти.
Но среди оттенков серого сияли редкие островки. Свет струился из окна конторы агентства чартерных рейсов Раймонда. А с другой стороны здания, где остановил машину сержант, притаились черные тени.
Карен потянулась к дверце, но на руку легла ладонь Гордона.
«Подождите».
Он пристально оглядел утопающую в тумане взлетную полосу, темные прямоугольники ангаров, окаймлявших поле, и не уловил никакого движения.
«Теперь можно выходить».
Карен выбралась наружу и обошла машину сзади. Подошла к Гордону.
«Идите за мной», — произнес он. — «Не прячьтесь за спиной, держитесь сбоку».
Он медленно приближался к конторе, почти прижимаясь к стене, старательно обходя светлые полосы, веером расходящиеся от окна. Оно было далеко от входа, и они подбирались к цели, укрывшись в тени и липком тумане.
Дверь оставили приоткрытой. Как только Гордон дошел до нее, знаком приказал Карен остановиться.
«Назад», — шепнул он. Поднял револьвер.
Пинком распахнул дверь.
Пока он стоял на пороге, прошла вечность — а может, несколько секунд. Время в тот момент остановилось, все замерло.
Наконец, он обернулся. — «Пусто. Здесь никого нет».
Карен подошла. В комнате горел свет, громко жужжал стоящий на полу включенный вентилятор, заставляя шелестеть пришпиленные к стене бумаги.
Гордон опустил взгляд на стол. Возле телефона, лежала женская сумочка. Рядом в массивной пепельнице еще дымился окурок сигареты. Карен огляделась и кивнула.
«Она наверняка просто вышла, и сейчас где-то рядом».
Гордон нахмурился. — «Откуда такая уверенность? Я не заметил машины».
«Рита обычно ставит свой „фольксваген“ в ангар».
«Тот, что позади конторы?»
«Да, — и направо».
Сержант кивнул, молча повернулся к двери. Карен последовала за ним. Справа от грубо сколоченного из досок строения, где размещалась контора, стоял небольшой одномоторный самолет. Гордон замер, укрывшись в его тени. Он не отрываясь смотрел на открытый ангар впереди. Внутри было темно. Потом где-то в глубине замигал слабый огонек.
Карен двинулась вперед, но Гордон отрицательно мотнул головой.
«Рано».
Приглядевшись, она различила небольшой приземистый автомобиль Риты. За ним темнел самолет, а еще дальше виднелся свет. Наверняка электрический фонарик, лежащий на полу рядом с инструментами. Слабое сияние заслонил силуэт женщины.
«Это она?» — Гордон говорил едва слышным шепотом.
«Слава Богу, да. Кроме Риты, там никого нет».
«Хорошо. Теперь слушайте внимательно. Вы должны войти и поговорить с ней».
«А вы со мной не пойдете?»
Гордон махнул револьвером в сторону ангара. — «Не беспокойтесь, если что-то случится, я буду наготове. По-моему, вы с ней лучше договоритесь без меня. Расскажите все, что случилось. Насчет вашего мужа и Дойля. Мне кажется, вам удастся вытянуть из нее признание. Возможно, Брюс с ней контактировал, возможно, она знает, где он».
