Во второй половине дня площадь Сталина и прилегающие улицы были заполнены народом (до 70 тысяч человек). Вечером с трибуны прозвучало требование освободить задержанных милицией демонстрантов. Огромная толпа (около 5 тысяч человек) окружила городское отделение милиции. «Во избежание осложнения и нежелательных последствий», как говорилось в спецсообщении МВД Грузии МВД СССР, задержанные были отпущены.

Несколько машин с рабочими комбината уехало в столицу республики. Большинство было задержано в пути заслонами войсковых частей и милиции. Некоторые к утру пробрались в Тбилиси и с портретами Ленина и Сталина, транспарантами и венками попытались подойти к монументу Сталину. Угрозами и уговорами их вернули обратно.

События в Сухуми развивались как зеркальное повторение волнений в Тбилиси и Гори, хотя и протекали в менее агрессивной форме. Косвенно это свидетельствует о возможности общенациональной координации действий лидеров и руководителей стихийных митингов и манифестаций.

С утра 5 марта 1956 года в центральном парке Сухуми у памятника Сталину стали собираться группы учащихся грузинских школ с венками. Это продолжалось до 9 марта. Ежедневно кто-то из митингующих покупал в ресторане «Сухуми» по 20–30 литров вина, которое распивали в парке и которым (по ритуалу) поливали памятник.

С каждым днем количество митингующих увеличивалось (до 2–2,5 тысячи человек). Они беспрерывно выступали с речами и читали стихи. Когда вечером 6 марта рабочая цветочного магазина (русская) по распоряжению начальства попыталась убрать принесенные венки и цветы, толпа набросилась на нее и стала избивать. Женщину спасло вмешательство переодетых работников милиции, дежуривших у памятника. С этого момента участники стихийного митинга установили у памятника свою охрану.

7 марта митинг продолжался с неослабевающей силой. 8 марта митингующие установили в парке прожекторы, а для укрытия от дождя натянули два брезентовых полога. До поздней ночи с чтением стихов выступали школьники, студенты и взрослые.

Твердо убежден, что если бы не было принято должных активных мер, жертв было бы значительно больше. После наведения порядка вместе с председателем КГБ Грузии генералом Инаури мы провели совещание оперативных работников и сделали твердые выводы, что эти события имели националистическую окраску. На итоговом оперативном совещании я ожидал, что будут другие оценки, но возражений на мой вывод не было. Эту же точку зрения я изложил в ЦК Компартии Грузии.

Надо отдать должное группе чекистов, прибывших со мной в Грузию. Настоящие профессионалы, с чувством высокой ответственности, они активно занимались наведением порядка, не нарушая советской законности. Фамилии, к сожалению, многих забыл. Осталась в памяти одна фамилия. Это был подполковник Ф. Д. Бобков, который, продолжая работу в органах КГБ, потом стал генералом армии, первым заместителем председателя КГБ СССР.

Тема Чечни сегодня актуальна как никогда. Национальная политика Советского государства на Кавказе в 1940-х годах заложила бомбу замедленного действия, которая разорвалась в начале 1990-х.

Однако в массовых беспорядках в Грозном в августе 1958 года были повинны русские. Расскажите о причинах этого конфликта, его движущих силах. Какова была роль органов государственной безопасности в его локализации?

Конфликтные ситуации на Кавказе не редкость. Что уж говорить о Чечне. После XX съезда КПСС (15–25 февраля 1956 года) депортированные в 1944 году чеченцы стали возвращаться из Казахстана в родные места. Однако их дома были заселены другими людьми, среди которых было много и русских. Естественно, вины последних не было никакой. Они вселились в дома по распоряжению властей.

В этой связи обстановка в республике сильно накалилась. Особенно в сельской местности — традиционном месте расселения чеченцев.

Столица Чечено-Ингушской АССР город Грозный был довольно большим промышленным городом, с преобладанием русского населения.

Однако и в Грозном чувствовалось напряжение. До жителей доходили слухи о конфликтах и столкновениях в сельской местности. Через город шел поток послевоенных переселенцев, возвращавшихся на родину. В сельской местности «историческая давность» была целиком за чеченцами. Иначе было в Грозном. Город построили русские. Он был основан как военная крепость в начале XIX века. В 1920-е годы, при создании автономии, в высших эшелонах власти прошла даже легкая дискуссия о придании Грозному особого статуса (самостоятельная административная единица) — на этом настаивали руководители местных нефтепромыслов.

В 1930-е годы экономическая жизнь в Грозном по-прежнему была связана с нефтепромыслами, на которых в то время чеченцы работать не хотели, да, наверное, и не могли. Депортация чеченцев и ингушей в 1944 году опустошила сельские районы республики.

В 1950-е годы большую часть населения Грозного составляли рабочие различных национальностей, занятые в нефтяной промышленности.

В городе доминировали не чеченцы, но и они, представители многонационального населения столицы восстанавливаемой автономии, как и все на Кавказе, имели обостренную этническую чувствительность.

В 1956–1957 годах в ходе массового возвращения в республику чеченцев и ингушей никаких серьезных изменений, учитывающих специфику ситуации, в работе правоохранительных органов Грозного сделано не было. Наружная служба милиции работала неэффективно. В Грозном совершалось более 50 % всех преступлений, зарегистрированных на территории республики.

В связи с неспокойной обстановкой в августе 1958 года в Грозном я был командирован в этот город. Со стороны МВД прибыл генерал-полковник С. Н. Переверткин.

Беспорядки в городе начались с «интернациональной» выпивки, которая привела к убийству. В попойке участвовали трое чеченцев и русский. Разогретый спиртным чеченец стал требовать от русского, чтобы тот «поставил» еще одну бутылку водки. Завязалась ссора. Русский, получив легкое ножевое ранение в живот, добрался до общежития и лег в постель. Остальные продолжали пьянствовать. Вскоре один из чеченцев, Везиев, отправился в общежитие проведать раненого. Затем туда же пришли еще двое. Они попытались наброситься на раненого с ножом. Расправе помешал один из этих чеченцев, который, защищая жертву, сам получил ножевое ранение в руку.

Раздосадованные и агрессивные хулиганы отправились на танцы в Дом культуры, где встретились с демобилизованным моряком, рабочим химического завода Е. Степашиным и его товарищем и ровесником А. Рябовым — военным моряком, приехавшим из Севастополя в отпуск к родителям. Пьяные чеченцы начали ссору из-за девушки, избили Рябова и ушли. Возбужденный моряк собирался отомстить, но, когда они со Степашиным увидели невдалеке группировавшихся других молодых чеченцев, сочли более благоразумным удалиться. Чеченцы, обладая явным численным превосходством, начали преследование молодых людей. Рябову удалось забежать за угол дома и скрыться, а Степашин поскользнулся и упал. Преследователи настигли его, жестоко избили и нанесли пять ножевых ранений. Молодой рабочий умер на месте. Оба преступника были арестованы и помещены в камеру предварительного заключения.

Жестокое убийство получило широкую огласку. Активизировались античеченские разговоры. Создалась психологическая атмосфера для морального оправдания «жестких» античеченских высказываний.

Пока по городу носились слухи об убийстве, а будущие участники беспорядков копили злобу на чеченцев и на весь мир, в доме убитого готовились к похоронам.

Понимая значение и общественный резонанс происшедшего, дирекция химического завода попыталась придать похоронам Степашина как бы более высокий статус — превратить их в официальное мероприятие. Этого же хотели и друзья убитого. Они обратились к председателю комиссии по организации похорон, созданной решением дирекции завода, с просьбой установить гроб для прощания в заводском клубе. Однако начальство тут же увязло в бюрократических согласованиях. Председатель завкома (он же глава комиссии по похоронам) начал переговоры сначала с дирекцией, потом вместе с друзьями покойного отправился в райком и горком партии.