— Оззи, я занят.
— Знаю, но что ты сейчас сыграл?
— Это был Моцарт.
— Отлично. Мы должны это стырить у Моцарта.
— Мы не можем стырить у Моцарта.
— Я уверен, он будет не против.
Позже из этого получилось вступление к заглавной песне «Diary of a Madman», хотя после всех штучек Рэнди от Моцарта мало что осталось.
Остаток альбома сгинул в тумане. Время поджимало и сведение делали уже на колесах, во время турне. Мой продюсер Макс Норман присылал мне плёнки в отель, а я звонил ему из телефона-автомата и говорил: там добавить басов, а тут серединки.
Примерно тогда скурвились Боб и Ли, начали свое нытьё, что меня доводило до белого каления. Я заметил, как они уединялись в уголке и шептались там как школьницы. Боб с самого начала хотел, что бы мы выступали не под именем Оззи Осборна, а группа имела конкретное название. Я этого не понимал. Почему, покинув одну группу, я должен играть в другой, где каждый указывает: «Ну что, будем здесь выступать? Или там? Знаете что, надо хорошенько над этим подумать»? Если бы Боб и Ли пришли в «Jet Records» и сразу сказали, что хотят играть с Оззи Осборном на равных правах, на что я бы ответил: «Э, нет! Спасибочки, мы это уже проходили. Не хочу, чтобы кто-либо мною командовал. Главный здесь — я. До свидания». Но Боб — парень назойливый, и если бы не Шарон, наверняка навязал бы мне свое мнение. Видите ли, вот такая у меня натура, сдаться и плыть по течению. Порой мне кажется, что так происходит потому, что я не умею играть ни на одном инструменте, и поэтому чувствую себя ненужным балластом.
Во всяком случае, помню, как однажды приходит к нам Шарон, такая возбужденная, и говорит:
— Хорошие новости, парни. Началась продажа билетов в нью-йоркском «Palladium» и все раскупили за один час!
Нас распирает от радости, стоит галдёж: дай пять — на-а! Вдруг Шарон уходит куда-то перезвонить. Когда возвращается, на её лице улыбка еще шире:
— Вы не поверите. Они хотят, чтобы мы дали два концерта в «Palladium» в этот день.
Я не мог в это поверить. Значит, дело набирало обороты. Но тогда Боб и Ли поутихли и на минуту исчезли пошептаться, как обычно. Возвращаются и говорят:
— Если мы должны сыграть два концерта, мы требуем заплатить нам двойную ставку за выступление и удвоить командировочные.
Это был перебор. Тогда у нас не было серьезных денег, за все башлял Арден: за студию, за проживание, за еду, за аппарат, за обслуживающий персонал, бля, просто за всё. А они думали, что деньги падают с неба? Реальность была такова, что всё, до последнего пенса мы отдавали Дону. Но Бобу и Ли это было по барабану, ведь они, по сути, были сессионными музыкантами.
После этого случая я хотел от них избавиться. Сказал Шарон, что если так и дальше пойдет, мы будем спорить каждые пять минут и меня это порядком задолбало.
Так мы расстались с Бобом и Ли, хотя Боб ещё поиграл со мной в будущем, пока не начал почти каждый день таскать меня по судам.
Печально наблюдать, до чего же деньги портят людей. Одно бабло на уме! Но я на сто процентов уверен, останься Боб и Ли тогда с нами, я был бы где-нибудь в другом месте. Плохая обстановка тормозила бы весь процесс. К счастью, Шарон давно присматривалась к новым людям, потому что эта парочка уже давно действовала ей на нервы. Она окончательно склонила к сотрудничеству Томми Олдриджа, барабанщика, которого я хотел с самого начала, и Руди Сарзо, басиста, который ранее выступал с Рэнди в «Quiet Riot». На том и порешили.
Когда второй альбом был наконец-то готов, мы упаковали манатки, сели в самолет и полетели в Лос-Анжелес, где нас ожидала неделя репетиций и встреч с представителями фирмы грамзаписи. А потом в Мэриленд началось турне.
Не спрашивайте, кто купил этих голубей.
Помню только, что через несколько дней по прибытию в Лос-Анжелес мы едем в лимузине в штаб-квартиру CBS Records в Сенчури Сити. Шарон показывает мне птичек и говорит:
— Симпатичные, правда? Послушай, как воркуют. Ах!
От встречи с CBS многое зависело. Несмотря на то, что «Blizzard of Ozz» был хитом в Англии, нам позарез был нужен успех в Америке, потому что мы сидели без гроша. Это был для нас вопрос жизни и смерти. С тех пор, как мы поехали в тур, нам приходилось жить впроголодь, ночевать во вшивых отельчиках и кто-то должен был постоянно присматривать за чемоданчиком со всеми нашими деньгами. А было их офигенно мало. Мы даже не получили аванс за «Diary of a Madman», потому что Шарон не удалось выцарапать его из потных лап своего отца. В то же время, Телма завела речь о разводе, это означало, что я снова могу стать голым и босым.
— Зачем тебе эти голуби? — спрашиваю Шарон и отхлебываю из горла «Куантро», которое взял с собой.
Шарон выразительно смотрит на меня, как она это умеет.
— Оззи, а ты не помнишь, о чём мы договорились вчера вечером? Когда придём на встречу, выпустишь их, что бы они летали по комнате.
— Зачем?
— Потому, что так задумано. Потом скажешь «рок-н-ролл» и покажешь знак мира.
Всё это вылетело из моей головы. Было только одиннадцать утра, а я уже нажрался как свинья. Бухать начал еще вчера вечером. А может позавчера.
Я даже забыл, зачем мы едем в CBS. Но Шарон мне напомнила:
— Надо им дать под зад, потому что они купили «Blizzard of Ozz» у моего отца за копейки и, наверняка надеются, что альбом окажется провальным, так же, как и две последних пластинки «Black Sabbath» в Америке. В этой стране, Оззи, ты как сольный артист — никто. Забудь об аншлагах на концертах в Англии. Здесь ты начинаешь с нуля. На этой встрече ты должен произвести на них впечатление. Показать им, кто ты такой на самом деле.
— С помощью голубей? — спрашиваю я.
— Вот именно.
Я отложил бутылку в сторону и взял птичек у Шарон.
— А что если откусить им головы? — я держу голубей перед лицом. — Тогда впечатлений будет море.
Шарон смеется, качает головой и смотрит в окно на голубое небо и пальмы.
— Я не шучу — говорю.
— Оззи, ты не будешь откусывать им головы.
— А я говорю, буду.
— Не говори глупостей.
— А я говорю — буду. Я как раз голоден с утра.
Шарон вновь рассмеялась. Ее смех я любил больше всего на свете.
Встреча была каким-то недоразумением. Неискренние улыбки, анемичные рукопожатия. Вдруг, кто-то сказал, что все в восторге, потому что в Штаты прилетает Адам Ант [57]. Адам Ант? Я чуть не начистил рыло тому пиздюку, который это сказал. Было понятно, что им насрать на меня. Даже чикса из PR отдела [58]посматривала на часы. В то же время, встреча затягивалась, большие шишки с золотыми часами несли бессмысленную маркетинговую чушь. Пока я не разозлился на Шарон, ведь она не подала мне условный сигнал выпускать этих голубей. В конце концов, я встал, подошел к креслу тёлки из PR, уселся на подлокотник и достал из кармана голубя.
— О, какой милый! — сказала она и одарила меня еще одной неискренней улыбкой. А потом снова посмотрела на часы.
«Так дальше продолжаться не может» — думаю я. И широко открываю рот.
В другом конце комнаты вижу, как Шарон нервно вздрогнула.
Щёлк, мои челюсти сомкнулись, сплёвываю.
Голова голубя оказывается на коленях телки, забрызганных кровью. Если честно, я был так угашен, что чувствовал только вкус «Куантро». Ну, ладно, «Куантро» и перьев. И немного клюва. Бросаю остатки на стол и смотрю на конвульсии. Птица обосралась, когда я ей отгрызал ей башку и всё испачкала. Платье тёлки было измазано отвратительной бело-коричневой слизью, мой пиджачок — желтое чудовище в клеточку, родом из 80-х в стиле мишки Руперта [59]— также попал под раздачу. До сих пор не знаю, какая моча ударила мне в башку. Жалко голубя, знаете ли. Одно скажу: я произвел впечатление, еще какое!
