— Что у тебя болит, мама? Или ты бодришься, чтобы не расстраивать меня?

— Нет, дорогой, со мной всё в порядке. А ты всегда был трусишкой, с малых лет.

Я остался на несколько дней. Мама сидела на кровати и часами говорила со мной, ее рука была подключена к шумному и пикающему аппарату для диализа. Мне она казалась здоровой и я начал задумываться, к чему весь этот переполох. За день до моего отъезда мама просит меня, чтобы я подсел к ней поближе, мол, хочет спросить что-то важное.

Наклоняюсь над ней, сам не знаю, чего ожидать.

— Джон! — спрашивает она. — А это правда?

— Что, мама?

— Правда, что ты миллионер?

— Но, бл… — я осекся. Моя мама умирает, и я просто сказал: — Я не хотел бы об этом разговаривать.

— Да ладно, Джон, скажи. Ну, пожа-а-а-луйста!

— Ну, хорошо, да!

Она улыбается, глаза блестят как у школьницы. Я думаю: «Ну, наконец-то, порадовал её».

А она развивает тему:

— Скажи мне, Джон, а ты мульти-мульти-мульти-мульти-мультимиллионер?

— Но, мама! — говорю я. — Давай не будем об этом!

— Но я хочу знать!

Вздыхаю и говорю:

— Ну, хорошо, да.

На её лице появляется широкая улыбка. С одной стороны, думаю: «Неужели для неё это так важно?». И в то же время, я понимаю, как много лет мы не общались так близко.

Ну, и смеюсь. Она тоже смеётся.

— Ну и как оно? — спрашивает она и хохочет.

— Могло быть и хуже, мама, могло быть и хуже.

Мы попрощались, и вместе с Тони я полетел обратно в Калифорнию. Сразу после посадки должен был выступить в «Universal Amphitheatre» вместе с «Black Sabbath». Помню немногое, потому что я не мог сосредоточиться. Постоянно думал о матери и о том, как она меня спрашивала, не миллионер ли я. После концерта я вернулся домой в Малибу. Открываю дверь, слышу телефонный звонок.

— Джон! — говорит мне Норман. — Мама умерла.

Как же я тогда плакал, чувак! Все плакал и плакал, и не мог остановиться.

Было 8 апреля 2001 года. Всего два дня после нашего разговора в больнице.

Сам не знаю, почему я так тяжело это пережил. Одну вещь я усвоил за все эти годы: я плохо переношу смерть других людей. Дело не в страхе — это нормально, мы все когда-нибудь умрем — но я постоянно задумываюсь, почему существует один или два способа появиться на этот свет и, блин, целая куча вариантов, чтобы его покинуть. Хотя моя мама умерла легко. Норман рассказал, что она уснула вечером и уже не проснулась.

Я не отважился поехать на похороны. Особенно после того, что случилось на похоронах отца. Кроме того, я не хотел быть в центре событий для прессы, а, там — наверняка оказался бы. Люди хотели бы сфотографироваться со мной возле костёла. Я же хотел, чтобы моя мама отошла в мир иной спокойно, без суеты, связанной с моим появлением. В этой жизни я доставил ей достаточно огорчений и не хотел сделать хуже. Поэтому на похороны не поехал.

И я по-прежнему считаю, что это было правильное решение. Хотя бы потому, что у меня остались такие трогательные последние воспоминания о маме. Четко вижу её, лежащей на больничной кровати, она улыбается мне, спрашивает, каково это быть «мульти-мульти-мульти-мульти-мультимиллионером», а я отвечаю: «Могло быть и хуже, мама, могло быть и хуже».

Впервые мы пустили домой телекамеры в 1997 году — в том самом, в котором объединился «Black Sabbath». Мы снимали дом в Беверли Хиллз, в котором раньше жили Дон Джонсон и Мелани Гриффит. Я держался от бухла подальше (ну, почти всегда), но продолжал выуживать таблетки у всех врачей, которые были склонны выписать мне рецепт. К тому же, курил как паровоз. В основном, сигары. Считал вполне нормальным закурить длиннющую «кубиночку», когда ложился спать в девять часов. Я спрашивал у Шарон:

— Ты не против?

Она отрывала глаза от журнала и отвечала:

— Да, не обращай на меня внимания.

Мне кажется, что ребята с телевидения обычно не верили тому, что они видели. Помню, в первый же день ко мне подходит продюсер и спрашивает:

— И что, у вас всегда так происходит?

— Как так?

— Как в сериале.

— В сериале?

— Я имею в виду сыгранность — объясняет он. — Ты входишь в одни двери, собака выходит в другие. Потом дочь удивляется: «Почему эта собака так ходит?». А ты: «Потому, что у неё четыре лапы». Она выбегает, надувшись, следующая сцена. Трудно написать такой сценарий.

— Видишь ли, мы и не особо-то стараемся, чтобы было смешно.

— Знаю, именно поэтому и смешно.

— В моей семье случаются разные вещи — говорю я. — Но ведь в каждой семье что-то происходит, правда?

— Ну, не совсем.

Компания «September Films» выпустила документальный фильм — «Ozzy Osbourne Uncut» [89] — такое дали название; в Британии его показал «Channel Five», а в Америке — «Travel Channel». Зрители сходили по нему с ума. В год премьеры «Пятерка» повторяла его снова и снова. Думаю, что люди не могли понять, как это так, мы изо дня в день боремся с такой же занудной хренотенью, что и другие семьи. Да, я безбашенный рокер, который отгрыз голову летучей мыши и отлил на Аламо, но у меня также есть сын, который любит сбивать настройки в телевизоре. И когда я делаю себе чашку чая, выкладываю ноги на стол и хочу посмотреть какую-нибудь передачу на историческом канале, ничего не могу с этой фигней поделать. Подобные вещи просто не помещаются у них в голове. Наверное, навыдумывали себе, что если меня не арестовали за распитие в общественном месте, значит, я живу в пещере, свисаю с потолка вверх ногами и пью змеиную кровь. А я напоминал скорее клоуна Коко [90]: прихожу домой после работы, смываю грим, снимаю красный нос и становлюсь отцом.

Документальный фильм получил «Золотую Розу» на фестивале телефильмов в Монтрё в Швейцарии и все вдруг захотели делать из нас звезд экрана. Лично мне никогда не нравилось выступать по телеку. Мне кажется, что я выгляжу неестественно. Вдобавок, не умею читать сценарий, а когда вижу себя на экране, я впадаю в панику. Но Шарон была довольна и мы подписали контракт с MTV на участие в съемках одной серии «Cribs» [91], то есть в сериале, который был улучшенной американской версией «Through the Keyhole» [92]. В то время мы давно уже не жили в доме Дона Джонсона, потому что я наскрёб больше шести «лимонов» на другой дом в том же районе, на Доэни 513. Мы переехали туда насовсем, а в Вэлдерс Хаус наведывались только когда бывали в Англии по делам или навещали родных.

И люди снова сходили с ума. Эта серия «Cribs» быстро стала классикой жанра. Вот так, постепенно, дошло до того, что MTV предложило нам создание своего собственного шоу.

Не спрашивайте меня о цифрах, это епархия Шарон. Если же речь идёт обо мне, то однажды утром я проснулся и обнаружил, что мы снимаем нечто под названием «The Osbournes» [93]. Я был рад за Шарон, поскольку ей нравился хаос в доме. К тому же она любила «светиться» на телевидении. В открытую говорила: «Я — телешлюха». Если б можно было, она бы работала вместо настроечной таблицы на экране.

Скажу вам честно, я надеялся, что материал попадет на полку, а не в эфир.

Прежде, чем мы дали свое согласие, за несколько дней до начала съемок, состоялся семейный совет. Мы хотели знать, не против ли наши дети. Часто слышу, как люди говорят: «Как они могли обречь своих детей на такую популярность?». Но мы не имели понятия, насколько популярным станет на MTV наше маленькое шоу. А, кроме того, наши дети с самого рождения привыкли к шоу-бизнесу. Эйми поехала с нами на гастроли, когда ей не было и года. Келли была из тех девочек, которые стоят перед «джамбо джетом» и поют пассажирам колядку про маленького ослика. А Джек сидел у меня на плечах, когда я выходил петь на бис. Для них это было в порядке вещей.