– Представляю, – протянула Наталья, взяв сонного перса на руки.

– В квартиру влетела, – продолжила Ката, – к зеркалу подбежала – а на меня тетка какая-то незнакомая смотрит. Лицо бледное, перемазанное тушью, глаза воспаленные, губы в крови… Ужас! Покидала я вещи в сумки – и на вокзал. На попутке добиралась, машину Пучковых возле дома оставила.

– Вот еще один фактор, свидетельствующий против тебя. Машина! Катка, ты же сидела за рулем, значит, на нем остались отпечатки твоих пальцев. Пучковых обнаружат в особняке, их машину – возле дома. Вопрос: как машина там оказалась? Ой, Катка! – Наталья прижала ко рту ладонь и заревела. – А вдруг тебя посадят? Обвинят в убийстве Пучковых и посадят! Ты же скрылась с места преступления…

– Я не скрылась, я спасала собственную жизнь. – Ката и сама была готова разрыдаться.

Ведь Наталья права, сто раз права. А от одной только мысли, что ее могут арестовать и посадить за двойное убийство, Копейкиной делалось не по себе. Но в чем Катарина виновата? В том, что сразу рванула на вокзал, а не в полицию? Но разве можно ее в этом винить? Она находилась на грани, ничего не соображала, нервы ее были оголены. Да любой человек, пережив весь тот кошмар, поступил бы точно так же. У Каты просто сработал инстинкт самосохранения!

– Розалии расскажешь? – всхлипнула Наталья.

– Ты что?! Ни в коем случае! И ты, смотри, не проболтайся. От нее помощи не будет, зато крови она мне испортит – будь здоров!

Некоторое время они сидели в тишине, слушая урчание Парамаунта и тиканье настенных часов. Затем Наталья несмело поинтересовалась:

– Ката, а что, если тебе обратиться в наши органы?

– То есть?

– Ну, приди к ним, расскажи правду и попроси совета. Уверена, они подскажут, как тебе надо себя вести и что делать.

– Наташ, прекрати, я никуда не пойду. Это глупо! Какое отношение наши органы имеют к чертовщине, произошедшей в Норвегии? Смешно! Им бы со здешними нашими делами управиться…

– Но бездействовать тоже нельзя.

– Знаю.

– Я боюсь за тебя!

Катарина не выдержала:

– Я сама боюсь, Наташка, очень боюсь. Хочу поскорее забыть тот день, ту ночь, ту поездку! Господи, неужели эта дикая история будет иметь какое-то продолжение? Пусть она закончится. Сейчас! Немедленно!

– Давай завтра в церковь сходим, свечку поставим, записки за упокой Тани с Димкой подадим.

Обняв Наталью, Катарина сквозь слезы пролепетала:

– Давай сходим. Натка, скажи, что все будет хорошо!

Натка сказала, но не прошло и четверти часа, как она снова затронула щекотливую тему:

– Хоть убей меня, не пойму: ну, как он без головы мог ходить? Может, голова у него все-таки была, но ты ее не заметила?

– Начинаешь сомневаться в достоверности моих слов?

– Прости. Но без головы… Невозможно же!

– Невозможно, согласна. Но у него ее не было. Значит, это был не человек.

– А кто?

– Чудовище из страшной сказки.

– Кат…

– Что – Кат? Других вариантов я не вижу.

– А как с куклой быть?

– Еще одна загадка. Сначала она голову повернула, заговорила, а потом голова у нее… отвалилась.

Наталья поежилась:

– И ведь кто-то ее туда принес!

– Кукла могла и сама прийти в гостиную. Не смотри на меня так, я уже ничему не удивлюсь. Безголовый по особняку разгуливал? Разгуливал. Клоун на велосипеде ездил? Ездил. Так почему же кукла не могла передвигаться самостоятельно?

– А нож в нее кто всадил?

– Наташ, чего ты от меня хочешь, все эти вопросы я задавала себе уже миллион раз. У меня перед глазами мелькает этот мерзкий клоун с водным пистолетом. Куда ни гляну, всюду вижу клоуна. Он был ужасен, Натка!

– С детства клоунов терпеть не могла.

– Теперь я к ним тоже отношусь с предубеждением. Вот тебе и психологическая травма, наверняка начну теперь шарахаться от клоунов с дикими воплями.

Наталья хихикнула:

– Где ты собираешься с ними пересечься?

Ответить Катарина не успела: дверь гостиной распахнулась и на пороге появился… О боже, клоун?!

Завизжав, Ката с Наташкой вскочили с дивана и забились в угол комнаты.

– Мамочки, – пролепетала Наташка. – Кошмар добрался до Москвы!

– Что с вами? – прогремел голосом Розалии клоун.

Ката прищурилась:

– Розалия Станиславовна?

– А ты кого ожидала увидеть, Санта-Клауса?

– Что с вашим лицом? – заикаясь, спросила Наташка.

– С лицом? Ничего. Ах, это… Новая питательная маска – из раздавленной клубники, сметаны, облепихового масла, детского крема и сока белой лилии. Вам бы тоже не мешало пару раз в неделю маски делать, года-то идут, а вы не молодеете. Честное слово, настанет день, когда мне будет стыдно сидеть с вами за одним столом. Хватит валяться на полу! Встаньте! Что за маразм?

– Вы нас напугали.

– Мы думали, пришел клоун, – виновато протянула Натали.

– «Пришел клоун», – передразнила ее Розалия. – Запишись на прием к психиатру, истеричка! Но сначала приготовь мне кофе. Чем ты вообще целый день занималась, у кошек даже миски пустые!

– С Каткой разговаривала.

– Наиважнейшее занятие. И о чем же вы беседовали?

– Ой, Розалия Станиславовна…

Ката толкнула Наталью локтем в бок. Натка смутилась и замолчала.

– Я жду, – потребовала свекровь. – Или у вас появились от меня секреты? У вас? От меня?! Ката, детка, как ты можешь не доверять мне свои самые сокровенные тайны? Я с тобой делюсь всегда и всем, а ты…

– Вы никогда мне ничего не рассказываете.

– Ложь!

– Где вы были сегодня ночью? Я слышала: вы пришли домой только под утро.

Розалия посмотрела на свои ногти и отрезала:

– Не твое дело!

– Что и требовалось доказать.

Свекровь села на диван и, заговорщически подмигнув невестке, спросила:

– Я заметила, что из Норвегии ты вернулась какая-то не такая. У тебя там случился бурный романчик?

– Розалия Станиславовна, я замужем! Между прочим, за вашим сыном!

– Я так и не услышала ответа на свой вопрос, – продолжала ехидно улыбаться кончиками губ свекровь. – Признайся, детка, кто он? Норвежец?

– Не было у меня романов!

– Посмотри мне в глаза. Не было, говоришь?

– Нет!

– Тогда почему ты сама не своя?

– От страха, – ляпнула Наталья.

– Кого же ты боишься?

– Вас! – решила «исправить» свою оплошность Натали.

Розалия схватила подушку, и Натка резво выскочила в коридор.

– Чтобы через пять минут кофе был готов! Ты слышишь меня?!

Пока Розалия оглашала квартиру своим сиплым басом, Ката поспешила закрыться в спальне. На душе у нее скребли кошки: со всех сторон начинали к ней подступать уже знакомые страхи. Теперь Катарина опасалась за собственное будущее. Возникли сомнения: а правильно ли она поступила, сбежав в Россию из Норвегии?

Неудивительно, что после всего случившегося у Катарины нарушился сон. Ложась в постель, она подолгу не могла уснуть, таращась то в темный потолок, то в окно. А когда к девушке подкрадывалась дрема и окутывала ее своими объятиями, Катку начинали мучить кошмары. Снился ей особняк графа, темные длинные коридоры, куклы, клоуны и мохнатые чудовища. Разумеется, от подобных сновидений ей приходилось то и дело пробуждаться в холодном поту и, переворачиваясь на другой бок, ждать очередного периода забытья. Но сон не шел, определенно, он где-то плутал. Катка вертелась-крутилась, считала овец, козлов, баранов, но не ощущала ничего, кроме раздражения и жалости к самой себе.

Утром она чувствовала себя разбитой и подавленной. После бессонных ночей или ночей, наполненных кошмарами, ее целый день преследовала вялость. Не хотелось ничего делать: ни читать, ни смотреть телевизор, ни даже гулять с Дискеткой.

Розалия списывала апатичное поведение невестки на ее неудавшийся роман в Норвегии. Свекровь всегда изменяла своим многочисленным мужьям, в каждой поездке она умудрялась крутить амуры, посему и пребывала в полной уверенности, что и Ката неудачно развлеклась за границей «не с тем парнем».