– Не слишком ли многого ты захотела за один годик?

– А что, как говорится, все в наших руках.

– У тебя не сто рук, и ты не Рокфеллер.

– Да ладно тебе, прям и помечтать нельзя. – Таня чмокнула Ингрид в макушку и тоном строгой учительницы произнесла: – Ингрид, скажи тете Катарине, что занудствовать вредно!

– Тань, оставь куклу, пойдем Димке поможем.

– Пусть сам готовкой занимается. Я целый год на него пашу, неужели он с шашлыком не справится? Кат, а хочешь, Ингрид с тобой поговорит?

– Как это, поговорит?

– Возьми ее и надави на правую… – закончить фразу Татьяна не успела.

– А-а-ай! Черт! Танька… – послышался голос Дмитрия.

Ингрид выпала из рук Пучковой, приземлившись возле кровати. Таня выбежала в коридор. Ката неслась следом.

В холле первого этажа стоял Димка, его левая ладонь была вся в крови. В правой руке Дмитрий держал длинный шампур.

– Принеси из машины йод и бинт, – попросил Пучков, – я ладонь шампуром уколол.

– Уколол или проткнул?

– Какая разница, неси йод!

– Как тебя угораздило? – спросила Ката, как только Танюшка выбежала из дома.

– Сам не пойму, я взял шампур, захотел проверить, острый он или нет, приложил кончик к ладони, а потом… Кат, меня будто кто-то толкнул сзади, и шампур вошел в ладонь, как в масло.

– Дим, ты же не ребенок, что значит – захотел проверить?

– Ну, стыдно мне, стыдно! Таньке не говори, а то она опять разорется, ей только повод дай…

Обработав рану йодом и туго перевязав Димкину ладонь, Танюшка уперла руки в бока:

– Я так понимаю, шашлык ложится на наши с Каткой плечи? В кои-то веки не хотелось мне заниматься готовкой, но – благодаря твоим стараниям – моей мечте не суждено сбыться.

– Я не специально руку поранил.

– Еще не хватало, чтобы ты сделал это специально! Пошли, Кат, займемся чисто мужским делом – огнем, железом и мясом.

Димка поплелся в кухню, бурча под нос какие-то нечленораздельные фразы.

Насадив на шампур несколько кусков мяса, Танюшка спохватилась:

– «Сотик» в спальне оставила! Блин, у меня руки уже в мясе. Кат, поднимись, принеси телефон.

– Зачем тебе здесь телефон?

– Вдруг кто-то позвонит, я же не на необитаемом острове, не хочу отвыкать от цивилизации.

– С тобой все ясно, – улыбнулась Копейкина. – Ни минуты без мобилы, ноутбука и прочих наворотов.

– Уж какая есть, – ответила Танюшка, вооружившись новым шампуром.

Сотовый телефон подруги Катарина нашла не сразу. В сумочке его не оказалось, и ей пришлось просмотреть содержимое всей поклажи дважды, а потом она заметила мобильник на подоконнике, он лежал в пыли. Взяв телефон, Катарина вышла из спальни и спустилась во двор. Удивительно, но настроение у нее потихоньку поднималось, особняк уже не казался ей таким мрачным, а ко всему прочему очень Катке захотелось отведать шашлычка! Глотая слюну, Ката вышла на крыльцо и уже хотела крикнуть Танюшке, что ее желудок просит праздника, как вдруг язык ее буквально прирос к небу. Катку затрясло, сотовый выпал из ее рук, соприкоснулся с каменным полом и разлетелся на две части.

Таня лежала на земле с перерезанным горлом. Одного беглого взгляда было достаточно, чтобы понять – Пучкова мертва!

Не будучи в силах произнести хоть одно слово, Катка с вытаращенными от ужаса глазами бросилась в холл, а оттуда – прямиком в кухню.

В дверях огромного тридцатиметрового помещения она остановилась и взвизгнула. Дмитрий лежал на полу. На его шее зияла рана, из которой ручьем хлестала кровь. Пучков тоже был мертв!

Задыхаясь, Катка выскочила обратно в холл. Она хотела найти свой мобильник, но стук входной двери заставил ее изменить свои планы. Она в доме не одна! Здесь есть еще кто-то. И не надо быть семи пядей во лбу, чтобы угадать, кто именно. В особняке – убийца!

Слезы хлынули из ее глаз, покатились по щекам, попадая на губы. Чувствуя во рту их соленый привкус, Катка поднялась по лестнице на третий этаж и рванула на себя первую попавшуюся дверь. Она оказалась в библиотеке, вернее, в комнате, служившей ранее библиотекой.

Запрятавшись в самый дальний угол, она села на корточки, обхватила руками трясущиеся колени и, тихо завывая, до крови закусила губы.

Катарина во все глаза смотрела на куклу. Получается, Ингрид умеет разговаривать? Надо же, на вид – обычная тряпичная кукла, а на деле где-то в ее туловище есть местечко, куда вставляются батарейки. Интересно, а почему Таня не сказала, что кукла говорящая? Или она сказала?..

« А тебе это сейчас так важно знать?!» – завопил Каткин внутренний голос.

Одернув саму себя, Катарина уставилась на дверной проем. Что она видела? Пожалуй, не так много, как хотелось бы. В спальню Пучковых – хотя вряд ли это помещение можно назвать спальней Танюшки и Димки, они здесь ни разу не ночевали – прошел некто неизвестный. Катарина заметила его ноги, облаченные в черные туфли. А может, туфли были темно-коричневые, в полумгле различить истинный цвет обуви было весьма сложно.

Шаги неизвестного были неторопливыми, ленивыми, казалось, он прекрасно знает, что под кроватью прячется перепуганная Ката Копейкина, знает – и ждет подходящего момента, чтобы резко нагнуться и завопить: « Я тебя нашел!»

Катарина прикусила язык. А если он действительно нагнется и заглянет под кровать, что тогда? Она в ловушке: вылезти из-под кровати и дать деру Катка уже не сможет. Ей придет конец!

Неизвестный остановился в нескольких сантиметрах от Ингрид, а уже через пару мгновений Катка увидела его ладонь. Когда он поднимал с пола куклу, ладонь попала в ее поле зрения, и, надо заметить, Катарине стоило огромных трудов сдержаться и не закричать во весь голос. Ладонь неизвестного была покрыта густыми волосами… или нет, это были не волосы, это была шерсть! Да, да и еще сто раз да – шерсть! До сегодняшнего дня Ката пребывала в полной уверенности, что если хорошенько постараться и заставить серое вещество как следует поработать, то всему можно найти разумное объяснение. Как же она ошибалась! Ей и в голову не приходило, что спустя несколько часов после прибытия в этот дом она увидит человеческую ладонь, покрытую густой шерстью.

А может, от нервного перенапряжения у Катки начались зрительные галлюцинации? Ну, бывают же галлюцинации у тех, кто бредет по жаркой пустыне без воды, – им начинают мерещиться прудики, речушки, родники… Одним словом – миражи.

Вдруг Ката тоже увидела мираж? Человеческая рука не может зарасти шерстью, как ни крути, но такое очень маловероятно. Конечно, есть мужчины с развитым волосяным покровом, но не настолько же! Всему должен быть свой предел.

А если в спальне… не человек? Но он же в брюках – Копейкина отчетливо видит брючины с ровными стрелками – и туфлях. По их блеску можно определить, что туфли кожаные, посему вариант, что она видит вовсе не представителя рода гомо сапиенс, отметается сразу.

Неизвестный – вот теперь-то Катка нисколечко не сомневалась, что в комнату вошел настоящий Страх, – начал медленно приближаться к окну.

Когда же он уйдет, стучало у нее в висках, когда выйдет из спальни? Это невыносимо – неподвижно лежать под кроватью, обливаясь холодным потом и цепенея от ужаса! Нервы у нее на пределе, они натянуты, как гитарные струны, и в любой момент, помимо воли Катарины, могут лопнуть. А что тогда? Определенно, ничего хорошего не произойдет, Катка себя рассекретит, она станет уязвима, открыта, и Страх непременно нанесет удар. Он запросто может полоснуть ее ножом по горлу, как уже полоснул Димку и Танюшку, может накинуть на ее шею удавку или задушить руками, покрытыми шерстью, да мало ли что он может с ней сделать!

Зачем он взял Ингрид? Мог ли Страх из коридора услышать ее голос? Запросто! Значит, в спальню он вошел целенаправленно, чтобы воочию узреть источник шума. Он его узрел: это была кукла. Успокоится ли Страх теперь?

– Пожалей меня! Приласкай меня. Люби меня, а я буду любить тебя! – вновь заговорила Ингрид.