– Правда, Лиз. – Катарина вооружилась салфеткой. – С чего вдруг такая перемена?

– Жалость меня обуревает.

Наталья всхлипнула.

– А с тобой что? – разозлилась Розалия.

– Лизка правду говорит: мы едим, а другие голодают. О-о-ой, Лизонька, теперь и мне стыдно!

– Прекрати реветь! – Свекровь ударила кулаком по столу. – А ты, юная страдалица, доедай и дуй в гостиную.

Лизавета встала и, взяв из хлебницы горбушку, тихо прошелестела:

– Отужинаю без излишеств. И какао на ночь пить не буду, водичкой простой жажду утолю…

Когда она вышла, Розалия покрутила пальцем у виска:

– Волковы на нас в суд подадут! Мы взяли у них Лизку-оторву, а вернем неизвестно кого. У меня нехорошее предчувствие, от нее на самом деле чего угодно можно ожидать.

– Есть что-то совсем расхотелось. – Ката отодвинула тарелку и взяла стакан с соком.

– Весь аппетит перебила, дрянь такая! – Свекровь выскочила из кухни, громко хлопнув дверью.

Весь вечер Лизка просидела в гостиной, играя с Пердул Пердулычем, а когда пришло время укладываться на боковую, она заявила Катке следующее:

– Кат, а как ты думаешь, мы можем хоть чем-нибудь помочь детям с несчастливой судьбой?

– Лизок, давай начистоту. Произошло что-то такое, чего я не знаю?

– Да нет, – неуверенно ответила Волкова. – Хотя… нет. Ничего особенного. Мы сейчас спать ляжем на мягкие матрасики, на чистые подушечки, укроемся теплыми одеяльцами, а некоторые детки на улице, на морозе спать вынуждены… Спокойной ночи, Катарина. Приятных тебе снов!

Катка была озадачена: поведение Лизаветы наводило на мысли, правда, пока было не совсем понятно, на какие именно.

Без четверти час Ката проснулась от непонятного шума. Прислушалась. Вроде тихо. Но уже через секунду вновь что-то где-то упало. По всей видимости, в кухне.

Полагая, что там беснуются кошки, она сунула ноги в тапки и, накинув на плечи халат, вышла из спальни.

В кухне горел свет. Лизка сидела за столом и тихо плакала.

– Лиз, что случилось? Это ты громыхала?

– Я, Каточка. Нечаянно кастрюлю на пол уронила.

– А почему ты плачешь?

– Жалко мне ее, так сильно жалко, аж до слез!

– Да наплюй ты на кастрюлю.

– При чем здесь кастрюля, мне Лялю жалко.

– Лялю?!

– Ага. Ей десять лет, а она уже столько горя хлебнула. Родители пьют, колотят ее постоянно, в школу Ляля не ходит – не пускают. Прикинь, родители ее дома одну запирают и на несколько дней в загул отправляются. Ляльке есть нечего.

– Подожди, а кто она такая, откуда ты все это знаешь?

– Пару дней назад забрела случайно на один сайт… Лучше бы я его не видела!

– Что за сайт?

– Жалостливый такой сайт, Кат. Я там с Лялей и познакомилась, мы сразу общаться начали. У нее вебка есть, и…

– Ты же сказала, что она из неблагополучной семьи, откуда же у нее компьютер взялся?

Лизавета закусила нижнюю губу:

– В квартире из приличных вещей один ноутбук и остался, он для Ляли – свет в окошке, а остальные вещи ее родители пропили. Ляльке нужна помощь, она голодает, ночами спать не может, ей поддержка необходима. Она сейчас там.

– Где?

– Мы с ней общаемся, я не утерпела. Разревелась и, чтобы она моих слез не видела, вышла в кухню. Хочешь, я вас познакомлю?

Катарина кивнула.

– Пошли в гостиную. Кат, ты только не задавай Ляле много вопросов, она этого не любит, не береди ребенку раны.

Войдя в гостиную, Ката увидела на столе свой ноутбук. Веб-камера была включена, и в окне Копейкина заметила лицо худенькой девчушки. Лицо почему-то было перемазано сажей.

– Ляль, это Катарина, ты ее не бойся, она добрая.

– Здравствуйте, – едва слышно прошептала Ляля.

– Я ей все рассказала, – затарахтела Лизавета.

– Зачем? – Ляля испуганно заморгала длинными ресницами. – Лиза, я же тебя просила!

– Ляля. – Ката села за стол и слабо улыбнулась. – Это правда, что тебя запирают одну на несколько дней?

– Правда.

– А соседи, родственники в курсе?

– Родни у нас нет, а соседи ничего не могут сделать. Да я и сама не хочу, чтобы родителей прав лишили, ведь меня тогда в детский дом заберут.

– Возможно, там тебе будет лучше.

– Нет-нет, – замотала головой Ляля. – Лучше здесь, чем там.

– Кат, какой детский дом? – Лизка положила ладонь на руку Копейкиной. – Там фигово, казенная жрачка, не та атмосфера, режим строгий. Давай лучше мы с тобой поможем Ляле, а?

– Конечно, поможем, только как?

– Очень просто: отвезем ей деньги, а она на них продукты купит.

– Идея хорошая, но неудачная. Во-первых, ее не выпускают из квартиры, во-вторых, надо заявить в соответствующие инстанции, чтобы там приняли меры, а в-третьих…

– Ты желаешь Ляле добра?

– Разумеется.

– Тогда никуда заявлять не надо. Ей деньгами помочь нужно. Деньгами, понимаешь? Большего от нас не требуется.

– Лиза права, мне бы денежек где-нибудь раздобыть… Хотя бы две тысячи рублей!

– Четыре! – выпалила Лизка. – Ляльке нужно четыре тысячи, просто она сказать стесняется, да, Ляль?

– Ага, стесняюсь.

– Говори свой адрес. – Ката взяла ручку и бумагу.

Продиктовав адрес, Ляля попросила:

– Только вы завтра деньги не привозите.

– Почему?

– Лучше чуть попозже, на днях, я сообщу Лизе точную дату, хорошо?

– Ну… Ладно. А что же ты будешь есть все это время?

– Я? Э-э… А у меня пока есть еда. Добрые соседи через окно в пакетике передали.

– Лялька на первом этаже живет, – быстро вставила Лизавета.

Внезапно Ляля обернулась назад и вздрогнула.

– Не могу больше разговаривать, спать очень хочется, два дня заснуть не удавалось. Спокойной вам ночи!

– Пока, – махнула рукой Лизка.

Выключив ноутбук, Катарина обратилась к Волковой:

– Бедный ребенок! Как ты думаешь, может, все-таки съездить к ней завтра? Купим продукты…

– Ката, ты слышала, что сказала Ляля? Зачем нам эта самодеятельность? Она свяжется со мной в ближайшее время, и мы все утрясем. Только знаешь, мне кажется, четырех тысяч ей будет мало, давай шесть дадим, чтобы по сто баксов на рыло вышло.

– Что?!

– Ой! – Лизка покраснела. – Я хотела сказать, чтобы ей на подольше хватило. Жалко мне ее, ведь она моя ровесница, а как нуждается!

– Успокойся, Лизок, мы ей обязательно поможем.

– Ты такая добрая! – всхлипнула Лиза. – Тебе это зачтется.

Агния Глебовна встретила Катку фальшивой улыбкой, больше всего походившей на оскал. Проводив посетительницу в гостиную, Плетнева предложила ей сесть, но про чай, как было в прошлый раз, даже не заикнулась. Оно и понятно: судя по всему, Агния поняла, что Катарине Копейкиной никогда не удастся вернуть ее кольцо, поэтому с этой дамочкой нужно держаться сдержанно, не давать волю эмоциям и разговаривать чуточку свысока.

– Я ждала вашего прихода, – протянула Агния Глебовна, не глядя на Кату. – Позавчера мне приснился вещий сон…

– Вы уверены, что он был вещим?

– Я никогда не ошибаюсь.

– Возвращаю вам кольцо. – Ката положила украшение на край журнального столика, встала и направилась к выходу.

– Господи! Вам удалось?! Катарина, вы… Мое кольцо! Мое! Катарина, немедленно вернитесь, сейчас мы будем пить чай!

Схватив Копейкину за руку, Агния Глебовна буквально силой втащила ее обратно в гостиную и усадила в кресло.

– Поросенок, сынок, поставь чайник! Андрюша, ты меня слышишь?

– Слышу, ма, – крикнул из глубины квартиры Плетнев.

Агния Глебовна подошла к шкафу, открыла створку и повернулась спиной к Катарине. Чем она там занималась, Ката не поняла, а если честно, не очень-то ей и хотелось это знать. Хозяйка закрыла дверцу и подошла к столу.

Протянув Катке несколько тысячных купюр, Агния склонила голову набок:

– Этого достаточно? Если нет, я добавлю.

– Я не возьму деньги.

– Вы выполнили свою работу, и я должна за нее заплатить.

– Агния Глебовна, уберите деньги. – Катарина встала. – Я занимаюсь расследованием убийства вашей невестки, а кольцо – это так… Побочный эффект. И в агентство Марины я ездила, чтобы узнать о Лидии, цели вернуть вам кольцо я себе не ставила. Извините, просто удачно легли карты.