— Сегодня ты не будешь рисовать, Джон?

— Я закончил.

— Наверное, ты закончил все свои дела здесь? Теперь возвращаешься в Лондон?

Он кивнул:

— Я должен проследить, чтобы картины правильно развесили. Выставка откроется через две недели.

— Ты должен был сказать мне об этом раньше.

Хотя ее раздражение его явно удивляло, он ничего не ответил, а взяв за руку, повел вниз по ступенькам.

— Пойдем и взглянем на портрет — ты мне скажешь, что о нем думаешь.

Едва она взглянула на картину, ее настроение тут же изменилось. Как она могла сердиться на человека, который так глубоко постиг ее и с такой любовью изобразил на холсте?

В полный рост она стояла на краю скалы — тонкий намек, который Джейн с грустью оценила. Ее фигура выделялась на фоне темно-голубого неба с редкими облаками, указывающими на теплый ветер, который буквально продувал полотно, взметнув ее темные волосы с нежного спокойного лица. Ее тело было свободно задрапировано в серую ткань, складки которой подчеркивали каждую линию ее безупречно выточенной фигуры. Руки были сложены на груди, на лице застыло выражение ожидания.

— Тебе нравится? — спросил он.

Она взглянула на него:

— Если бы Фрейд мог рисовать, то он изобразил бы меня точно так же.

— Ты не сердишься?

— Потому что ты сорвал с меня внешний лоск? Как я могу? — Ее голос слегка дрогнул. — Это прекрасный портрет, Джон. Это одна из твоих лучших работ. Я просто хотела бы, чтобы ты выбрал другую модель.

— Неужели ты думаешь, что мне это нужно? Что мне нужна всего лишь модель для позирования? Это ты на картине — как ты только что сказала — такая, какая ты есть на самом деле, со своими чувствами и мыслями. — Увидев выражение ее лица, он пришел в волнение. — Я не буду выставлять ее, если ты не хочешь.

— Конечно, ты должен ее выставить, — медленно сказала она, — это лучшее, что тебе удавалось сделать.

— Когда мужчина рисует женщину, которую он любит, он на полпути к дому.

— Я бы не хотела, чтобы ты был таким преданным, — с грустью заметила Джейн.

— Я думал, что это качество в мужчине необходимо тебе.

Хотя он и не думал шутить, эти слова прозвучали как насмешка, и она вздрогнула, когда осознала их смысл. Ничего не ответив, она снова взглянула на портрет. Джон сумел раскрыть ее подлинную суть. Лицо на холсте было лицом девушки, преисполненной ожидания, цветущей и страстной. Такой она и останется на картине, но что с ней случится в настоящей жизни? Вдруг ожидание затянется, превратив страстность в холод, а цветы увянут, так и не успев полностью раскрыться? Отчаяние навалилось на нее с такой силой, что, вскрикнув, она бросилась в объятия Джона. Она не хочет ждать всю жизнь, она не хочет увянуть и умереть, не оставив после себя никакой памяти!

— Джон, — прошептала она, спрятав лицо у него на груди, — если ты хочешь меня, если ты думаешь, у нас есть шанс…

Она была не в состоянии продолжать, но слова были не нужны, так как он оторвал ее от себя и впился взглядом в ее лицо, сияя радостью.

— Если я хочу тебя… разве ты не знаешь, что ты — это все, что мне нужно? Я люблю тебя, Джейн, и принимаю тебя на любых условиях.

Он снова прижал ее к себе и поцеловал, обняв так крепко, что она не могла пошевельнуться. Уже давно мужские руки не сжимали ее в объятиях, но, хотя она приникла к нему и отвечала на его поцелуи, она не была захвачена его страстью, и именно теперь, когда она менее всего этого хотела, образ Николаса всплыл в ее памяти.

Она слабо застонала, и, истолковав это по-своему, Джон поднял голову и погладил ее по длинным черным волосам.

— Я так люблю тебя. Мы поженимся, как только ты станешь свободна. Как обстоят дела с твоим разводом?

Слово «развод» — такое уродливое и неумолимое — вонзилось в ее мозг словно нож, но она смогла ответить не выдавая своих чувств:

— Я виделась с мистером Траппом перед круизом. Он сказал, что, если я не вернусь к Николасу, он может преследовать меня по закону за уход из семьи.

— Он сможет преследовать тебя за измену!

— Нет! — Слово вырвалось непроизвольно, и она замолчала, увидев, как ранила его ее мгновенная реакция. — Прости, — поспешно попросила она, — я не это имела в виду.

— Именно это. — Его голос был мрачен. — Но ведь мораль здесь ни при чем, не так ли? — Она не ответила, и он продолжал: — Если бы ты любила меня, тебе не нужен был бы документ, узаконивающий твои чувства ко мне. Ты не ребенок, Джейн, — ты женщина. Ты любила, ты потеряла ребенка. Неужели это ничего не изменило в тебе?

Эти слова были слишком правдивы, чтобы их отрицать, чувствуя ужасное раскаяние, она поняла, что не может ему солгать.

— Ты прав. Я никогда не говорила, что выйду замуж за тебя; я не настолько люблю тебя.

— Но я тебе нравлюсь?

— Больше, чем кто-либо другой в… — Она остановилась, озадаченная выражением его лица. — Что ты собираешься сделать?

— Доказать тебе, что я не дурак. — Он опять превратился в того эксцентричного человека, которым она его всегда знала. — Я не обманываю себя по поводу твоих чувств ко мне, Джейн, и я хочу заставить тебя понять, что для нас обоих будет лучше, если ты перестанешь обманывать саму себя.

С пунцовым лицом она отвернулась к окну.

— Я действительно все испортила, не так ли?

— Наоборот. Я все еще хочу жениться на тебе, несмотря на то что ты не любишь меня… пока. — Он подошел и встал сзади, положив руки ей на плечи. — Я думаю, что ты полюбишь меня, Джейн: через некоторое время наш брак будет скреплен чем-то более прочным, чем страсть.

— Ты сможешь быть счастливым без страсти? — холодно спросила она.

— Это придет со временем, я готов ждать.

Она обняла его за шею.

— Я не заслуживаю тебя.

— Может быть, и нет, — шутливо сказал он, — но ты меня получишь!

Повинуясь своему желанию, она нагнула его голову и прижалась к губам, целуя его с теплотой любви, дающей ему надежду на их будущее.

Глава 12

В конце мая Джейн вернулась в Лондон, а Джон уехал на несколько недель раньше. Но только в день своего отъезда она рассказала тете Агате о своем обещании выйти замуж за Джона.

— Но официально мы только «хорошие друзья» до того времени, когда я буду свободна, — заключила она.

— Значит, ты решила попробовать второй сорт, — сухо констатировала тетя Агата.

— Я знаю, что делаю.

— Я не спорю. Но ты все еще любишь моего племянника, хотя параноидально боишься, что он опять подведет тебя.

— Как вы можете осуждать меня? — Эти слова невольно вырвались у Джейн, и она тут же пожалела об этом, так как меньше всего ей хотелось предаваться бесполезным спорам.

— Я действительно осуждаю тебя, — согласилась старая леди. — Это нехорошо, что ты не умеешь прощать. Большинство людей влюбляются несколько раз в своей жизни, и так получилось, что Николас влюбился в Кэрол после того, как встретил тебя. Но ведь тогда он не признавался тебе в любви. Он видел в тебе нечто среднее между няней и сестрой. Ты сама так говорила. Но как только он начал жить с тобой и относиться к тебе как к женщине, его отношение изменилось, он полюбил тебя и сказал тебе об этом. Все, что случилось затем, всего лишь неудачное стечение обстоятельств.

— Но все это случилось, — упрямо сказала Джейн, — и я не хочу больше говорить об этом. Я уже решила, что выйду замуж за Джона. — Она опустилась на колени рядом с креслом тети Агаты. — Вы не пожелаете мне удачи?

— Конечно пожелаю, дитя мое. Конечно пожелаю.

За день до открытия выставки Джона Джейн вернулась в Лондон в маленькую меблированную квартиру на Гросвенор-сквер, которую он снял для нее.

— Это рядом со мной, чтобы я мог почаще навещать тебя, — сказал он, — но достаточно далеко, чтобы соблюсти приличия.

Они провели первый вечер после ее возвращения, неторопливо поужинав в маленьком французском ресторане, а затем отправились к ней на квартиру.