— И-их-ха… — восторженно выдохнул Яжек, пожирая глазами лучащуюся мягким светом накидку. — Это же… это ж… мать честная! Столько про них слышал, но никогда не видел вживую! Вот же повезло! Беллри, а правду говорят, что сайеши могут сделаться невидимыми?!

Эльф настороженно кивнул.

— Не все, но могут. Надо только знать, как активировать заклятие. От стрелы, ножа, скользящего удара тоже уберегут, а этот еще и зачарован против магии. Его не видно магическим взором, не разрубишь простым клинком. Он легко меняет форму, подстраиваясь под желания хозяина, а если потребуется — даже под цвет стен или листьев в лесу…

— У ваших разведчиков такие, я знаю!

— Похожие, — осторожно согласился Беллри, и Яжек окончательно просиял.

— Здорово! Трис, тебе сказочно повезло! Обычно эльфы не делают подарков, но уж если делают, то это на всю жизнь! На твой век его хватит! Бери, не пожалеешь!

Я, наконец, очнулась от созерцания сайеши, о которых слышала столько баек, и изумленно уставилась на беспокойно заерзавшего в седле эльфа, который все еще дурак дураком торчал напротив и явно не знал, куда себя девать. Более того: кажется, очень боялся, что его неслыханный дар не примут, и, судя по всему, уже готовил аргументы для убеждения.

Мне вдруг стало неуютно.

Как-то не вовремя вспомнилось, что когда-то по молодости и глупости я охотилась за подобными диковинками. Испытывала жгучее любопытство к загадочной магии остроухих красавчиков. Однажды даже хотела стянуть у одного ушастого путешественника (встретить которого, вообще-то, было большой редкостью на таком удалении от Приграничья) тугой кошелек, но Рум вовремя отговорил — упомянул что-то об охранных заклятиях и посоветовал никогда с ними не связываться, потому как был вовсе не уверен, что мой амулет осилит такую мощную защиту. Потом еще припомнился давний разговор с Вортоном, утверждавшим, что сайеши — это привилегия исключительно самих эльфов, причем не самых последних, а самых что ни на есть высших (то есть, знатных, из ой, каких Высоких Домов). Что они никогда не отдадут один из самых своих охраняемых секретов в руки людей. Более того, за попытку выведать эту тайну многие из смельчаков лишились разумов, а иные — и буйных голов: бессмертные не прощали дерзости. А уже если и случалось им когда-то одарить кого-то из короткоживущих такой неслыханной милостью, то не меньше, чем за спасение жизни всей королевской (или кто там у них правит) семьи. Или за тушение вселенского пожара, грозящего вымиранием их драгоценному Лесу. Не иначе. Говорят, у нашего Велиссия среди несметных сокровищ есть такая вот штучка, но он отдал за нее сумму, равную годовому доходу всех злачных заведений столицы. Да и то, судя по слухам, она защищала лишь от случайного удара, нанесенного вскользь, и не позволяла владельцу теряться на фоне обстановки, как знаменитой ящерице-химере, умеющей даже на видном месте прикинуться самой что ни на есть исконной частью совершеннейшей пустоты.

Иными словами, протягивающий настоящий, безумно дорогой и поистине бесценный дар эльф был подобен зрелищу вернувшихся в наш мир легендарных Крылатых, вдруг собравшихся на центральной площади Ларессы и вкушающих земной пищи на пару с нашим Величеством и всей его придворной шушерой. Или явившемуся пред королевские очи Двуединому, спустившемуся с небес, чтобы самолично поприветствовать одного из своих младших детей, коих наплодилось за прошедшие тысячелетия — пруд пруди. То есть, совершенно невозможным!

От последней мысли я, наконец, пришла в чувство и с нескрываемым подозрением уставилась на тревожно дернувшегося эльфа. После чего внимательно его изучила, нехорошо прищурилась и сухо осведомилась:

— Беллри, ты здоров?

— Да, го… Трис, — неслышно уронил эльф, зачем-то опуская глаза.

— Ага. Ясно. Тогда, значит, плащик на самом деле отравлен? Или смазан какой-нибудь дрянью изнутри? Хорошо помня про вашу ко мне «любовь», могу предположить, что тут дело нечисто.

Остроухий «благодетель» пугливо вздрогнул и чуть не шарахнулся прочь.

— Что?!

— Ишь ты, — удивилась я его прыти. — Видать, и в самом деле что-то не так! Яжек, как считаешь: до чего надо было довести эльфа, чтобы он от злобы решился на такую подлость — подсовывать мне магическую дрянь, чтобы потом от души посмеяться над тем, что от меня останется, едва я ее надену.

— Чего?! — оторопел юноша.

— Того. Ты разве не знаешь, как их вещицы всегда защищены магически? А то и зачарованы, чтобы, кроме ушастых, их никто не смог даже в руки взять? Цапнешь такую сдуру и будешь потом всю жизнь на паперти стоять! Только тапочки от тебя и останутся, как говорил один мой старый друг.

— Правда?! — ужаснулся Яжек и ошарашено воззрился на Беллри, у которого от волнения лицо сперва побелело, потом посерело, а затем стало стремительно покрываться красными пятнами. — Беллри, ты что…?!

— Нет! Нет, ты не так поняла! — воскликнул эльф. — Это подарок! Дар! У него еще нет хозяина! Защитное заклятия совершенно неактивно, но как только ты наденешь, сайеши станет признавать лишь одного владельца! Он абсолютно чист и примет тебя, как истинную а-э-э… как хозяйку, госпожу! Я не хотел причинять вреда! Только помочь и защитить! Клянусь, это так!! Он твой по праву!!!

Мне снова стало неуютно, но на этот раз — от неподдельного отчаяния в красивом голосе, вдруг начавшем походить на мелодичный перезвон лесных колокольчиков. У эльфа было такое несчастное выражение лица, что казалось, у него вот-вот сердце разорвется от несправедливого обвинения. Да и не врут ушастые никогда — это всем известно. Раз сказал, что искренне предлагает, значит, так и есть. Вот только зачем? Почему отдает такое сокровище, если еще пару дней тому меня на дух не переносил? Мерзавкой, человеческой дрянью кликал? Удавить был готов за наглость, а сейчас чуть не умоляет? Что произошло? Откуда такое почтение во взгляде?

Я заметно нахмурилась.

— Тебе что, Ширра велел его отдать?

Беллри непонимающе посмотрел.

— При чем тут он?

— При том, что вы с приятелем на него чуть не молитесь. Говори: это он велел отдать сайеши?

— Нет, — покачал головой эльф.

— Тогда я уже ничего не понимаю, — пробормотала я, неверяще оглядываясь по сторонам и выискивая взглядом мохнатого обманщика, но того, как нарочно, уже и след простыл. — Если не он, то чего вы вдруг всполошились? Вы ж к людям хуже, чем к нежити… ой, и не нравится мне все это…

— Пожалуйста, возьми, — тихо повторил Беллри, настойчиво протягивая подарок.

— Не надо. Как-нибудь обойдусь.

— Бери, Трис, — поддакнул Яжек, а Зого озадаченно покосился, явно не беря в толк, чего я так заупрямилась. — Второго такого не свете нет. Если сайеши признает тебя хозяйкой, никакая кольчуга не понадобится! Никакая магия будет не страшна, хотя я о таком прежде не слышал! А уж если на упыря нарвешься, испепелит его на месте! Он тебе до конца жизни будет служить!

— Это-то меня и пугает.

— Трис, да ты чего?! — окончательно изумился юноша. — Эльфы же — не люди! Если уж что-то предлагают, то от чистого сердца!

— А эти, может, слишком долго среди вас толклись, — непримиримо насупилась я, надеясь, что ушастый смертельно обидится и избавит меня от необходимости разрываться между жадностью и осторожностью. Сайеши ведь действительно — огромная редкость. То, что его предлагают добровольно — еще большее чудо, а уж непонятное смирение Беллри просто подозрительно! Даже глазами не сверкнул, хотя я чуть не впрямую гадость сказала! Не дернулся и не возмутился, хотя видит Двуединый — было на что! Но нет: лишь обреченно вздохнул и стал совсем несчастным.

— Трис, пожалуйста…

Однако я слишком хорошо помнила, как он со мной обошелся. Еще долго буду помнить его взгляд и колючие слова, не забуду пренебрежения и откровенного презрения, которым меня окатили эти двое бессмертных. А потому принимать от них даже ТАКИЕ подарки… нет, не рискну, пожалуй.

Я медленно покачала головой.

— Спасибо, Беллри, но, боюсь, мне твой дар не по карману.