Пусть плачет нытик, пускай скулит!
Мы встаем безволию наперекор,
Мы не за слезы,
а за динамит!
...А посему
Не об этом разгневанный стих,
Спотыкающиеся, корявые строки.
Кто длину этих строк измерит,
О земля, на дорогах твоих?
Только б даль одолеть,
Отринуть все «ахи» и «охи»!
Вам охота жевать их, о поэты — слезливые ревы?
Вы чихаете? Будьте здоровы!
Вы впадаете в транс? Стерпим все. Не беда!
Но уж если скулить о свободе начнете
На парнасе своем,
В обывательском грязном болоте, —
Мы скажем: аминь! —
Зевнем
И скорей — кто куда.
Не о вас этот стих,
Не для вас он
Сыплет строфы
И смотрит в упор
За черту,
Где земля
Обжирается жертвенным мясом,
Где предательство брата,
Где страх,
Слепота
И позор.
За черту... за рубеж...
Где во мраке сгущенном
Просят воздуха легкие, хрипнут с мольбой,
Где подернуто небо коричнено-черным,
Где в петле задыхается цвет голубой.
Мудрецы на ходулях, хромые провидцы,
Вы одеты в закон, вы у мира в чести,
Но на собственный суд вы рискнете ль явиться,
Груз грехов своих тяжких на суд принести?!
После ночи осады рискнет ли подняться
На развалины стен крепостных дезертир,
Памятуя, что руки его — святотатцы,
Памятуя, что предал разрушенный мир?!
О поколенье не из лучших, —
Без совести и без хребта!
О класс обманутых, заблудших,
Чей легок сон, чья лень крепка!
Все двадцать лет от вето к вето
Ты полз и обращался вспять,
Мир призовет тебя к ответу,
Раз ты не смог атаковать.
Сквозь едкий дым, сквозь пламень рыжий,
Сквозь бой, берущий нас в кольцо,
Твое лицо поныне вижу,
Отступническое лицо.
Твой мир оппортунизма тонет,
Не стало веры на беду.
Где ты теперь? В каком притоне?
В Европе ты или в аду?
Москва отбила Хама свору,
Прикрыв собой судьбу мою.
А ты ступай к столбу позора!
Твое лицо я узнаю.
Ты стой и слушай, что скажу:
О тебе этот стих,
Тебя я сужу!..
2. О тебе...
Солнце,
брось луч нам на землю!
Синий,
прислушайся,
воздух!
Слушай, луна!
Что ты дремлешь
Желтой наседкой на звездах?!
Марш!
Шире шаг!
Пошевеливай!
В ногу!
Колонною длинной!
Кто там отстал? Поживее!
Дружно!
Вперед!
Лавиной!
Горе, вперед!
И веселье!
Смелость и робость,
шагайте!
Стой!
Мы пришли.
Мы — у цели.
Вот он.
Пред вами — предатель!..
Гнев наш зычной трубою
Не способен орать,
В тишине его грозной не бьют барабаны.
Серой, пыльной толпою
Мы пришли, чтоб карать,
Мы стоим пред тобою —
Поредевшая рать,
Ибо ты очернил неба отблеск багряный.
Был на нас ты похожим,
Наш собрат, побратим,
Видел ты наши муки, нашу кровь и печали.
Брел наш сон бездорожьем.
Мы брели вместе с ним,
Наш рассвет был погожим —
Стал он мраком густым, —
Ты все видел, но губы трусливо молчали!
Нет, забыть мы не можем.
Никогда!
Не простим!
Мы с тобой. Нас мильоны.
Но куда ты? Куда?
Мы в гудках паровозных, в жаркой плавке металла.
Нашим хлебом соленым
Ты кормился всегда,
Общий дом наш циклоном
Захлестнула беда.
Как же можешь в лицо нам
Ты глядеть без стыда?
Не твоя ли рука пулям путь указала?!
Мы в тебе разглядели,
Как в зеркальном стекле,
Наши лица и слезы, и печаль, и сомненья.
Стонет наше веселье
На костре и в петле,
Стонет, стонет доселе
В мутной рудничной мгле
И кочует по свету
От измены к измене.
Твой пробил час.
Ты не ушел от нас.
Сейчас тебя мы пригвоздим к столбу.
Не бойся,
Не умрешь.
Благодари судьбу.
Ты должен,
К исповеди приготовясь,
Пробить словами собственную совесть.
Готовься же!
Стань знаком всех времен,
Встань пред лицом вселенной.
Ты по праву
Огнем сегодня будешь заклеймен.
Стой и нагую совесть кутай в траур.
Стой!
Прямо стой!
Затылок твой
Отмерит рост, а не размер позора.
Ты просишь о смягченье приговора?
Стой,
Покинутый мечтой,
Стой на щите, разрубленном на части,
Мильоном глаз прикованный к столбу,
Стой в столбняке, кляня свою судьбу,
Стой голый, очевидный, как несчастье.
Готовься же!
Сегодня Страшный суд
Свершится над тобою.
Колонны обездоленных идут,
Идут безмолвною толпою
Сюда.
Нет, справедливей не было суда:
Лицом к лицу сведем мы наши счеты.
Мы знаем: кто ты, что ты.
Мы промолчим о тех, кто кожу с наших жил
Сдирал,
Кто наше сердце обнажил.
Клянусь я гневом —
В памяти нетленны
Все кодексы, законы всех сортов,
Все чемберлены,
От чьих благонамеренных судов
Остались мы без ребер и задов.
Один — как все.
Шарообразны лица,
В заплывших глазках мысли не прочесть,
Не дрогнут щеки, бровь не шевелится.
На них лишь натянуть штаны
И... сесть.
Ведь эти лица — точные подобья
Того, куда ногой нас били в злобе.
Мы без свидетелей поговорим, дружок.
Пускай мерцает свет,
Свет наших пройденных дорог.
Ты помнишь или нет? —
...В путь, годы,
В дальний путь через хребты времен!
За вами мы шагнем в горящие эпохи.
В путь, годы!
Верный знак для вас вдали зажжен —
В глазах былых рабов восстания сполохи.
Пускай грядущее простит вам ваш возврат!
Как жили вы без нас до нынешнего часа!
Несите к Смольному, поставьте нас у врат,
Нам, грешным,
В грудь его позвольте постучаться!
Скажем все не тая:
Кровь пылала твоя,
Мы пылали. Зажег нас не ты ли?
Ты велел нам до дна
Выпить горечь вина —
Этой чаши мы не освятили.
Скажем все не тая:
Песня взмыла твоя —
Мы сорвались на первом же звуке.
Это мы, отступив,
Не допели мотив —
Ей сковали предательством руки!
Скажем все не тая:
Сердце, вера твоя
В трудный час были преданы нами.
Ты прости нас, прости!
Мы от кривды спасти
Не смогли твое красное знамя.
Скажем все напрямик:
За иссохший родник
И меня и его — нас обоих прости!
Нас обоих прощать, нас обоих карать:
