– Кирпич может упасть на любого, – повторил Круглов. – Главное, чтобы у тебя на голове всегда была каска.

– Ага, понятно, – Аня постучала себя пальцем по виску. – Каска. Кирпич. Строительные работы. Ты, я гляжу, метафорами стал излагать. Ничего, нормально, мне нравится. И говорить стал спокойнее, раньше все чертыхался. Черт да черт…

Витька помотал головой, приложил палец к губам.

– Не надо так говорить, – улыбнулся он. – Их вообще не стоит вспоминать, у них слух хороший.

– У кого?

Парень промолчал.

– Круглов, ты чего? – с сочувствием спросила Сомёнкова. – Ты что, во все это до сих пор веришь?

– Но ты же сама видела. У ворот, в ту ночь? Видела ведь?

Девушка оглянулась.

– Мне могло и показаться, – сказала она. – Ты так запугал меня своими баснями, что я собственной тени боялась. Потом, я же говорю, землетрясение, угарный газ… Мало ли чего я могла увидеть? А?

– Это да, увидеть разное можно.

– К тому же это мог быть обычный вор, – рассуждала Аня. – Дом на отшибе, собаки нет, свет не горит, машин не видно, вот он и решил забраться. И в дверь ломился. Или бродяга.

– Бродяга? Ну да, в каком-то смысле он, конечно, бродяга. Приходит к тем, кто его зовет. Или поминает часто. Бредет от одного к другому, оставляет следы. Зло умножает зло. Человек сам себя подстегивает, накручивает, загоняет в угол… Знаешь, когда я испугался сильнее всего?

– Когда в дверь начали стучать?

– Не… – Круглов покачал головой. – Нет. Это в самом начале было. Я проснулся и увидел, как ко мне по стене течет кровь. Я… Я почти в штаны наделал. Знаешь, такой ужас… Просто нечеловеческий какой-то. А оказалось, что это просто трубу на чердаке разорвало. Так что вот.

– Ясно. Все с тобой ясно, господин Круглов. А куда идешь?

Сомёнкова поглядела на кругловские кеды.

– Начал бегать? Спортом занялся? Ой, извини…

Она покраснела.

– Не, не спортом. Тут просто интернат рядом, мы там крышу чиним. Ну и вообще, ремонт.

– Работать устроился? – подивилась Аня.

– Да нет, мы там это… волонтерим.

– Как?

– Бесплатно помогаем. У нас что-то вроде бригады, кто чем может, кто как может, кто когда может…

– Волонтеры?!

– Ага. Ремонтируем в основном. Иногда спектакли делаем, так, по-разному…

Сомёнковой показалось, что Витька застеснялся.

– Ты что, совсем? – Сомёнкова постучала по голове. – Свихнулся? Решил мир спасти? В идеалисты записался?

– Напротив. Видишь ли, это вполне практический шаг…

– Практический? – удивилась она.

– Да, практический. Это… как бы тебе сказать… Мой личный Рагнарёк. В курсе, что это такое?

Аня кивнула.

– Читала, – сказала она. – У нас как раз сейчас спецкурс. Рагнарёк, Беовульф, Старшая Эдда. Кухулин отрубил себе голову, и все такие дела. Хель, кстати, тоже.

Она рассмеялась. А Круглов нет.

– И в чем же твой Рагнарёк?

– Борюсь со злом, – ответил он буднично. – Я же тебе говорил.

– И зачем тебе это?

– Зло можно отогнать только добром, – скучным голосом сказал Витька. – Тьму может рассеять лишь свет. Если пойду…

– Тропой смертной тени, ничего я не убоюсь, – закончила Сомёнкова. – Ну, и так далее. Это все понятно. А в чем…

– Надо всегда размахивать факелом, – занудливо перебил Круглов. – Чтобы они не приблизились к костру…

– Кто они-то? – не поняла Аня. – Мы же вроде…

– Волки, – ответил парень. – Порождения мрака. Понимаешь, если просто сидеть у костра и ничего не делать, то костер рано или поздно начинает гаснуть. Если же поддерживать огонь и швырять в ночь факелы, то волки не подойдут.

– Не поняла…

– Тьма будет всегда. И волки будут всегда. И всегда они будут кружить возле, стараясь тебя сожрать, – с этим ничего нельзя поделать. Наше дело – поддерживать костер. Хорошие дрова туда подбрасывать, не сырые, не гнилые. Ну и так далее. Все просто.

Сомёнкова не стала спорить. Свихнулся, решила она для себя. Ну, понятно, она на свежий воздух вырвалась, а бедняга Круглов до утра этим газом дышал. Вот и тронулся слегка.

– Все понятно с тобой, – сказала она. – Давай размахивай факелами, успехов тебе, мистер Колфилд.

– Спасибо. Может, ты тоже заглянешь?

– В вашу богадельню? – усмехнулась она. – Нет, у меня времени совсем нет, «Текстильная Палитра» на носу.

– Ладно… Если надумаешь, звони, у меня телефон не поменялся.

– Ну, ко мне-то волки не приближаются, – отмахнулась Аня.

– Это только так кажется, – улыбнулся Витька. – Их просто не видно в окружающей мгле.

– Ага… Ты стихи, случайно, сочинять не взялся? – осведомилась Сомёнкова.

– Не получается, – признался Круглов. – А так, конечно…

– Все ясно, – сказала девушка. – Ладно, мне действительно пора. Пока.

Она похлопала Круглова по плечу, поправила сумку.

– Пока… – кивнул парень. – Если что… звони.

– Обязательно. У меня как раз плитка в ванной отклеиваться начала. Может, вы со своей бандой подъедете, приклеите?

– Можно и приклеить, – неожиданно серьезно ответил Круглов. – Только у нас сейчас работы много…

– О, я не тороплю. Как всех Фенриров расшугаете, так и ко мне добро пожаловать. А я вам хвороста нажарю.

– Да…

Сомёнкова развернулась и пошагала вниз, к мосту. Но не удержалась, конечно же, обернулась, спросила:

– Нет, а зачем все-таки? Ты же понял, что это только твои страхи, что никакого Буки нет, зачем?

– Да… – Витька улыбнулся. – Разумеется, страхи. Шорохи во тьме…

– Буки нет? – голос у Ани дрогнул, по щеке поползла бледность.

– Конечно, нет, – успокоил Круглов. – Это сказки. Городские легенды. Миф. Слушай, а ты вечером что делаешь? Может… Может, в кино сходим? Или мороженого съедим… В «Театральном»?

– Нет! – резко сказала Сомёнкова и сделала шаг назад.

– Аня…

– Не хочу, – произнесла она уже твердо. – И даже не пытайся!

Лицо у нее стало жестким.

– Да ладно, я так просто. А Любка как? Ну, та самая?

– Какая Любка? А, эта… Выиграла универсиаду и растолстела. Ладно, мне пора уже, дела. Пока.

– Пока…

Аня поспешила к мосту, а Витька еще некоторое время смотрел ей вслед.

Река несла последние грязные льдины, с черными кляксами ворон, с печальными снеговиками, доживающими последние часы, с покосившимися стенами взятых снежных крепостей.

Круглов обернулся и отправился в противоположную сторону. Он улыбался. Потому что теперь ему не было страшно. Потому что он знал, как жить дальше.

Утром, шагая через лес к автобусной остановке, он опять встретил следы там, у мостика через ручей, на глиняном склоне, изъеденном весенними водами. Раздвоенные копыта. Это мог быть обычный кабан, пришедший поутру к водопою. Отбившаяся коза. Косуля.

Да мало ли кто бродит ночью по лесу?

Сашка залез в кровать и завозился, устраиваясь поудобнее. Поелозил голыми ногами по гладкой простыне, блаженно вытянулся, накинул одеяло на голову. Получилась уютная норка с окошечком, куда он немедленно высунул нос.

В квартире было тихо, мама давно спала. Напротив, на стене, таинственно отсвечивала большая фотографическая карта Луны. У соседей-полуночников, за стеной, чуть слышно бормотал телевизор. Сашка свернулся в клубочек. По потолку пробежали призрачные блики – по улице проехала машина, – и все стихло.

Уже в полудреме он подумал – здорово, что теперь у него есть своя комната! В старой квартире у него был, конечно, законный угол, но все равно, разве эти вещи можно сравнивать?

Лучи фар вновь на миг осветили потолок. Фонарь под окном мерцал слабым сиреневым светом, мебель отбрасывала на пол длинные черные тени. Казалось, это бездонные провалы в какой-то другой мир. Тень, протянувшаяся от стола, обернулась дорожкой, и он побежал по ней, все быстрее и быстрее, загребая ногами черный песок, потом – колючую траву и… стена напротив вдруг вспыхнула!