– Крови?

Он кивнул.

– Она какая-то необычная была, с виду даже, это и Ботан отметил. Такая, чересчур яркая, что ли. И высохла не так, как обычная кровь высыхает. Знаешь, у собак ведь особенное чутье, пес, наверное, в этой крови что-то услышал.

– Что он в ней услышал? – не поняла Сомёнкова.

– А черт его знает… Что-то. Он, короче, взбесился и попытался в окно выпрыгнуть. А потом…

Витька замолчал.

– Что потом?

– Потом он лапу себе попробовал отгрызть, – негромко сказал он. – Это жутко так… Ботан его усыпил.

– Совсем?!

Парень пощупал другое колено, сравнил его с больным.

– Не, не совсем. Снотворное вколол просто, чтобы успокоился. А я ушел сразу, сама понимаешь, страшно. Потом Ботану звоню – а он меня подальше послал и велел не приходить больше. Вот так.

– Так значит, ты так про кровь и не узнал?

– Не. Вот такая история. Неспроста все это.

Аня ничего не ответила, не знала, что.

– Собака с ума сошла… – Круглов поежился. – Я потом поглядел в Интернете про такие случаи, ну, когда лапу себе отгрызть пытаются…

– И что?

– Ничего хорошего, даже рассказывать не хочется. А, еще все молоко скисло дома.

– Молоко и так все время скисает. Это специально задумано – чтобы люди его чаще покупали. Если молоко скисло – это не значит, что у тебя вокруг дома бродит аццкий сотона. Знаешь, черная кошка иногда всего лишь черная кошка.

– Это все знаки, – возразил Витька. – Что со мной не все в порядке…

– Это точно, – кивнула Сомёнкова. – С тобой точно не все в порядке, дружочек. Тебе надо в отпуск съездить, куда вы там обычно ездите?

– Послушай, Ань, тут другое. Это ведь хуже. Я думал, что это Любка твоя решила со мной разобраться, но она не похожа…

– А раньше? – спросила девушка. – Ты же, насколько я понимаю, не только с Любкой? Пушкина, например?

– Какая Пушкина? Пушкина своей сестре троюродной слабительное в кофе сыпанула, а сказала, что колдовство. А я там просто с мрачным видом постоял. И сестра ее не в психушке совсем, а в инфекции лежала три дня с подозрением на сальмонеллез…

– А до нее?

Он почесал голову.

– Да ерунда полная, я костюмы к Хеллоуину придумывал. Ну, пару розыгрышей там, привидением наряжались, клип дурацкий сняли… Ничего страшного. Честно! Я не знаю… А ты как, Любку пугать-то передумала?

– Да. Я ее это… простила.

– Смотри-ка ты…

Круглов оглядел холл. По стене полз лед – вымораживалась вода. Отец увидит – расстроится. Если стена промерзла, то и трубы, наверное, скоро полопаются. Зиму тогда здесь не пережить.

– А может, все это случайности? – предположила Аня. – Ведь каждый факт можно как-то объяснить…

– Не каждый, – сказал Витька. – Далеко не каждый. Кто со мной, по-твоему, в темноте разговаривал? В лесу?

– Тебе послышалось. В лесу что только не послышится.

– А телефон? – спросил он. – Что с телефоном? По телефону мне тоже послышалось?

– Пранкер, допустим. Слыхал про таких? Жлобы, им скучно, они звонят по телефону и издеваются над ответившими. Над тобой могли пошутить.

– Кто? – Круглов уставился на Сомёнкову.

– Что опять на меня уставился? Это не я. Зачем мне так шутить?

– А вдруг ты тоже ненормальная?

Она вздохнула.

– Так можно подозревать кого угодно.

– Но он на самом деле ходит! – почти выкрикнул Витька. – Я видел его у дороги!

– Возле поворота? – уточнила Аня. – Там, где дерево?

– Ага…

– Так там кто-то одежду выкинул! Я сейчас шла, тоже перепугалась – какие-то идиоты взяли и на сучья пальто драное привесили. Так что это все твои страхи.

– Мои страхи?! Да я вообще никого не боюсь.

– Да-да, как же, никого. Только старого плаща.

Круглов замолчал.

– А что, если над тобой кто-то действительно решил подшутить? – спросила она.

– Подшутить? Зачем?

– Ну, мало ли… Розыгрыш такой.

– Розыгрыш?

– Ага, – кивнула Аня. – Ты вот боишься, а они все на видео снимают.

– Кто? – тупо спросил парень.

– Откуда я знаю? Может, родители.

Он расхохотался. Представить, что все это затеяли его родители, он не мог. С какой целью? Сомёнкова тоже это поняла, кажется.

– А вдруг они тебя так вылечить хотят? – предположила она. – Вдруг это такая терапия?

– Терапия… – Витька пощупал лоб. – Терапия. А от чего лечить-то меня?..

Она пожала плечами.

– Кто тебя знает? Я с тобой недавно дружу, а они давно уже. Может, ты псих, а, Круглов?

– Я, конечно, псих, но не до такой степени… – растерянно пробормотал он. – Мне кажется…

– Это тебе так кажется. Тебе кажется, что ты абсолютно нормален, а на самом деле это не так. На самом деле ты, может, глубокий параноик. Может, ты по ночам бродишь? Лунатик ты.

– Я не лунатик, – возразил Круглов.

– Ни один лунатик не знает о том, что он лунатик. Ты думаешь, ты на скрипочке, значит, играешь…

– Я не играю.

– Это к слову, – пояснила Сомёнкова. – К слову. Ты, значит, на скрипочке днем играешь, а ночью по крышам шастаешь. Ты лунатик, а твои предки собираются тебя излечить современными методами – запугать так, чтобы ты по ночам и не думал подниматься. Может, все это психологи твоим родителям насоветовали? А что, похоже – ни папки, ни мамки дома-то нет. Может быть, они сейчас как раз сидят где-нибудь в кустах…

Витька огляделся, Аня продолжала:

– А что? Знаешь, какие психологи есть? Вот у моей тетки девочка очень боязливая была – ну, ты знаешь, наверное, темноты боялась, Кощея Бессмертного, Огневушки-Поскакушки там. Так вот, психолог велела бороться со страхами другими страхами. Например, страшными сказками. И мама стала читать своей дочке…

– «Сказки про ведьм», – угадал он.

– А ты действительно знаток, – улыбнулась девушка. – Вот именно, «Сказки про ведьм», «Крабат – ученик колдуна», «Гундыр», ну и все такое разное. Так вот, девчонка пряталась от страха в ванной, а мама садилась под дверь и читала сказки громким голосом. Может, и твои родители так действуют?

– Вряд ли, отец не любит психологов…

– Может, ты сам…

Погас свет. Раз – и темнота. Перед глазами некоторое время покачивались огненные пятна, Сомёнкова потерла глаза.

– Что это? – спросила она.

Круглов промолчал.

– Что такое? – повторила девушка.

– Свет пропал, – сказал Витька.

– Ты открыл мне глаза.

Свет пропал, но тем не менее было все прекрасно видно из-за луны. И стены светились неприятно розовым.

– Круглов, это ты подстроил? – спросила Аня. – У тебя счетчик с таймером, так?

– Нет у меня никакого таймера…

– А почему тогда свет погас? – зевнула Сомёнкова.

– Это он, – негромко сказал Витька. – Это он. Он пришел.

– Кто он? – спросила девушка. – Кто? Опять Бука? Хватит. До Хеллоуина еще далеко, а костюмы я сама делаю. Это ледяной дождь наверняка, по телевизору говорили. Лед налип на провода, вот все и обрушилось.

– У тебя на все есть объяснения, – усмехнулся Круглов.

– Ладно. А какие объяснения есть у тебя? Бука? Это все твои выдумки. И книжки такой нет, между прочим, где ты ее взял?

– Есть, – возразил он. – Книжка есть, просто упоминание о ней в Интернете стерли.

– Как в Интернете можно что-то стереть? – спросила она шепотом.

– Ты не знаешь, есть такие особые программы… – Витька тоже перешел на шепот.

– Это программа выключила свет? Или Бука, демон мести?

Про демона Сомёнкова пропела зловещим голосом.

Что-то грохнуло по крыше, скатилось по железной черепице и упало на землю.

– Это… – она поморщилась.

– Это значит, что началось.

– Я погляжу, тебе совсем не страшно, – сказала Аня.

– Не страшно. Мне совсем не страшно – я ведь не один. Страшно, когда один, а так…

За окном мелькнула тень. Девушка вздрогнула.

– Кто это?

– Наверное, летучая мышь, – сказал Круглов. – Или сова. – Он хихикнул. – Или плащ. Тот самый, с дороги, – он ожил и теперь расхаживает.