— Одно мне непонятно, — сказала Сиренити. — Откуда вы узнали, что я обратилась к Калебу со своими планами расширения магазина?

Файрбрейс пожал плечами.

— Эмброуз позвонил мне пару недель спустя после того, как вы съездили к Вентрессу в первый раз. Хотел выудить у меня несколько баксов. Это было у него в обычае, знаете ли.

— Я знаю, — тихо произнесла Сиренити.

— Как всегда, я сказал ему, что у меня нет ни гроша лишнего, — продолжал Файрбрейс. — И вдруг, ни с того ни с сего, он заговорил о прошлом. Что-то сказал о том, какая странная жизнь и как все идет кругами. Сказал, что недавно послал Сиренити к сыну Кристал Брук. Спросил меня, помню ли я Кристал.

Калеб обвел глазами стены студии.

— По всей видимости, вы ее помнили.

Пистолет дернулся в руке у Файрбрейса.

— У Эмброуза был один из его хороших дней. Ему хотелось поговорить. Он рассказал мне все о планах мисс Мейкпис относительно Уиттс-Энда.

— А вы знали о фотографиях, для которых я ему позировала? — спросила Сиренити.

— Конечно. — Файрбрейс состроил гримасу. — Он хвастался ими прошлой весной, когда кончил снимать. Он тогда говорил, что это чуть ли не самая замечательная работа, какую он когда-либо делал.

— Когда он сказал вам, что я встречусь с Калебом, вы вспомнили тот давний скандал, не так ли? — продолжала Сиренити. — Вы поняли, на что могут сгодиться эти фотографии. Вы смекнули, что если вам удастся убедить Вентрессов в моей связи с Калебом, то вы сможете с выгодой для себя сыграть на их страхе перед новым скандалом.

Файрбрейс покачался с носков на пятки.

— Очень умно, мисс Мейкпис. Вы правы. Я знал все о Вентрессах. Мне было хорошо известно, как они будут реагировать на информацию о том, что наследник их фамильного состояния пошел по дорожке своего отца. Мне оставалось только представить дело так, будто у Калеба с вами роман. Это было нетрудно.

Сиренити нахмурилась.

— Как вам это удалось? В тот момент между Калебом и мной фактически и не было ничего, кроме деловой договоренности.

— Я сделал несколько снимков, где вы и Вентресс вместе выходите из его офиса в Сиэтле. На одном снимке вы и он входите в ресторан. Остальное дорисовало воображение Франклина Вентресса. — Файрбрейс невесело хохотнул. — Представьте мое удивление, когда позже мне стало известно, что у вас с Вентрессом действительно роман.

— Вы были слишком умны, чтобы обратиться со своими требованиями к деду, — заметил Калеб. — Вы знали, как он отреагирует на угрозу шантажа.

— Да, черт возьми, это я знал. — Выражение бессильной ярости мелькнуло у Файрбрейса в глазах. — Он отказался заплатить тридцать четыре года назад, когда я послал ему фотографии Кристал и Гордона Вентресса. Но я знал, что есть другие члены семьи, которые не так упрямы и согласятся на что угодно, лишь бы их драгоценную фамилию не трепали снова на страницах «Вентресс-Вэлли ньюс».

Сиренити сделала глубокий вдох.

— Так значит, это вы пытались шантажировать Роланда Вентресса тогда, много лет назад?

— В тот раз все пошло не так, как надо, — сказал Файрбрейс каким-то странным, как бы издалека идущим голосом. Потом у него в глазах появилось жесткое выражение. — Зато в этот раз я все наверстал. Более тщательно все спланировал. Я обратился к банкиру семьи, а не к старику. Я знал, что Франклин Вентресс будет более легкой добычей. Был уверен, что он заплатит.

— На каком основании вы решили, что так хорошо его знаете? — спросил Калеб с внезапно возникшим у него острым интересом.

— Кристал рассказала мне о нем, — нетерпеливо ответил Файрбрейс.

— Что она вам о нем рассказала?

— То, что рассказал ей ваш отец. У Франклина был роман с женой Гордона. Я знал, что он ненавидел Гордона Вентресса, ненавидел страстно. Я рискнул предположить, что он, вероятно, так же ненавидит и сына Гордона и готов отдать все на свете, чтобы навредить ему в глазах деда.

— Черт побери, — пробормотал себе под нос Калеб, когда недостающие куски головоломки встали на место. — Значит, Франклин расстался с первыми пятью тысячами, даже не моргнув глазом? Так?

— Он хотел получить фотографии. Очень хотел.

— Жаль, что вы не удовлетворились одной этой суммой.

— Так ведь было всего пять тысяч, — сказал Файрбрейс с видом искренне обидевшегося человека. — Я не мог остановиться на этой сумме. Я рассчитывал, что кто-нибудь из членов семьи заплатит еще раз за то, чтобы фотографии не попали в газеты.

— Вас обуяла жадность, — задумчиво кивнул Калеб. — И потом, негативы-то оставались у вас. Почему не попробовать еще разочек?

— Я собирался требовать денег не один, а несколько раз, — возразил Файрбрейс. — Собственно говоря, собирался делать это как можно чаще. Но тут Эмброуз сломал себе шею и сорвал мои планы.

— Потому что его смерть лишала вас прикрытия, — продолжал Калеб. — Эта операция с шантажом становилась намного более рискованной без козла отпущения, на которого можно было бы свалить вину. Рано или поздно кто-то мог начать расследование. След мог привести к вам. И все-таки вы решились повторить требования хотя бы еще раз, перед тем как смотать удочки, верно? Слишком большие деньги, чтобы ими разбрасываться.

Сиренити разглядывала Файрбрейса так, словно перед ней находился представитель семейства грызунов.

— Вы не смогли устоять перед искушением и предъявили Франклину еще одно требование через несколько дней после смерти Эмброуза, не так ли?

— Дело того стоило. Он мне заплатил только один раз. Я знал, что Вентрессы заплатят за эти фотографии по крайней мере еще столько же. Вряд ли Франклин Вентресс узнает, когда точно умер Эмброуз, — сказал Файрбрейс.

— Или даже что он вообще умер? — спросила Сиренити. Файрбрейс нахмурился.

— А зачем кому-то говорить ему такую вещь? Смерть Эстерли уж точно не такое важное событие, чтобы попасть в «Вентресс-Вэлли ньюс». Кроме того, сам Франклин Вентресс вряд ли стал бы задавать вопросы. Он думал лишь о том, чтобы отомстить сыну Гордона.

— Но за что Франклин так ненавидел Гордона? — тихо спросила Сиренити. — Неужели только за то, что Гордон был наследником Роланда?

— И за это, наверно, тоже. — В голосе Файрбрейса слышалось раздражение. — Но не только. Кристал считала, что в основном из-за Патриции Вентресс.

— Из-за Патриции?

— Не понимаете? — спросил Файрбрейс. — Он любил ее. По-настоящему любил. А она оставила его из-за скандала. И больше он ее не видел.

— Все сходится, — медленно проговорил Калеб.

— Кристал понимала. — Файрбрейс сузил глаза. — Она знала, как сильно Франклин любил Патрицию. Она говорила, что вначале он соблазнил жену Гордона, потому что завидовал ему и хотел отнять у кузена то, что тому принадлежало. Но под конец Франклин влюбился в Патрицию.

— Франклин винил моего отца в том унижении, которому подверглась Патриция. — Мысли быстро проносились в голове у Калеба. — Франклин никогда ему этого не простил, потому что из-за скандала он навсегда потерял женщину, которую любил.

— Он и тебе не простил тоже, — прошептала Сиренити. — Он должен был наказать тебя за то, что ты посмел связаться с женщиной, напомнившей ему Кристал Брук.

— Да, это так.

— Франклин заплатил за эти фотографии в первый раз, потому что ему было нужно оружие против Калеба, — медленно проговорила Сиренити. — Но почему он согласился оплатить и второе требование шантажиста?

— Потому что он Вентресс. — Файрбрейс мрачно засмеялся. — Проклятая семейка так горда, что меня от них просто тошнит.

Калеб ощупывал камень у себя в кармане.

— Вы правы. Франклин горд, как и все Вентрессы. Ему не больше, чем кому-либо другому в семье, хотелось еще одного скандала в местной прессе. Он знал, что дед платить не будет, так что ему ничего другого не оставалось, кроме как сделать это самому.

— Он угодил в расставленную им самим ловушку, — заметила Сиренити.

— Вот именно, — согласился Калеб. Краешком глаза он видел, что Сиренити наблюдает за ним, видел, как ее взгляд на секунду задержался на том месте, где его рука исчезала в кармане. Он надеялся, что она понимает, что у него в кармане осталась последняя находка Уэбстера, но прямо посмотреть на нее не решался, хотя ему надо было знать, понимает ли она все значение этого факта. Его внимание целиком принадлежало Файрбрейсу.