И хлопнул его по плечу, сунув ему в нагрудный карман пиджака, который едва сходился, пятидесятидолларовую купюру и свою визитку.
Родя, не спеша и шевеля толстыми губами, осмотрел то и другое, потом ошеломленно качнул головой и, обняв своих девочек за голые плечи, повел их прочь от столика, не оглядываясь и не отвечая на их вопросы.
— Светочка, я скоро вернусь, жди меня! — не удержался, крикнул им вслед Реваз, и Вадим чуть не силой потащил его на выход. — Что ты ему дал? — спросил, успокоившись, Реваз, когда они ехали мимо Киевского вокзала.
— Визитку Димы Гуреева, — усмехнулся Вадим. — Ну этот, говорил уже, Белявский его впихнул в администрацию президента. Он сначала на радостях всем раздавал. Я с десяток у него взял, теперь сам раздаю.
Они сначала проехали мимо хрущобы, где жила уехавшая подруга Марины, и Вадим посмотрел на знакомое окно на четвертом этаже. Оно было единственным, которое светилось в это позднее время.
— Ждет, сказал Вадим.
— Дети там есть? — тихо спросил Реваз.
— Это квартира ее подруги. Она в отъезде…
Они проехали немного дальше, свернули в переулок, когда увидели издали патрульную милицейскую машину, переждали ее, проехали еще немного. Потом вылезли, огляделись и дворами прошли к дому.
Когда поднялись на нужный этаж, Вадим, помедлив, потянул руку к дверному звонку, а Реваз отошел чуть в сторону.
Глазок в двери сначала засветился, потом снова потемнел.
— Вадик, ты? — послышался голос Марины, и Вадиму снова стало не по себе. И ему нестерпимо захотелось войти к ней, только одному.
— Да, — негромко ответил он после долгой паузы, прислонившись лбом к косяку. — Это я…
— Ну наконец-то! А я ждала, ждала…
Он отошел в сторону, пропустив вперед Реваза, как только послышался лязг дверной цепочки.
Реваз, зажав рот Марине, быстро проскользнул в открытую дверь.
Вадим немного постоял, потом спустился в подъезд. Он не стал выходить на улицу, а дождался Реваза.
Они молча и быстро, оглядываясь, шли назад, и только когда снова сели в машину, Реваз искоса посмотрел на него.
— А ничего баба, — сказал он наконец. — Получше этих блядей в кабаке. Замужем?
— Помолчи, а? — помотал головой Вадим, закуривая и глядя в сторону.
— Жалко таких… — Реваз снова сокрушенно покачал головой. — Дети у нее есть?
— Надо было раньше спрашивать… — ответил Вадим, глядя в сторону. — И про детей, и вообще. Не я эту херню придумал. А этот, Олег Иванович… Аналитик хренов… А мне расхлебывать!
Когда снова проезжали мимо Киевского вокзала, Реваз положил руку на его плечо:
— Вадик, я здесь сойду. Одно дело есть… Ты поезжай домой, завтра созвонимся.
— С ума сошел? — спросил Вадим. — Сейчас ночью самая охота на вашего брата!
— Перебьемся, — мотнул головой Реваз. — Тем более уже светает…
Он пешком добрался до ночного клуба «Золотой глобус», от которого уже разъехались почти все машины. Переждал какое-то время в подъезде соседнего дома.
Как он и думал, около двух ночи вышел Родя с теми двумя девицами. Они тащили сумки, набитые жратвой. Метрах в пятидесяти, у входа в клуб, беседовали, о чем-то смеясь, дежурный милиционер с охранником.
Пока девицы усаживались в БМВ, Реваз быстро приблизился к ним, держа руку в кармане и надвинув кепку на самые брови. И подошел со стороны водителя, где окошко было приоткрыто, когда Родя уже включил зажигание и мотор заработал. Реваз наклонился к приоткрытому окошку. Заглянул вовнутрь. Полусонные девицы сидели сзади.
— Тебе чего, генацвале? — удивился Родя. — Забыл чего?
— Ну, — кивнул Реваз. — Это ты забыл, дорогой, мой паспорт поглядеть…
— А у тебя он есть?
— Канешно есть, дорогой, с портретом чучмека… Специально для тебя принес…
Реваз вытащил свой «ТТ» с глушителем, молниеносно приставил к его покатому лбу и нажал на спуск. Щелчок был заглушён шумом работающего мотора. Реваз краем глаз видел, что охранник ночного клуба и милиционер продолжали свою беседу. Девицы взвизгнули, но он перевел дуло в их сторону.
— Только тихо… С женщинами я не воюю.
Он открыл дверцу, бесцеремонно сдвинул мертвого Родю в глубь машины, сам сел за руль, подмигнул им в зеркальце заднего обзора.
— Додик, миленький, не надо, а?.. — тихо запричитала Света. — Ну хочешь, мы тебе бесплатно все сделаем? Только отъедем отсюда, а этого козла скинем где-нибудь…
— Э-э-э… — покрутил головой Реваз, выруливая на проезжую часть. — Нехорошо так говорить о покойном, Светочка! Человек вам работу дал, помог профессию приобрести! Правильно я говорю? Где вы еще такие деньги загребете, не на своей же Украине, верно? Я вот тоже в Москву с Кавказа приехал, из Махачкалы… Там никакой работы! К чеченцам наниматься, русских убивать? Потом по горам бегать и прятаться? Я не горный козел. Лучше к русским наняться, заказы выполнять, чтоб других русских мочить, верно я говорю? Я правоверных мусульман и женщину, если мне ее не заказали, и пальцем не трону…
Он не успел закончить фразу, так как заметил, что молча сидевшая сзади шатенка вдруг приподнялась, и ее рука с газовым баллончиком быстро скользнула к его лицу. Реваз успел ее перехватить и стиснул так, что Нина охнула и разжала пальцы.
Баллончик упал на мертвое тело Роди, потом скатился на пол.
— Ты что делаешь, сука, совсем оборзела! — взвизгнула Света.
— Э-эх… Не хотите вы, девочки, по-хорошему, ну никак! — сокрушенно сказал Реваз, по-прежнему держась одной рукой за руль. — Почему дослушать не хочешь? Ай, нечестно поступаешь! Некрасиво, нехорошо, фу…
Он еще долго цокал языком и качал головой.
— Додик, милый, что хочешь! — заплакала Света. — Забери деньги свои, мало — ещё дадим…
— Нет, Светочка, не нужно мне теперь от вас ничего! — грустно сказал он, отпустив наконец руку второй девицы. — Вы мне в душу плюнули! Я освободил вас от нехорошего человека, а вы как поступили? Мы здесь в России — чужие люди. А значит, должны помогать друг другу, правильно я говорю?
— Да, Додик, да, верно ты все говоришь, — всхлипнула Света. — Проси прощенья, дура! Это ж додуматься надо! Человек к нам всей душой, машину ведет, а ты ему газом в морду? А если б он в другую машину врезался?
Та угрюмо молчала и только вытирала слезы.
Так они выехали за город по Киевскому шоссе, проехали уже при свете майского утра еще двадцать километров, пока не добрались до рощи, где было небольшое озеро или пруд. Там девицы, пока Реваз сидел за рулем и разглядывал водительские права покойного, вытащили из машины тело своего бывшего работодателя, сбросили его в канаву, завалив сверху травой и ветками. Потом отмыли салон от его крови и выжидательно уставились на своего нового хозяина.
— Ладно, хорош, — лениво сказал Реваз, успев немного вздремнуть. — Все равно его скоро найдут.
— Может, дальше бы его отвезли? — спросила Света.
— Дальше опасно, сейчас как раз менты на охоту за иномарками выезжают… — Он взглянул на часы и откровенно зевнул. — Ну все, пошли отсюда, тут недалеко электричка должна быть.
— А машина?.. — Света растерянно и с сожалением оглянулась на брошенный БМВ.
Вторая по-прежнему угрюмо молчала, только ее руки продолжали непроизвольно трястись.
Он пошел вперед по тропинке в направлении, откуда только что донесся гудок первой электрички, не оглядываясь. Потом остановился, посмотрел на них, старавшихся отстать, чтобы сбежать. Они тоже остановились. Реваз достал из кармана пиджака свой «ТТ», вытащил из него обойму.
— Положи к себе в сумку, — сказал он Свете, сунув пистолет. — А то сейчас менты начнут меня шмонать. А ты что, язык откусила? — спросил он у второй. — На, положи к себе… — Он протянул ей обойму. — В Москве у вас назад заберу, когда частника поймаю… И давайте впереди идите, чтоб я вас все время видел. И без шуток! Из-под земли найду, сиськи на шею намотаю, поняли, нет?
Они поспешно закивали, словно курицы, клюющие зерно, пошли впереди, уже не столь интенсивно, как на работе, виляя бедрами. Реваз шел сзади, заинтересованно оглядывая вторую. Нет, она определенно все больше ему нравилась. Даже с ее характером.
