— И раскрытие этой утечки является для вас делом чести, — кивнул Игорь.
— Ты все понимаешь… И почему почти одновременно Александр Борисович и Константин Дмитриевич также оказались не у дел? Не верю я в такие совпадения!
Не хочу даже думать об этом… — мрачно сказал Померанцев. — Кстати, Меркулов позвонил мне утром из Чечни и потребовал форсировать расследование утечки информации, не дожидаясь реакции руководства. Обещал днями опять позвонить.
Герман Шестаков и Игорь Залогин только переглянулись и промолчали.
— Для разрядки: сколько стоит такая статья? — спросил Гера у Залогина.
— Трудно сказать… — пожал плечами Игорь. — Поскольку подлинный адрес «Российских ведомостей» — это задний карман Домашней пижамы Разумневича. А платит он за нужный материал очень даже неплохо… Вам виднее, но, как мне кажется, сейчас главное, что Разумневич велел бить в набат, мол, свобода слова и предпринимательства под угрозой, ну и все такое… А уж сколько такая информация стоит в денежном эквиваленте, это дело десятое… А платят у них по-разному. Но очень хорошо. Возможен и другой вариант: тому, кто эту информацию продал, сам Разумневич до фонаря. Человек решил заработать на сливе сенсации.
— Сейчас на всем зарабатывают. Даже на благотворительности, — кивнул Гера.
— Возможно, какие-то ваши работники Генпрокуратуры не смогли устоять перед соблазном продать эту сенсацию журналистам, а тем главное — опубликовать скандальную статью, которая привлечет внимание и повысит рейтинг…
— Но именно в газете Разумневича… — уточнил Гера.
— А кто больше, чем он, заинтересован? — пожал плечами Померанцев. — Значит, больше и заплатит.
— Логично. Если бы этот слив передали тебе, ты опубликовал бы ее у себя за копейки? — спросил Гера у Залогина.
— Странный вопрос, — замялся тот. — Конечно, нет. Ты же меня знаешь. Я сразу бы позвонил тебе… Да, кстати, Валерий Александрович, мы с Герой давно знаем друг друга, так почему бы и нам с вами тоже не перейти на «ты»?
— Заметано, — согласился Померанцев.
— Ну что, поверим ему на слово, что не проболтается? — спросил Гера у непосредственного начальника, который не переставал хмуриться. — Не все же среди журналюг сволочи, верно? Есть среди них и нормальные люди, эдакие цепные псы демократии, с бледным челом и горящими глазами, вроде Игорька?
— Спасибо, Гера, за оказанное доверие… — поддержал его в том же тоне Игорь. — И все-таки кто и как мог узнать о существовании этого постановления и даже снять с него копию?
— Ну начинается… — протянул Гера. — В смысле, очередное журналистское расследование, — сказал он Померанцеву, — на которые Игорь весьма горазд. А вдохновленный нашим к нему доверием, он теперь с еще большим усердием будет путаться у нас под ногами со своими версиями и вопросами.
— Кончай, — отмахнулся Игорь. — Сам же позвал меня помочь, верно?
— Знали о выписанном постановлении пятеро: я, наша практикантка Зоя, которая все оформляла, замы генерального Меркулов, Анисимов и… — Померанцев перевел глаза с потолка на непосредственного подчиненного. — И Гера. Больше никто.
— А что вы на меня так смотрите, гражданин начальник? — вдруг обиделся Г ера. — Хотите сказать, раз вы начальство, значит, отпадаете по определению? Вам срочно нужен стрелочник? Так вот он я! Всегда под рукой. Как «кабанчик» у зеков, сбежавших из зоны.
— Кончай… — повторил за Игорем Валерий, нахмурившись еще больше. — А то Игорь и вправду подумает.
— Чистосердечное признание, надеюсь, облегчит мою участь Иуды, предавшего Фемиду? — завелся Гера, продолжая в том же духе. — Только учтите один момент, когда будете носить мне передачу как пострадавшему за своих друзей. Полюбил я в последнее время селедочку в винном соусе под пиво или макрель в собственном соку либо под красное вино. Все, молчу, молчу, — он выставил перед собой ладони. — Я весь внимание.
— Да говори, говори, я уже начинаю привыкать, — улыбнулся Померанцев. — Надеюсь, твоя прикольная пятиминутка закончилась? А то меня ждут дела.
Гера взглянул на часы:
— Вообще-то полторы минуты у меня еще есть, но в связи с чрезвычайными обстоятельствами, которые вполне могут привести к введению в нашей конторе чрезвычайного положения…
— Тогда к тебе просьба… — обратился Померанцев к Игорю. — Завтра же выскажешь нам свои соображения о возможном авторе этой заметки. А тебе, Гера, как всегда, самое трудное. Проследи всю цепочку оформления постановления: кто мог что-то увидеть и быть в курсе?.. Словом, всех, кто в тот день мог так или иначе соприкасаться с этим чертовым постановлением…
— Кто и где регистрировал, кто занес в журнал?.. — посерьезнел Гера. — Кто приносил на подпись, кто потом относил?.. Зоя, больше некому.
— Дело, конечно, ваше, — осторожно сказал Игорь. — Но уж Зоя-то… сколько здесь у вас на практике, и всегда только верой и правдой.
— Вне подозрений только жена Цезаря, — поддакнул Гера.
— Проверку по всем правилам мы должны начать с себя, — сказал Валерий. — Поэтому самый для нас незапятнанный человек — это ты, Игорь. Как и все, кто работают не у нас.
Он встал из-за стола.
— Можешь, Игорек, считать себя свободным, — вслух прокомментировал Гера это телодвижение своего непосредственного начальника, сам при этом продолжая сидеть, болтая ногой, положенной на ногу. — Пока. И срок ты, по знакомству, получишь условный, с условной конфискацией имущества, если пообещаешь не морочить нам голову своими журналистскими прибамба-сами и заморочками… А на сегодня предлагаю нашу совместную мозговую атаку на данную проблему считать законченной.
6
Поздно вечером едва Олег Иванович собрался отключить сотовый, как тут же последовал звонок.
— Ты что, совсем про меня забыл? — услышал он хриплый голос с кавказским акцентом. — Мы о чем договаривались? Мы тут в гостинице какой день сидим, да? Ждем, ждем…
— Реваз, дорогой, только не говори о себе во множественном числе, — поморщился Олег Иванович. — Кто мы? Бабу, что ли, привел? И поэтому хочешь, чтоб тебе заплатили вдвое больше?
— Какую бабу, слушай, — вскипятился Реваз. — Я нос боюсь высунуть! В буфет пошел, так у меня в вестибюле опять паспорт проверили, как у лица кавказской национальности!
«Это входит в твою профессию, Реваз, — собрался ответить, но промолчал Олег Иванович. — Ив твой пятый пункт… Пора бы наконец паспорт обменять или усы сбрить… Да уж, Вадик недоучел, что их брата шерстят в обеих столицах. Сейчас для этих дел нет никого лучше, чем наш брат, лицо славянской национальности, которое не бросается в глаза пугливой общественности».
— Ты, Олежка, почему молчишь? — спросил Реваз. — Совсем про меня забыл, да?
— Запомни… Я ничего и никогда не забываю, — вздохнул Олег Иванович. — Но мы с Вадимом, кажется, уже договорились: будет лучше, если он позвонит мне сам. Тогда на мой счет не будет подозрений. Он тебе это передал?
— Боишься, дорогой… — хмыкнул Реваз. — За свою шкуру переживаешь?
— Есть немного, — хмыкнул Олег Иванович. — Но и за тебя тоже. Начнут меня таскать на допросы, загонять иголки под ногти…
— Или тебе вставят в жопу паяльник, — засмеялся Реваз, вспомнив свою любимую шутку. — Вот интересно: его вставляют уже нагретым или только потом включают?
— Это зависит от следователя, — сказал Олег Иванович. — Добрый он или злой… Добрый сначала вставит, потом включит в сеть. Злой вставит его раскаленным… Реваз, не психуй! Сиди и не высовывайся. Завтра утром выходит этот номер с моей статьей, думаю, объект сразу же даст об этом знать и мне позвонит… Все, дорогой, на этом я отключаюсь.
Олег Иванович отбросил в сторону сотовый, потер виски. Скорее бы все закончилось, что ли…
— Это кто звонил? — спросила жена, не оборачиваясь от телевизора, по которому шел какой-то стародавний американский сериал с виллами, «феррари», дорогими шлюхами в бриллиантах и шиншиллах и огромными самолетами, на которых те прилетали в Калифорнию в надежде стать кинозвездами. — С кем ты так разговариваешь?
