— Да, я знаю, какие силы стоят за убийством генералов. И я готов рассказать вам о них. Однако мне нужны гарантии того, что вы не наведете на меня милицию.

— А вы… замешаны в этом деле? — поинтересовался я.

По губам незнакомца пробежала недобрая усмешка.

— Замешан, — глуховато произнес он.

Я повнимательнее вгляделся в его лицо. Ничего примечательного в этом лице не» было. Пожалуй, если бы меня заставили составить его фоторобот, я бы не смог справиться с этой задачей. Никаких особых примет, никаких запоминающихся деталей. Лицо, которое не заметишь в толпе. Невольно подумалось, что именно такими лицами должны обладать шпионы и всевозможные агенты спецслужб, которыми заполонен наш мир.

— Итак, вы даете слово, что не наведете на меня милицию? — повторил он.

— Вы видите, что я пришел на встречу один. И теперь вы знаете, что я умею держать слово, — уклончиво ответил я.

— Ничего я не знаю! — неожиданно вспылил незнакомец. — Может, где-нибудь за кустами прячется милицейский наряд? А то и ОМОН!

Я лишь развел руками.

— Ладно, — сказал он примирительно. — В конце концов, я сам позвонил вам, и знал, на какой риск иду. Вы можете задавать ваши вопросы, я готов ответить.

Я начал с главного:

— Вы сказали, что знаете, какие силы стоят за убийством генералов. Расскажите мне об этом.

Прежде чем заговорить, он надолго задумался, потом вздохнул и начал свой рассказ:

— Вы знаете, какая сейчас обстановка в стране. Президент и верная ему Госдума, получив от населения карт-бланш в виде избирательских голосов, принялись за реформы. Реформы эти крайне непопулярны в народе. Уже раздается ропот, и разгон милицией митингов у здания Госдумы — это только начало…

Он сделал паузу, чтобы достать сигарету и закурить. Я молчал, все еще не понимая, к чему он клонит. Незнакомец же (как он сам просил себя называть) усмехнулся, увидев мое озадаченное лицо, и продолжил:

— Не секрет, что в стране… в любой стране, где действующее правительство пользуется огромным авторитетом, все же остаются силы, готовые в любой момент перехватить бразды правления и повернуть политику в другую сторону. Не является исключением и Россия.

Незнакомец по-прежнему выражался туманно, но постепенно я стал догадываться, о чем сейчас пойдет речь. Однако я продолжал слушать внимательно и молча, боясь, что мои реплики вызовут у моего нервного собеседника очередную вспышку негодования или недоверия.

Он продолжал:

— В России имеются силы, способные и готовые противостоять президенту. И таких сил несколько. Есть «правые», у которых имеются свои рычаги давления на правительство. А есть «левые»… У них тоже имеются свои методы борьбы за власть, и не только легальные и публичные.

Тут уже я не выдержал. Я никак не мог понять, кто передо мной сидит: обыкновенный демагог, упражняющийся в построении риторических конструкций, или действительно человек, замешанный в нескольких страшных убийствах.

— Надеюсь, что вы вызвали меня на встречу не для того, чтобы проводить со мной этот политический ликбез? — сказал я, стараясь, чтобы мой голос был спокойным.

Он усмехнулся и покачал головой:

— Нет, не для этого. Если я начал слишком издалека — извините. Я перейду прямо к делу. А дело, собственно, в том, что некоторые представители силовых ведомств недовольны тем, как президент… их президент… управляет страной.

— И чем же именно они недовольны?

— Если не ошибаюсь, именно ваша газета писала о том, что с отменой социальных льгот закончилась эра социализма в России. И Россия окончательно стала буржуазной страной. Под этим высказыванием могли бы подписаться многие из людей, о которых я сказал. И, само собой, данный факт не может их не раздражать. Они видят, что страна меняется, но непонятно, в какую сторону. Кстати, боюсь, что это до конца непонятно и тем, кто определяет нынешнюю политику в России. В стране снова хотят провести эксперимент над населением. Разве не об этом вы писали в ваших статьях? — неожиданно спросил меня незнакомец.

— Я выражался не столь радикально, — ответил я, немного удивившись, что мой собеседник читал мои статьи.

— Но основная мысль была такой, — упрямо сказал он.

«Возможно, вы хотели ее такой увидеть», — подумал я, но вслух этого не сказал.

— Я подошел к главному. Убитые генералы, несмотря на внешнюю лояльность, не так горячо поддерживали «новые веяния», как это могло показаться. Эти трое и стали ядром заговора.

— Заговора против кого? — не понял я.

— Как — «кого»? — недоуменно переспросил мой собеседник. — Я же только что об этом говорил! В России нашлись силы, которые решили изменить ход истории и поставить во главе страны своего человека.

— Вы говорите о новом заговоре генералов?

Он кивнул:

— Ну разумеется. Я не знаю всех деталей… вернее, меня в них не посвящали… но эти трое стали ядром. На них все и держалось. Остальные фигуры, участвовавшие в заговоре, помельче рангом. Я вижу, вы немного сбиты с толку?

— «Немного»?

— Я понимаю ваше недоумение. Однако факт остается фактом. В России готовился заговор с целью осуществления государственного переворота. Силовики, недовольные действиями президента, хотели взять власть в свои руки. Но у них оказалось маловато силенок для такого грандиозного дела. План генералов был разоблачен. И прогремевший взрыв стал возмездием и предупреждением. Предупреждением тем, кто идет против власти.

Некоторое время я молчал, обдумывая его слова. Затем неуверенно произнес:

— Все это похоже на детективный роман.

— Скорей уж, на политический триллер, — сказал он.

Несмотря на уверенный вид, в его словах чувствовались горечь и растерянность.

— В самом начале нашего разговора вы сказали, что замешаны в убийстве генералов, — напомнил я незнакомцу. — Могу я узнать, какова была ваша «роль»?

— Самая прямая, — ответил он окрепшим голосом. — Я контролировал действия Геннадия Кизикова. Мы переговаривались по рации. Моя машина стояла за углом. Сразу после взрыва он должен был свернуть в переулок, где я его и ожидал. Мотоцикл предполагалось сжечь. Убийство было просчитано до деталей, но бомба сдетонировала на несколько секунд раньше, чем предполагалось.

— Вы хотите сказать, что бизнесмен Борис Берлин не имеет к этому взрыву отношения?

Мой собеседник покачал головой:

— Абсолютно.

— Допустим, что это так. Но почему вы обо всем этом рассказываете?

— Я боюсь, что меня ликвидируют. Мы прокололись. Кизиков погиб. Расследуя его связи, прокуратура может выйти и на меня. А это неугодно моим хозяевам.

— Кто они, ваши хозяева?

Он помолчал, потом глуховато произнес:

— Спецслужбы.

— Вы можете назвать конкретные имена?

— Нет. Если сейчас у меня есть ничтожный шанс выйти из этой передряги живым, то после того, как я назову вам имена, шанс этот станет нулевым.

— Возможно, что и наоборот, — заметил я.

Однако он упрямо покачал головой:

— Нет. Я и так рассказал вам достаточно.

— Как вы думаете, Генпрокуратура прислушается к вашим словам?

— Думаю, нет. Ведь всем известно, под чью дудку пляшет прокуратура. Они сделают все, чтобы истинные мотивы убийства генералов остались неозвученными. И свалить вину на бизнесмена Берлина — самый лучший выход. Этим шагом убиваются сразу два зайца. Но об этом мы поговорим в следующую нашу встречу. Если, конечно, она состоится. А теперь — прощайте.

Он поднялся со скамейки и протянул мне усыпанную родинками руку. Я пожал ее. Он повернулся и быстро направился к выходу из сквера. Шел он, ссутулившись и поглядывая по сторонам, как затравленный человек, который боится внезапного нападения. Вскоре он завернул за угол и скрылся из виду.

Говорил ли он правду? Или весь его рассказ был бредовым порождением больного ума? На эти вопросы невозможно ответить. Замечу лишь, что его утверждения по сути своей фантастичны. Но изложены они были вполне правдоподобно.

Спецкор Денис Бычихин»