— Я тебе обещаю.

Луси успокоилась.

Антавиана вдруг повеселела и продолжила путь легким шагом, что-то напевая про себя. Трудно было поверить, что у нее столь переменчивое настроение.

— Анхела казалась чуточку неестественной, как ты думаешь? Такая белокурая и такая совершенная, я этого не понимаю, — выпалила вредная мелочь невинным голоском, разыгрывая свою излюбленную карту с целью посеять раздор.

Луси невольно почувствовала, как ее охватывает безудержный гнев. Она хрустела костяшками всех пальцев подряд и скрежетала зубами. Даже ей самой стало страшно.

— Анхела легко отделалась, — изрекла она хриплым голосом.

— От чего?

— Я бы выцарапала ей глаза собственными руками!

Антавиана от радости захлопала в ладоши, а Луси, заметив, что ей самой страшно нравится роль мстительницы, решила развить эту тему:

— Она это заслужила.

— И ты бы это сделала?

— Конечно. Если бы Анхела не оставила Цицерона в покое и не велела бы ему обратить внимание на меня, я бы убила ее.

Луси сама удивлялась тому, что говорила.

Антавиана поцокала языком и продолжила задавать свои хитрые вопросы:

— И как бы ты предпочла убить ее? С кровопусканием или без него, медленно или сразу?

— Мы упустим его! — неожиданно воскликнула Луси, уходя от ответа.

Цицерон ускорил шаг, все больше и больше углубляясь в чащу леса.

— Он не туда идет, — уверенно заметила Антавиана.

Луси тоже заметила это и стала постепенно выходить из себя.

— Он не может…

— Что?

— Цицерон идет за ней!

— За Анхелой?

— Разве это не видно?

— Что не видно?

— Как — что не видно? Ему грозит опасность! Анхела — серийная убийца. Она прикончила Патрика!

Как это ни странно, Антавиана стала защищать Анхелу:

— Однако она велела Цицерону уйти. Мы это слышали. Это Цицерон решил следовать за ней, он без ума от нее.

Для Луси это было все равно что кость в горле. Ее огорчала мысль, что эта дура Цицерону милей. Тем не менее она продолжала вести себя как хорошая девочка…

— Цицерон сам не знает, чего он хочет, — Луси стала оправдывать его. — Как он может идти следом за этой… за этим белокурым уродищем из пластилина?

Антавиана ей ответила:

— Давно известно, что ребятам нравятся Барби, девицы и уродки из пластилина. Девушки вроде тебя из плоти и костей, — ладно, в тебе плоти больше, чем костей, — не пользуются успехом. Не сердись, но это чистая правда!

— Заткнись же ты! — не выдержала Луси, которую раздражал фальцет Антавианы и, понятное дело, то, что она говорила.

— Он направляется к холму, — уже тише сказала Антавиана.

— Это и понятно! Он собирается проникнуть туда!

— Куда?

— В королевство Туата Де Дананн.

Однако Антавиана не удивилась, а восприняла эти слова как нечто само собой разумеющееся и указала вправо.

— Идем туда, мы его перехватим, — сказала она, показывая на одну из троп и оставляя Луси в полном изумлении.

— А почему туда?

— Потому что там есть вход.

— Я ничего не вижу.

— Понятно, что не видишь, но он есть.

— Откуда ты это знаешь?

Антавиана была очень чувствительной.

— Значит, ты не веришь, да? Ты считаешь меня лгуньей?

Луси просто не могла поверить этому. Откуда этой соплячке знать о столь сложной вещи, как тайный вход в холм фей?

— Перестань говорить глупости!

Однако Антавиана отказалась идти за ней.

— Отсюда я ничего не вижу!

— Цицерон вот-вот скроется из вида! — торопила ее Луси.

Антавиана замерла как вкопанная и не собиралась двигаться с места ни на шаг. Ее что-то сдерживало.

— Оттуда, из-под камней холма, исходит нечто отвратительное.

Луси заметила, как она морщится. Из-за этой девицы она потеряет любимого Цицерона!

— Ты говоришь глупости!

— Значит, ты ничего не видишь?

— Конечно, нет. Послушай, у меня нет желания устраивать игры. Давай, бежим! — Луси все больше выходила из себя.

— Эта тропа опасна, — ответила Антавиана и спокойно села на землю, будто настало время пить чай.

Луси, вне себя от злости, направилась дальше, не понимая, зачем связалась со столь непредсказуемым существом, как Антавиана.

— Идиотка!

И она побежала за Цицероном, не обратив внимания на это замечание.

Антавиане и в голову не могло прийти, что теперь перед нею была вовсе не Луси, а гном-колдун девятнадцатого уровня по имени Мириор. Непостижимо.

Антавиана опустилась на землю перед холмом и зевнула. Чей-то голосок шептал ей, что сюда поворачивать не следует, но, если Луси так хочется покончить с собой, ей не стоит мешать. Будет даже лучше, Антавиана одна вернется в Дублин и скажет, что ее друзья исчезли. Поплачет, изобразит сильное горе, выступит перед журналистами и станет знаменитой.

Эта мысль привела Антавиану в восторг, но она не могла осуществить ее. Волшебный лес поймал ее и не давал возможности вернуться к цивилизации. Внутреннее влечение, которое пробудила в Антавиане Фиалковая фея, изменило ее. Она не могла уйти и забыть ее. Пока не могла. Голос феи, напоминавший звуки флейты, ее фиалковый цвет, шелест крыльев — все околдовало Антавиану. У нее возникло огромное желание держать фею в своих руках и слушать, как она воркующим голоском произносит заклинания.

А что, если она проникнет под холм и разыщет ее? А что, если ей удастся сделать ее своей феей?

Антавиана, лежа на опавших листьях, свернулась в клубок, поднесла большой палец близко к устам и прикрыла глаза. Она уснула, мечтая о Фиалковой фее и заколдованном холме фей.

Прошло немало времени, как Антавиану разбудила Луси, тряся ее за плечи.

— Просыпайся немедленно!

Манеры ее бывшей подруги были грубоваты. Антавиане следовало лучше выбирать подруг по приключениям.

— Что случилось? Что тебе надо?

— Я не смогла догнать Цицерона, а вход исчез. Я все искала и искала, как туда проникнуть, но ничего не нашла.

— Тем лучше для тебя, этот вход был ловушкой.

— Как ты можешь говорить, что так лучше для меня? Я только что потеряла Цицерона, понимаешь? Его проглотил этот холм. Цицерон бросился за этой белокурой самозванкой, он не способен понять, кто ему больше подходит.

— Кто ему подходит?

— Я, само собой разумеется.

«Какая чушь», — подумала Антавиана, но не хотела спорить и промолчала.

— Я знаю, как туда войти.

— Ради этого я и пришла. Пойдем, проводишь меня.

Голос и жесты Луси выражали явную радость и оптимизм.

— Но с одним условием.

— Выкладывай.

— Я хочу поймать Фиалковую фею. Без нее я не уйду, — выпалила Антавиана.

— Договорились.

Луси согласилась бы поймать диплодока и научить его танцевать румбу. В действительности она хотела поскорее поймать Цицерона.

— Ты сказала это неуверенно, — придирчиво пожаловалась Антавиана.

— Извини, я была невнимательна. Я помогу тебе поймать эту фею — для меня нет более важной цели в жизни.

— Лгунья, — жаловалась Антавиана. — Ты ведь даже не видела ее.

Луси поправила ее:

— Я хотела сказать — после Цицерона. И дело тут не в том, что для меня так важна эта фея, для меня важна ты, ты моя подруга, а я очень ценю дружбу.

Антавиана решила, что лишь ради этих слов стоит вычеркнуть Луси из числа «бывших» подруг и вернуть ей прежний высокий статус. Как бы она ни ценила достоверность ее утверждений, в чем не все было столь ясно, сейчас это ее не беспокоило ни в малейшей степени. Антавиана мечтала о Фиалковой фее, она была помешана на ней и хотела, чтобы та стала ее собственностью.

— Ладно, идем.

Антавиана сама не могла объяснить, отчего точно знает дорогу, по которой следует идти, почему за вязом должен находиться вход, но это было столь же просто, как войти в женский туалет: до конца и направо.