— Я хочу, чтобы она навеки осталась лысой!

— Кто, ваше величество?

— Вышеупомянутая!

— Превосходная мысль!

— Превосходная — не то слово. Это сказочная мысль, изумительная, гениальная, несравненная. Как же я раньше об этом не подумал?

— Лучше поздно, чем никогда, ваше величество.

— Совершенно верно. Это причинит ей самую невыносимую боль, сильнее всего унизит ее.

Лилиан вздрогнула, представив ярость Оонаг, когда та лишится волос.

— Естественно, ваше величество.

Фиалковая фея была вне себя, узнав об угрозах королевы. Как же, черт возьми, мог Патрик оказаться в ее руках? И как ей сделать из несовершенной Марины такое бесподобное существо, как ее сестра Анхела?

И тут Лилиан поняла, в сколь опасном положении оказалась.

Почему на одну крохотную фею навалилось столько бед?

Все уже знали об его подвиге. Вся школа была в курсе, что в кафетерии с Мариной случился обморок, а Цицерон случайно зашел туда и не дал ей удариться головой об пол.

Однако это была официальная версия. Местная версия, передававшаяся из уст в уста со скоростью огня благодаря усилиям стратегов, гласила, что Марина и Цицерон уединились в углу кафетерия, после чего она потеряла сознание в порыве бурной страсти.

Одноклассники встречали их смешками и понимающими взглядами, а преподаватель ухаживал за Мариной с особой учтивостью, пригласив ее сесть в первом ряду и поднимать руку, если ей станет плохо.

«Вот чего можно добиться обмороком», — довольно подумала Марина.

Разумеется, преподаватель не стал просить у нее «homework» (которую она не сделала), он также не докучал ей нелепыми вопросами.

«В обморок упасть стоило», — решила она про себя, когда прозвенел звонок. Жаль, что она не догадалась об этом раньше.

Заботливая рука помогла ей встать, но ей оказалась не рука Цицерона, а Луси, которая, очень искренне сопереживая ей, предложила:

— Я провожу тебя в туалет.

К ним присоединилась Антавиана, предупредив Цицерона:

— Извини, мы идем в туалет для девочек, тебе туда нельзя.

Марина слишком поздно поняла, что стала жертвой заговора. Так оно и было.

Как только закрылась дверь, Антавиана яростно набросилась на нее:

— Ты говорила, что Цицерон не твой парень!

— Это правда, — оборонялась Марина.

— Вот как? Тогда почему ты целуешься с ним в кафетерии и устраиваешь этот номер с обмороком?

Марина сильно обиделась.

— Это был не номер. Я действительно потеряла сознание, клянусь.

Луси с выражением страдания на лице стояла чуть поодаль и заламывала руки.

Антавиана продолжила нападение:

— Тебе было мало обмануть Патрика и ограбить его, теперь ты хочешь сделать то же самое с Цицероном? Ты завладела его толстовкой, курткой, перчатками… Чего тебе еще надо?

Марина пожалела о том злополучном моменте, когда неосмотрительно показала коротышке мобильный телефон Патрика. Ей придется дорого расплачиваться.

— Будь так любезна, не вмешивайся в мою жизнь! Оставь меня в покое!

Антавиана расхрабрилась, став заступницей слабых, чем напомнила неуловимого Робин Гуда.

— С большим удовольствием, если бы ты не вмешивалась и не разбивала жизни других!

Марина понятия не имела, в чем ее обвиняет Антавиана.

— О чем ты говоришь?

— Ты отлично знаешь, о чем я говорю. Смотри, ты испортила ей жизнь, — и Антавиана указала на дрожавшую Луси, которая выпятила челюсть и уже была готова разрыдаться.

Марина не имела ни малейшего понятия, о чем идет речь.

— Я не крала его мобильного телефона, не просила у него браслетов. Я ничего не брала у него!

В это мгновение Луси безутешно разрыдалась.

Марина застыла на месте.

— Что я такого сказала? Что с ней? Луси, что с тобой?

Марина пыталась утешить ее, однако выгодную роль официальной утешительницы тут же захватила Антавиана, грубо оттолкнув ее от Луси.

— Как ты можешь быть столь жестокой? Ты только что целовалась с ее парнем и разбила ей сердце, — подытожила коротышка просто и убедительно, в духе мексиканских телесериалов.

Марина быстро пришла в себя и расстроенно направилась к Луси.

— Тебе нравится Цицерон? — спросила она с непритворным удивлением.

В ответ Луси зарыдала еще громче.

Антавиана посмотрела на Марину с презрением:

— И ты еще станешь утверждать, что ничего не знала об этом!

Марина действительно не знала: подобная мысль ей ни разу не пришла в голову, ибо Луси была из тех девушек, которые лишены женственности: она не культивировала это качество и была безразлична к нему.

Луси принадлежала к типу бесполых зубрил, ее всегда окружали друзья или кузины, которым мир казался отвратительным, а мальчики вызывали неприязнь. Более того, Луси, не моргнув глазом, утверждала, что никогда не бреет ноги и не носит белых утяжек, чтобы подчеркнуть изгибы фигуры. Нет, Луси не могла запасть на парня!

Однако Марина внимательно оглядела ее и открыла для себя другую Луси, одетую совсем не так, как в первый день. Та нацепила безвкусные серьги, болтавшиеся в такт с ее рыданиями, надела обтягивающую майку, которая в своем вырезе бесстыдно обнажала и выпячивала значительную часть ее бюста. И какого бюста! Бюста девицы легкого поведения, сводящей парней с ума!

Марина быстро оглядела остальную часть экипировки Луси, и напрасно у нее не возникли подозрения: тушь «Римель», макияж, потерянные очки и стратегически облегающие брюки. Как она могла быть такой слепой?

— Извини, я очень сожалею, я не хотела сделать тебе ничего плохого, — пробормотала Марина, признавая свою вину.

Антавиана снова набросилась на нее:

— Ясное дело, не хотела, но все испортила. Ты хорошо знала, что этот вечер они собирались провести вместе, но тебе надо было увести Цицерона, подбить его бросить Луси и пойти с тобой. Ты эгоистка, захватчица и плохая подруга.

Луси заговорила ангельским голосом, сдерживая страсти:

— Антавиана, оставь ее. И так видно, что она ничего не знала. Я в этом убеждена.

Марина ухватилась за предположение Луси как утопающая за соломинку. В конце концов, это было чистой правдой.

— Ты слышишь? Замолчи же, Луси мне верит!

Антавиана гнула свою линию:

— Ха! И это я должна замолчать!

Луси, как всегда, казалась воплощением доброты и примиряюще заявила:

— Пожалуйста, оставь нас наедине!

Антавиана протянула ей бумажную салфетку, в знак солидарности пожала руку и, с презрением взглянув на Марину, вышла.

Когда они остались одни, Луси вымыла лицо холодной водой и вздохнула:

— Как жаль, извини, меня подвели нервы. Мне не хотелось, чтобы ты об этом узнала, но Антавиана проявила инициативу, а я не сумела остановить ее.

Марина почувствовала себя несчастной, чужая боль задела ее, а искреннее горе задело еще больше.

— Я очень сожалею, правда. У нас с Цицероном ничего нет, клянусь тебе.

Однако Луси вздохнула:

— Это не имеет значения, со мной всегда происходит одно и то же.

— Что именно?

— Если мне нравится какой-нибудь парень, я ему не нравлюсь.

Марина постаралась проявить дружелюбие:

— Я думаю, что ты ему очень нравишься.

Луси улыбнулась сквозь слезы:

— Не пытайся ничего изменить, Цицерону нравишься ты.

Марина никак не ждала такого поворота, она стала все отрицать, но не с таким рвением, как в автобусе. Она попробовала отказаться от Цицерона.

— Клянусь тебе, я ничего не нахожу в этом чудаке, то есть ничего привлекательного, — заявила она, забыв о том, что потеряла сознание, целуясь с ним. Когда она вспомнила о своем порыве страсти, у нее вдруг запылали щеки.

— Я тоже не вижу в тебе ничего привлекательного, — вдруг обронила Луси без всякой злости.

Марина робко кивнула в знак согласия.