Не вздыхай, Шарлотта, строго приказала себе девушка, ты сама выбрала эту работу. Пора отрабатывать аванс.

Примерно через два часа она услышала какое-то движение в доме. И не зная, следует ли напоминать профессору о своем присутствии, выглянула в коридор.

Профессор был не один, его сопровождала женщина лет тридцати пяти с крашенными в рыжий цвет волосами и в длинных блестящих сапогах. Вид у нее был несвежий, скорее поношенный, и, глядя на нее, Шарлотта не знала, что и думать. Впрочем, некоторые соображения у нее возникли, — но она тут же постаралась от них избавиться.

— А у тебя шикарный дом, — грубым низким голосом сказала женщина, подставляя бокал для вина.

— А у тебя шикарная задница, — ответил ей Феррэл, похлопав ее по ягодицам, затянутым в узкую юбку.

Шарлотта зажмурилась и убежала обратно в кабинет, громко хлопнув дверью. Нет, она не хотела хлопать ею нарочно, но отвращение ко всей этой гадкой сцене не оставляло выбора.

Из гостиной послышался резкий женский смех, а потом Феррэл сказал:

— Я сейчас. Если хочешь, забирай бутылку.

Феррэл открыл дверь кабинета и, заметив Шарлотту за своим столом, как ни в чем не бывало произнес:

— Сегодня вы выглядите лучше. Но эти уродливые очки нужно снять.

— Без них я не смогу выполнять свою работу, — сухо ответила Шарлотта.

— Мне придется появляться с вами в обществе. — Он достал из сейфа пачку денег и вынул купюру в сто долларов. — Боюсь, что ваше присутствие может подпортить мою репутацию.

Шарлотта задохнулась от обиды. Все, что она могла, это молча смотреть на него своими огромными черными глазами. Но и в них профессор прочел то, что не смогла вымолвить девушка.

— И еще, не стоит оскорбляться всякий раз, когда ко мне в гости наведаются женщины, — сказал он, улыбаясь. Феррэл закрыл сейф, взялся за круглую ручку двери и посмотрел на Шарлотту через плечо. — Неужели вам не приходилось слышать такие слова от своих любовников?

В глазах Шарлотты сверкнула молния. Она схватила со стола пресс-папье и вскинула руку, намереваясь метнуть его в профессора. Он и не подумал спасаться бегством, напротив, повернувшись к Шарлотте, засмеялся — громко и оскорбительно. Шарлотта опустила пресс-папье и заплакала.

— Я воспользовался услугами этой женщины, — как можно вежливее изрек Феррэл, — но не в том смысле, о котором вы подумали, моя дорогая мисс Хорошие манеры. Я расспрашивал ее о трудовых буднях. Мне нужен подходящий типаж для нового романа.

— Черт бы вас побрал! — воскликнула Шарлотта, заливаясь краской.

— И после этого она говорит, что не знает слова… — он нарочно замолчал, ожидая предсказуемой реакции Шарлотты, и, не дождавшись, продолжил, — «ягодицы». А вы о чем подумали?

Пока профессор рассчитывался со своим типажом за информационные услуги, Шарлотта, пылая от обиды, придумывала для него самые ужасные наименования, которые знала.

— Нахал, кретин, идиот, болван, дурень, хам, бесстыжий писака, мужлан, — не уставала она, выговаривая все, что думала, висящему на стене портрету Феррэла.

Вернувшись в кабинет, профессор, не поднимая глаз на Шарлотту, прошел к столу и обвел глазами семь разных стопок писем и пачку распечатанных глав. Однако принтер все еще продолжал выталкивать новые листы, и Шарлотта аккуратно помещала их поверх пачки.

Она выполнила все указания профессора и, кажется, заслужила похвалу.

— Вы хорошо справляетесь с работой. А если бы не подслушивали, успели бы распечатать все главы, — сказал он с насмешкой.

Шарлотта встала с другой стороны стола.

— Извините, сэр. Такое больше не повторится.

Она не верила, что еще минуту назад могла — но главное хотела — размозжить голову лауреата пропасти литературных премий.

— Меня больше беспокоят тяжелые предметы в ваших маленьких ручках, — заметил Феррэл, усаживаясь в свое кресло.

— И это тоже, — заверила Шарлотта.

— Тогда давайте работать. Завтра у меня в университете начинаются курсы писательского мастерства. Соберется весьма любопытная компания, думаю, вам интересно будет познакомиться с этими людьми.

Профессор достал из верхнего ящика стола папку и жестом пригласил Шарлотту расположиться на небольшом диванчике возле высоченного книжного шкафа.

— Вот работы, которые они присылали на конкурс.

Он передал Шарлотте папку и притворил дверь кабинета.

Со слушателями курсов писательского мастерства Шарлотта познакомилась через три дня после начала занятий. Рано утром ей позвонили из Нью-Йорка и просили передать многоуважаемому профессору, что ему придется приехать на лекции раньше оговоренного срока. И еще: в связи с общегородским праздником и потоком высокопоставленных гостей известному писателю предложили занять не люкс, а обычный номер, хотя и в пятизвездочном отеле.

По милости Феррэла Шарлотта накануне легла спать далеко за полночь: вычесывать из чужих романов лишние имена и перепутанные даты — дело кропотливое и неблагодарное. Прежде Шарлотта думала, что это просто скучно, теперь же поняла, что еще и вредно для нервной системы.

Завтрак откладывался на неопределенное время, ибо Шарлотта уже знала, что, увидев ядовитую физиономию Феррэла, она надолго потеряет аппетит.

Чтобы сообщить профессору неприятные вести, Шарлотта спустилась в метро и пересекла город в два раза быстрее, чем на машине Миранды.

— Здравствуйте, здравствуйте! — мимоходом поздоровался Феррэл и скрылся в гардеробной. — Что вы думаете о красоте?

При обучении студентов профессор не пользовался ничьими методиками. Он был убежден, что нет лучшей указательной палочки, чем беседа и здоровая дискуссия. На занятиях Феррэл кричал, влезал на стол, пускался в пляс, топал ногами и позволял то же самое студентам. Они были на равных, и профессор с большим интересом выслушивал желающих выразить свое мнение, а под конец урока они вместе изобретали тему для небольшой зарисовки или рассказа. Баллы, присужденные за работы, составляли индивидуальный рейтинг каждого слушателя, а в конце года путем нехитрых математических операций профессор собирался подвести итог обучения и назвать имя самого способного из своих подопечных.

— Ну, какие будут соображения? — взмахнул рукой Феррэл. — Давайте, давайте. Вам нужна красота?

— Мы разные, и понятия красоты у нас разные, — выступила Миранда.

— Верно. Попросим нашу Миранду набросать нам два словесных портрета красивого мужчины. В первом случае красота традиционная, во втором — мужчина, который способен разбить вам сердце.

— Давай, Миранда! — похлопал по столу Пол. — Сейчас мы узнаем, у кого из нас есть шанс.

— Заткнись, придурок! — немедленно отреагировала Миранда. — Лопоухие не в моем вкусе.

Миранда достала из сумочки помаду и подвела губы алым. Наконец ей выпал шанс выделиться и намекнуть профессору на то, что ее уязвимое и распахнутое для большой любви сердце свободно. Блеснуть интеллектом и обставить своих друзей ей вряд ли бы удалось. Несмотря на склонность к самолюбованию, Миранда оценивала свои способности без лишнего идеализма и понимала, что нехитрыми сочинениями Рональда не возьмешь. Нужен другой подход.

— Традиционная красота — это когда у человека правильные черты лица. Прямой нос, небольшой рот, в меру полные губы, хорошо промытые густые волосы. Лицо не должно быть квадратным или круглым. Лучший вариант — овальное или треугольное лицо.

— Вы забыли о глазах. Что может быть важнее глаз?!

— Глаза. Большие, выразительные. Ну, если уж не повезло парню и глаза у него не выпрыгивают с лица, то хорошо, если он будет улыбаться. Улыбка украшает даже уродов. — Последнее утверждение она произнесла подчеркнуто громко и многозначительно посмотрела на Пола.

— Допустим, — согласился Феррэл. — А ваш мужчина-красавец? Кто он? Как выглядит?

Шарлотта приосанилась и вытянула шею. Как долго она готовилась к этому вопросу!

— Высокий, широкоплечий брюнет, — когда Миранда говорила о мужчинах, ее мелодичный голос лился как музыка, — с проницательным взглядом и приятным бархатным голосом. В общем, как вы.