Но Шарлотта не могла перешагнуть через боль других людей. Даже если эти люди — изменник и бессовестный картежник Майкл Стентон и его высокомерная мамаша.

— Хорошо, — сдалась Шарлотта, — я поговорю с ним.

Поддавшись уговорам Элеоноры, Шарлотта, тем не менее осознавала, что, заявившись к «бедному Майки», может попасть впросак. Могло статься, что сам он ничего не знал о хитрости, на которую отважилась его мать, и чудесно проводил уик-энд в компании очередной рыженькой красотки. К рыжему цвету волос у женщин Майкл испытывал неодолимое влечение и даже, будучи помолвлен с Шарлоттой, не отказывал себе в удовольствии потискать во время медленного танца какую-нибудь огнегривую девицу.

И почему я согласилась на эту авантюру? — спрашивала себя Шарлотта. Нет, решительно это было чистой воды безумием. Пока он не вошел сюда, я еще могу передумать. Беги, Лотти, беги!

Нет, не могу. Я обещала Элеоноре. Из левого крыла дома послышались голоса. Шарлотта знала, что там располагается кабинет Майкла. Твердые, уверенные шаги становились все ближе, и наконец перед Шарлоттой предстал сам Майкл Стентон, аристократ, мерзавец и плут. Начищен прямо как жеребец перед скачками, отметила Шарлотта, решил обаять меня во второй раз.

Молодой человек, в самом деле представлял собой идеальный образчик богатого и самодостаточного джентльмена. Элегантность изумрудно-голубого костюма, шитого по последней — разумеется, лондонской — моде, выгодно подчеркивали его светло-зеленые глаза. И если бы Майкл не размахивал руками так сильно (это был первый признак его внутреннего волнения), Шарлотта была бы готова поверить, что ему нет никакого дела до ее визита.

— Здравствуй, Шарлотта! — негромко сказал он, приглашая ее в свой кабинет. — Прошу тебя. Я не хочу, чтобы нас услышали.

Это «услышали» он, безусловно, относил на счет своей матери, без которой, кстати, ему бы ни за что не удалось выманить Шарлотту домой. Все-таки редкостный негодяй, с презрением подумала Шарлотта, скрепя сердцем выдерживая любезные прикосновения его руки.

В кабинете ничего не изменилось. Крытые кожей кресла с меховыми шкурами вальяжно растянулись посреди комнаты, как будто у посетителей не было более важных дел, нежели полулежать, утопая в мехах убитых зверей, и потягивать коллекционное вино.

Майкл питал страсть к коллекционным винам, но почти никогда не предлагал своим гостям разделить с ним только что принесенную из погреба бутылочку. Майкл откупоривал бутылку лишь в тех исключительных случаях, когда собеседник вызывал у него симпатию или дружеское расположение.

Естественно, к приходу Шарлотты он выставил самое дорогое из своих вин. Нет, Шарлотта не вчитывалась в этикетку. Просто за годы знакомства она хорошо изучила повадки Майкла.

— Позволь, я начну, — сказал он и разлил рубиновую жидкость по бокалам. — Элеонора сказала, ты спешишь на вокзал. Я буду краток. За нашу неслучайную встречу.

— Разве мы не обо всем договорились? — напрямик спросила Шарлотта, не дожидаясь, пока Майкл вступит в основной период игры.

— Я не успел сказать тебе главного. Я люблю тебя, Шарлотта. — Он говорил медленно, немного растягивая слова, словно хотел придать особое значение сказанному. — Люблю, как прежде, и хочу, чтобы ты стала моей женой. Этот дурацкий проигрыш ничего не изменил. Это была просто глупая выходка. Шарлотта, я предлагаю тебе начать все заново. Скажи мне правду, ты все еще любишь меня? Забудем обо всех обидах, мы же знакомы сто лет, ты знаешь, я оступился…

— Я знаю, — повторила Шарлотта, улыбнувшись так, как улыбаются при встрече с неизлечимо больными людьми. — Я настолько хорошо тебя знаю, что еще минуту назад была готова повторить все то, что ты только что мне сказал. Знаю и то, что ни дурацкий, как ты выразился, проигрыш, ни наша свадьба не способны изменить в твоей жизни ровным счетом ничего. Потому что ты сам никогда не изменишься. И завтра, и через год ты поступишь точно так же, как месяц назад. Пускай это будут не карты, а ценным закладом не живой человек, но ты снова рискнешь любовью и благополучием близкого человека. Хотя, честно говоря, не знаю, есть у тебя кто-нибудь близкий.

Шарлотта отпила из бокала и подошла к Майклу вплотную. Майкл ощутил жар ее разгоряченного тела, желание мелкой дрожью побежало по спине. Он видел только ее алые губы и больше всего на свете желал успокоить их поцелуем. Щека Шарлотты коснулась его чисто выбритого подбородка. Горячее дыхание обожгло возбужденный слух мужчины. Шарлотта раскрыла рот и нежным голоском прошептала:

— Твоя беда, Майки, в том, что ты обладаешь поразительной способностью отталкивать любящих тебя людей.

Майкла качнуло в сторону, и он удивленно захлопал короткими русыми ресницами. По губам Шарлотты скользнула удовлетворенная улыбка. Сделав несколько шагов к выходу, Шарлотта обернулась и произнесла:

— Ты предал меня, но я не в обиде. Благодаря твоему низкому поступку я сумела начать жизнь заново и полюбить по-настоящему достойного человека. Я не вернусь к тебе. Ни сегодня, ни завтра, никогда. И вот тебе мой прощальный совет. Сейчас тебе нужно искать не мое прощение и любовь. Сейчас ты можешь потерять гораздо более дорогого тебе человека. Твою мать. Ее любовь нельзя сравнить с самыми чистыми и преданными чувствами любой другой женщины. Но если ты, наконец не поймешь этого, она умрет. Умрет от твоей черствости.

Шарлотта вышла в коридор и больше не оборачивалась. Через час она простилась с родными и отправилась на вокзал.

Шарлотта сгорала от нетерпения обрадовать Рональда хорошими новостями. В воскресенье после обеда он любил запершись в кабинете выдумывать новые испытания для своих неутомимых героев.

Почти подъехав к дому Рональда, Шарлотта позвонила ему. Ответил ей приятный полудетский-полуженский голос. Шарлотта была немного озадачена, но не стала повторять попытку. Выйдя из такси, она, вместо того, чтобы открыть дверь ключом, который дал Рональд, решила немного пошалить.

Два коротких звонка, один длинный, один короткий, повторила она про себя и поднесла палец к кнопке. Маленькая блестящая кнопочка легко подалась куда-то в глубь стены, и за дверью пронеслась долгая красивая трель. Шарлотта предвкушала, как удивится Рональд ее сюрпризу, и не удержалась от того, чтобы снять крышку с благоухающей специями пиццы, которую купила по дороге.

В доме послышались шаги, лязгнул ключ, и в проеме широко распахнутой двери появилась юная полуобнаженная блондинка. Ноги у Шарлотты предательски подкосились.

— Привет! — Девица сверкнула ровными, ослепительно-белыми зубами и вопросительно уставилась на Шарлотту.

То, что случилось за это короткое мгновение в душе Шарлотты, было похоже на чудовищный сход снежной лавины.

— Я… — с трудом выговорила Шарлотта. Она чувствовала, как ее похолодевшее сердце проваливается в бездну.

— Рон, спускайся скорее! — крикнула девица, повернув голову к лестнице. Когда она, наконец заметила в руках Шарлотты пиццу, то засмеялась: — Простите, я такая недогадливая. У вас отличная служба доставки. Может, у вас с собой есть книга отзывов, куда я могла бы написать благодарность?

Шарлотта не ответила. Она боялась, что, если произнесет хотя бы слово, разрыдается.

— Ну ладно, — пожала плечами девушка, не обращая внимания на распахнувшийся пеньюар. Из-под мягких шелковых складок выглядывали стройные загорелые ножки.

Это был тот самый пеньюар, который еще неделю назад Рональд вынул из платяного шкафа и после страстной ночи набросил на обнаженные плечи Шарлотты.

Девушка потянулась к пицце и, не встретив сопротивления, спокойно забрала коробку из безвольных рук Шарлотты.

— Сколько я вам должна? — спросила она, торопливо роясь в карманах. — Впрочем, у меня все равно нет купюры мельче. — Подружка Рональда — такие шикарные ноги могли быть только у подружек Рональда — вынула из кармана десять долларов и сунула в ладонь Шарлотты. — Вот, возьмите, хочу, чтобы все сегодня радовались так же, как я.