Себе миллиардер Гуталинов взял бесплатную бутылку шампанского, а сидевшим позади Вовану и Толяну — бесплатную минералку без газа. Затем, удобно откинувшись в кресле, достал калькулятор и стал готовиться к предстоящим переговорам. При детальных подсчётах оказалось, что покупка Аляски обойдётся ему несколько дороже семи миллионов долларов. Но всё равно, даже с учетом командировочных расходов и взяток наиболее влиятельным американским сенаторам, сделка обещала быть очень выгодной. И для него, и для страны. Гуталинов с удовольствием нажимал на кнопки, умножал территорию на курс доллара, делил на население, вычитал накладные расходы — всё складывалось как нельзя лучше.

Но тут в кармане у него запищал сотовый телефон…

— Вы с ума сошли, Таня! — вскричал Гуталинов, выслушав странную просьбу секретарши. — У меня на завтра назначены переговоры с двадцатью самыми влиятельными людьми Америки! Меня ждут в Белом доме!.. Что?.. Ах, и вы тоже?.. Вам необходимо меня видеть? Хм… А два дня подождать вы не можете?.. Нет?.. Вы даже дня ждать не можете?! Понял! Лечу!..

Конечно, Гуталинов не совсем правильно понял свою секретаршу, тем не менее следует признать, что редкий мужчина на его месте поступил бы столь же решительно. Через минуту за спиной пилота первого класса Сидорова возникли Вован с Толяном.

— Ну что, командир, поворачивай, — сказал Толян и слегка стукнул ребром ладони по какому-то прибору, отчего самолёт резко снизил высоту.

— Это захват? — деловито спросил Сидоров. И, получив утвердительный ответ, стал радостно поворачивать штурвал.

Пилот первого класса Сидоров очень любил всяческие захваты, угоны и другие проявления международного терроризма. Благодаря им он уже побывал в Копенгагене, в Объединённых Арабских Эмиратах, в Ираке, на Кубе… А так бы и летал всё время Москва — Нью-Йорк, Нью-Йорк — Москва…

— Куда летим? — спросил пилот, предвкушая очередное приключение.

Но в ответ услышал:

— Домой, шеф! В Москву.

А в Москве события развивались с головокружительной быстротой.

Получив по рации сообщение о захвате самолета, командир отдельного десантного взвода капитан Скворцов моментально пришёл в боевую /готовность. После чего поднял по тревоге свой взвод. Через пять минут бойцы спустились на парашютах в районе аэропорта Шереметьево и заняли заранее подготовленные позиции, замаскировавшись под кустики и бочки с горюче-смазочными материалами. Сам Скворцов руководил операцией из пожарного ящика с песком.

На этот раз решено было использовать совершенно новый способ борьбы с терроризмом.

…Службы безопасности аэропорта ещё выводили последних пассажиров из здания вокзала, когдао шасси самолёта несостоявшегося рейса «Москва — Нью-Йорк» коснулись резервной посадочной полосы. Капитан Скворцов высунулся из ящика, дал сигнал готовности номер один и натянул противогаз.

Как только открылась дверь самолёта, самый меткий боец выпустил из гранатомёта разрывной патрон со специальным веселящим газом.

Группа захвата уже была готова ринуться на штурм, но на лётное поле с рёвом вылетел милицейский «Роллс-ройс».

«Говорит Гусев-Лебедев-Пугач! Говорит Гусев-Лебедев-Пугач! — истошно орал динамик. — Штурм отменяется! Всем отбой! Штурм отменяется!»

— Эх, — выругался в сердцах капитан Скворцов, вылезая из ящика. — Вот и повеселились…

И смачно плюнул, забыв, что он в противогазе.

А в салоне самолёта веселье шло полным ходом. Два пассажира с хохотом вывалились из двери, не дождавшись трапа. Остальные строили друг другу рожи, надували гигиенические пакеты и поливали друг друга бесплатными прохладительными напитками.

Круглый как мяч Гуталинов просто Катался от хохота. Так его и закатили в милицейский «Роллс-ройс». С телохранителями же пришлось повозиться: Вован и Толян распевали песни, крепко обнявшись с пилотом первого класса Сидоровым, и никак не желали с ним расставаться.

Мама Таня со страхом ждала объяснений со своим шефом. Но в машине ему уже всё объяснили. И каково же было её удивление, когда миллиардер появился в приёмной, в буквальном смысле падая от смеха.

— Ну, Таня, вы меня уморили! Летел самолёт — ха-ха-ха! — в Америку!.. А я его — ой, не могу! — назад повернул!.. И всё из-за чего, ха-ха-ха?.. Я-то думал, вам я нужен… А вам нужны — ой, держите меня! — ключи от сейфа!..

— Может, вам крепкого чаю? — спросила мама Таня, испугавшись за здоровье своего шефа.

— Ничего, — успокоил её Гусев-Лебедев. — Через полчаса само пройдёт.

Через полчаса клад стоял на столе в кабинете у Гуталинова. Перед тем, как открыть ящик, в который он был упакован, Главный Милиционер ещё раз предупредил присутствующих о строжайшей секретности и государственной важности происходящего. Затем сервиз был бережно извлечён, и все замерли в ожидании чуда. Один Гуталинов, который ещё ни разу не видел никаких превращений, суетился и приставал с вопросами:

— А он как — сразу превратится или постепенно?.. А это не опасно? Может быть, всё-таки вызвать охрану?..

— Да тише вы! — прошептал Юра. — Не мешайте.

Шли минуты, а Барабашка всё не превращался и не превращался.

— Послушайте, — снова не выдержал Гуталинов. — А зачем ему вообще понадобилось кладом становиться?

— Перестаньте задавать праздные вопросы, — рассердился генерал.

Но вопрос был вовсе не праздным: дети вдруг совершенно отчётливо вспомнили, что ведь кладом-то Барабашка стал из-за них!

— Это мы виноваты, — сказал Юра. — Он старался нам помочь, а мы его во вранье обвинили…

— Барабашечка, миленький, — попросила Нюра, дотронувшись до золотого подноса. — Прости нас, пожалуйста! А?

Барабашка молчал. Неужели они опоздали? Но ведь три дня-то ещё не прошли…

Все с тревогой посмотрели на деда.

— Что-то здесь не так, — сказал Барабан Барабаныч, внимательно разглядывая сервиз. И вдруг хлопнул себя по лбу: — Ну, конечно! Как он может превратиться, когда здесь одной ложки не хватает.

— Почему не хватает? — удивился Ломоносов, доставая из кармана мятую бумажку. — Семнадцать предметов, точно по описи.

— А должно быть восемнадцать! Я этот сервиз как свои пять пальцев знаю.

Долго гадать, куда девался восемнадцатый предмет, не пришлось. Даже без предварительного следствия всем было совершенно ясно, что ложку припрятал на всякий случай честнейший Скупидонов.

— Может быть, он не был до конца уверен, что государство вернёт ему двадцать пять процентов? — попытался оправдать пенсионера Ломоносов.

— Что-о?! — побагровел Гусев-Лебедев-Пугач. — Двадцать пять процентов? Да я ему… трам-та-ра-рам!.. двадцать пять лет… трам-та-ра-рам!

— А без трам-та-ра-рам никак нельзя обойтись? — попросила мама Таня, косясь на детей.

— Можно, — согласился генерал. — Но строгого режима.

— А что, если моих молодцов послать? — оживился Гуталинов, вспомнив вредного старикашку. — Они ему быстро мозги вправят.

— Не надо. Всё должно быть сделано по закону, — сказал генерал.

И, оставив клад под личную ответственность миллиардера, все покинули «Гута-банк» и отправились на Божедомку. Операция «Барабашка» продолжалась.

При всех своих железных качествах Главный Милиционер имел одну слабость — любовь к эффектам. Поэтому во двор дома номер четырнадцать машина въехала с таким воем, что даже привыкшие за последнее время ко всему жильцы вздрогнули и бросились закрывать окна и форточки. Не слышал ничего только Скупидонов. Обалдевший от вчерашней находки, Сидор Маркович со страшным грохотом доламывал стенку в ванной, надеясь найти еще что-нибудь. Там его и взяли.

— Считаю до трёх! — грозно сказал мастер быстрых признаний Лебедев-Пугач.