Да, дорогие, как это приятно, когда, проходя мимо школы, где учился много лет назад, можешь сказать: «Эту вишню я посадил!»

В коридоре — стенгазета. Её раму когда-то делал я вместе с товарищами. В кабинете — гербарий, который собирал наш кружок натуралистов…

Вдруг, совершенно неожиданно для Санду, возле ножки стола зазвенел колокольчик. Это со сторожевого поста номер один. Раз… два… три… Знакомый сигнал: «Внимание, ждите важных известий!»

Санду улыбнулся. «Наверно, Алеку заскучал на посту и проверяет связь». Санду только было хотел дать ответный сигнал, но его рука замерла на полдороге. Он нахмурился: «Связь проведена не для забавы!» Санду встал, решив пойти на сторожевой пост. Но не успел он взяться за щеколду, как дверь сама отворилась, залив помещение потоком солнечных пылинок. Тяжело дыша от быстрого бега, появился вестовой Топ.

Топ был произведён в вестовые прошлым летом, и никто не мог пожаловаться, что он неисправно несёт службу в адмиралтействе. Года три назад Санду вместе с отцом стали дрессировать Топа. Нелёгкое это было дело! И не раз и у отца и у сына иссякало терпение. Но мало-помалу Топ начал «соображать», как говорят дрессировщики. Он научился переносить с места на место предметы, открывать лапой дверь, узнавать по запаху вещи Санду, и когда, например, ему давали носовой платок мальчика и говорили: «Ищи Санду!» — он отправлялся на поиски своего хозяина. Он находил дорогу к дому с любого места, где бы его ни оставили. Многое умел Топ, и только одному он не мог научиться — жить в согласии с рыжим котом Усачом.

Подбежав к Санду, Топ встал на задние лапы. Это означало: «Я с вестями!» Убеждённый в том, что всё это шутка, Санду не спеша снял с Топа ошейник и достал из «почтового ящика» — холщового кармашка, вшитого в ошейник, — сложенную вчетверо записку, написанную наскоро, размашистым почерком: «Рапортует сторожевой пост номер один. Мною задержаны подозрительные личности. На вопрос, что им нужно, они пустились наутёк, но одного удалось поймать. Прикажете доставить в адмиралтейство?»

Топу не пришлось долго ждать. Через минуту он уже мчался обратно, неся в ошейнике следующий приказ: «Адмиралтейство сообщает: если это шутка, ответишь за неё перед советом командиров, если правда то, что ты сообщаешь, — тем хуже. Как ты только мог подумать — бросить пост, чтобы доставить пленного в адмиралтейство! Не оставляй пост, пока не придёт смена. Задержанного пошли сюда под охраной Топа. Скажи ему, что при попытке к бегству он будет иметь дело с острыми клыками».

И пока Топ доставлял приказ, Санду повернул колёсико, укреплённое на одной из дощатых стен. Колёсико в свою очередь натянуло бечёвку, конец которой вместе с другим колокольчиком находился на площадке наблюдательного пункта. Дзинь-дзинь! — зазвенел колокольчик, то есть: «Сюда! Сюда!»

Петрикэ и Мирча примчались одним духом.

— Что такое? Что случилось?

— Сторожевой пост номер один рапортует о поимке подозрительного субъекта. Топ доставит его сюда.

— Фью-у! — присвистнул Петрикэ, хлопнув себя ладонью по лбу. — Вот здорово! Не успели хорошенько развернуться, как уже начинаются приключения…

— И правда, здорово! — обрадовался Санду. Но спохватился, сообразив, что момент требует большей серьёзности. — Ничего хорошего тут нет, Петрикэ! У каждого из нас свои дела, и вдруг — извольте радоваться — незваный гость отрывает нас. Здорово было бы, если бы спокойно работали. А тут ни с того ни с сего сигналы, донесения, приказы, беготня…

— «Сигналы, донесения, приказы, беготня»! — передразнил его Петрикэ. — Да это и есть жизнь, Санду! Капитана Немо опасности подстерегали на каждом шагу…

— Что ты мне всё тычешь капитана Немо?.. А сам даже не читал эту книгу.

— Ну и что же? Если хочешь знать, сегодня же вечером начну. Не ты ли сам мне рассказывал? Помнишь…

Договорить он не успел. Под охраной Топа вошёл «подозрительный субъект». На вид ему было лет шесть — семь, ничего примечательного в нём не было, если не считать двух больших заплат на широких штанах, которые были бы впору двум таким мальчикам. Шмыгая носом, он робко переступил порог и испуганными глазами смотрел то на спокойное лицо Санду, то на уморительную в своей суровости мордочку Петрикэ, то на Топа, который только и ждал малейшего проявления неповиновения, чтобы ухватить его зубами за штаны.

— Кто это?.. — шепнул на ухо Петрикэ Мирча.

— Понятия не имею. Наверно, тот самый субъект…

— Подозрительный?

— Да что-то не очень. — Подойдя к Санду, Петрикэ шёпотом спросил: — Это он?

Санду кивнул головой.

— Что мы с ним будем делать? — недоумевал Петрикэ.

— То же, что обычно! — ответил Санду.

Значит, нужно будет допросить. А допрос производится установленным порядком. Следовательно, необходим переводчик: ведь пленные всегда чужестранцы. И только переводчик может знать их язык. Ясно!

— Капитан первого ранга Петрикэ, приступай к допросу, — сказал Санду. Затем, сделав знак Мирче, добавил: — Ты, капитан, будешь переводить.

Петрикэ сел на скамейку и, сдвинув на затылок берет, сказал:

— Капитан, спроси, как его зовут.

— Как тебя зовут? — «перевёл» Мирча «подозрительному субъекту».

— Раду, — ответил тот, шмыгая носом.

— Он говорит, что его зовут Раду, — перевёл Мирча.

— Н-да, н-да… — промямлил Петрикэ. — К какому роду войск принадлежит?

— К какому роду войск принадлежишь? — спросил переводчик.

«Подозрительный субъект» испуганно вздрогнул:

— Чего?

— Он говорит «чего», — перевёл Мирча.

— Спроси ещё раз! — строго приказал Петрикэ.

— Ты пехотинец, лётчик или моряк?

— Как?

— Ну, как ты передвигаешься? Пешком? На самолёте? На корабле?

— Кто, я?

— Ну да, ты!

«Субъект» подумал и ответил:

— Пешком хожу…

— Пехотинец! — перевёл капитан и облегчённо вздохнул.

— А когда я был у дедушки, я и на коне ездил. Дедушка меня подсаживал к себе на седло…

— Он и кавалерист! — пояснил Мирча.

— Чего тебе тут нужно? Тебя кто-нибудь послал? — спросил Петрикэ.

— Нет, я…

— Молчи! — крикнул Мирча. — Отвечай, когда я тебе переведу. Ты же не знаешь по-нашему… Теперь отвечай: что тебе здесь нужно? Тебя кто-нибудь послал?

— Нет!

— Тогда рассказывай, как ты попал сюда.

— Мы уже были здесь! И вчера… и позавчера…

— Кто это «мы»? Ага, значит, вас много?

— Да. Играли мы здесь. А сейчас один мальчик крикнул: чего, мол, вам тут надо, всё и побежали. Только я не бежал. Меня поймали и привели сюда.

— Разве вы не знали, что это место не для игр? — спросил Петрикэ, хотя и сам был убеждён, что мальчик не мог это знать.

— Нет!

— Очень плохо! А теперь знайте, и чтоб больше вы нам тут не попадались! Понял?

— А где же нам играть? Тут так хорошо…

Санду, не проронивший за всё это время ни слова, задумчиво сказал:

— И правда. Не на улице же им играть! Там то и дело машины ездят. А эти пострелята не умеют беречься!

— Пускай тогда дома сидят! — заметил Мирча.

— А мама на фабрике. Как уйдёт, запирает дом. А дома скучно… Прежде с нами ребята в «школу» играли… Только у нас ни ранцев не было, ничего не было. Мы рисовали домики на песке. Один раз я нарисовал аиста!

— Велика важность — аист! — передразнил его Петрикэ, забывая, что он — капитан первого ранга и что непозволительно высказывать своё мнение в присутствии пленного.

— А что, если… — начал Санду.

— Если что? — спросил Мирча.

— Я думаю…

— Ну, говори!

— Вот нас здесь трое членов совета командиров. Будь здесь Нику и Илиуцэ, был бы полный состав. Но даже если нас только трое, а случай исключительный, мы можем принять решение. Верно?

— А что тут исключительного? И о каком это решении ты говоришь? — спросил Петрикэ.

— Не сообразишь? — Санду был уверен, что всё ясно. — Это и есть исключительный случай. Раду и его друзья играли здесь. С сегодняшнего дня им тут играть нельзя. Пойти им больше некуда. Поэтому нам и нужно принять решение.