— Я не простужен… — пробормотал Петрикэ, прислонившись спиной к двери.

— Знаю, — заметил Влад.

— А всё-таки, что с тобой, Петрикэ? Что случилось? — забеспокоился Санду. — Что-нибудь серьёзное?

— Ничего не случилось… — Петрикэ осмелел: — Уж нельзя и свитер надеть, подумаешь!

— И в самом деле, — сказал Влад. — Не будем терять время. У меня есть предложение насчёт завтрашнего дня — новая игра. Вчера вечером в деревне, когда все легли спать, я от нечего делать придумал одну игру. Думаю, что она заинтересует вас.

Он снова открыл ящик стола, вынул оттуда лист бумаги, исписанный с обеих сторон, и протянул его Санду:

— Вот, пожалуйста! Если понравится, займитесь… Нет, нет, сейчас не читай! Завтра еще успеете. — Влад встал и спросил: — У вас ещё какие-нибудь дела ко мне или на этом кончим?

— Я должен уйти, — сказал Дину. — Мама велела мне поскорее вернуться.

— И нам пора, — сказал Мирча, соскакивая с подоконника.

Пока все выходили, Влад сделал знак Петрикэ. И когда они остались вдвоём, инструктор строго спросил его:

— Ты кто, пионер или хамелеон? Зачем тебе понадобился свитер? Ты думал, не заметят, что ты без галстука? Значит, тебе легче было обмануть товарищей, чем зашить его?

Покраснев и уставившись в пол, словно оттуда могла подоспеть помощь, Петрикэ удивлённо спросил:

— Откуда вы знаете?

— Я тебя спрашиваю… Если на вопрос ты будешь отвечать вопросом, мы никогда не договоримся. Здесь «комната пяти правил», а не говорильня.

— Я хотел зашить, но не умею, и будет заметно…

— А ты как хотел — чтобы никто не узнал? Как будто ничего и не было? Если разорвал галстук, нечего скрывать! Изволь теперь сам зашей.

— Зашью. Сегодня же!

— Ладно, иди.

Петрикэ ушёл. Но догонять друзей не стал. Он с горечью подумал: «Значит, Санду всё-таки рассказал Владу. Ну и ябеда! А я-то, дуралей, дружу с ним! Ну ничего, я с ним расквитаюсь!»

Глава двенадцатая. После семейного совета

«Семейный совет» в доме Бунеску начался вечером.

Когда Петрикэ вернулся домой, отец, «председатель совета», уже восседал за столом. Перед ним лежала раскрытая клеёнчатая тетрадь, и он что-то помечал карандашом.

Карандаш был прикреплён цепочкой к петлице форменной тужурки, висевшей на спинке стула, и поэтому, пока отец писал, синяя тужурка дёргалась, точно марионетка.

Тут же были: мать, Мария — каменщица, Ион — лейтенант и Вирджил — будущий химик, ещё не имевший «права голоса», поскольку он не входил в совет, а только замещал Софию, воспитательницу, которая задержалась на совещании в отделе народного образования.

Увидев заседавших, Петрикэ поздоровался и сразу направился в комнату к малышам, где сестрёнки затеяли шумную возню, стараясь во что бы то ни стало отучить «малышку» сосать палец…

— Итак, у нас остаётся четыреста пятьдесят лей, — сказал Ион, подсев к отцу и вглядевшись в испещрённую цифрами страницу.

— Нет! — возразил «председатель». — Больше! У нас остаётся… — Сдвинув со лба очки, он продолжал: — Остаётся ровно четыреста пятьдесят семь лей.

— Что в лоб, что по лбу, — засмеялся Вирджил. — На семь лей больше, на семь лей меньше дела не меняет. Пошли дальше!

Отец посмотрел на него поверх очков не то удивлённо, не то сердито.

— Скажи, пожалуйста, какой банкир выискался! Хм! Откуда это у тебя такие замашки? Смотри-ка! Если ты воображаешь, что это не имеет значения, сделай милость, скатертью дорога… Переселяйся к банкиру… как его там…

— Морган, — смеясь, подсказал лейтенант.

— Хоть и Морган… Я-то имел в виду другого, но всё один шут. Знаешь, как этому Моргану денежки достаются? — И он сгрёб рукой со стола.

— Оставь его, отец, не ругай! — вступилась за Вирджила старшая дочь, Мария. — Он ведь первый раз на совете.

— Он и так прикусил язычок, — добродушно сказала мать.

— Знаю, знаю. Надо же ему приучаться! Не сегодня-завтра и он будет здесь полноправным. — Поглядев на цифры, «председатель» обратился к Вирджилу: — Я предлагаю купить тебе туфли.

— Мне? — «Неправомочный» удивлённо вскинул голову. — Мне пока не нужно. Вот младшим нужно обязательно купить сандалии. Ведь они целый день, как жеребята, носятся. Подковать бы их надо, честное слово… Ну, а мои туфли ещё совсем крепкие.

— Знаем мы, какие крепкие, — сказала Мария. — Мы ведь не на другой планете живём.

— Правда же. Я только недавно поставил подмётки… А на верхах ни трещинки нет. Вы вот видели, какие сандалии у малышей?

— Видели, — сказала мать.

— Ну, и как, одобряете?

— Вовсе нет…

— Тогда о чём спорить?

Отец слегка постучал карандашом по столу. Не лёгкая задача быть председателем «семейного совета» с такими детьми. Всякий раз, когда обсуждалась «статья покупок», начинались бурные споры. Каждый отнекивался, говорил, что ему ничего не нужно, и кивал на братьев и сестёр, доказывая, что им необходимо множество вещей… Но и отец не первый день «председательствовал». Кто-кто, а уж он-то знал, как вести «совет», и знал, как надо повернуть дело.

— Ну, вот что, — сказал он. — Малышам купим сандалии, это само собой разумеется. И тебе приобретём туфли. Где это сказано, что полагается только одна пара? В самом деле. — И, улыбаясь, добавил: — Может быть, у тебя какая-нибудь знакомая есть…

— Моя знакомая не смотрит на туфли! — сердито пробормотал будущий химик.

— А если и смотрит? — лукаво спросила Мария.

— Значит, она мещанка, и я не посмотрю на неё.

Лейтенант Ион засмеялся:

— Выходит, значит, по туфлям видно, кто мещанин, а кто нет?.. Что ты на это скажешь, отец?

— Что мне сказать? Он, может быть, думает, что наши рабочие соревнуются для того, чтобы обуть в хорошие туфли мещан. Кабы его услышал какой-нибудь рабочий обувной фабрики, будь уверен, спустил бы с него шкуру…

Все, в том числе и Вирджил, громко расхохотались. Потом отец спросил Вирджила:

— Кроме туфель, что тебе ещё нужно?

— Мне? Ничего, но вот…

— Что «вот»?

— Меньшому…

— А Петрикэ что?

— Ему многое нужно…

В комнату вошла Аурора, радиотехник, держа в руках поднос с посудой.

— Вы тут, я вижу, развлекаетесь, — сказала она. — Ужинать пора.

— Сейчас кончим, — заметил Ион.

— А и правда, здесь уже без нас обойдутся, — скачала мать и поманила Марию.

— Сегодня моя очередь вытирать посуду, — вызвался Ион и встал.

Мать взяла у Ауроры тарелки и вместе с Ионом и Марией ушла в летнюю кухню готовить ужин. Оставшись с Вирджилом, отец переспросил:

— Так что же всё-таки нужно Петрикэ?

Вирджил замялся:

— Я не знаю, хватит ли денег… но ему бы тенниску…

Отец вздохнул:

— Ну и детки у меня! Что, Петрикэ сам не может сказать? Кстати, где он? Петрикэ-э!.. Поди сюда!

Петрикэ мигом примчался:

— Ты меня звал, папа?

— Да. Скажи, как у тебя насчёт рубашек?

Петрикэ вытаращил глаза, как будто речь шла о чём-то совершенно необычайном.

— Мне ничего не нужно… Эта ещё хорошая… Смотри! — Отвернув край свитера, он показал свою голубую рубашку.

Но «председатель» был не из легковерных людей.

— Так я ничего не вижу. Сними-ка свитер. Что это тебе вздумалось надеть его в такую жару? Не раздумывай, снимай живей!

Петрикэ не спеша снял свитер и, не глядя на отца, сказал:

— Видишь, она ещё совсем хорошая.

Но отец, казалось, вовсе не намерен был разглядывать выгоревшую рубашку. Нечто другое привлекло его внимание.

— Или ты уже не пионер, Петрикэ? — спросил отец, нахмурившись.

— Пионер…

— Как — пионер? Откуда это видно? Где твой галстук?

Петрикэ молчал.

— Не слышу, говори громче!

— Он у меня… — пробормотал меньшой.

— Где у тебя?