— Ну так как же? — недоумевал Петрикэ. — На чём же мы порешим? Я повторяю: кто-то должен отвечать!

— Почему же «кто-то»? — сказал Санду. — Я считаю, что все мы должны отвечать.

— И выполнять внеочередной наряд тоже все? — нахмурившись, осведомился Петрикэ.

— Вовсе нет. Просто-напросто все мы должны признать, что каждый из нас виноват, а впредь нам надо глядеть в оба. И чтоб это было в последний раз!

Дину записал всё в вахтенный журнал, подчеркнув слова «в последний раз»…

— А теперь, товарищи командиры, я прочитаю вам письмо, — продолжал Санду. — Слушайте внимательно, потому что мы тут же должны принять решение. Предупреждаю вас — вы это увидите из письма, — что нам предстоит битва.

— Битва? — ужаснулась Родика.

— Вот здорово! — радостно воскликнула Нина.

— Тише, читаю…

Санду разложил на столе лист бумаги. Все так и впились в него взглядом. Вверху был нарисован корабль с чёрными парусами, на палубе можно было различить две маленькие пушки с поднятыми стволами.

— «Вызов», — прочёл Санду заглавие письма. — «Я, Нику Негулеску, адмирал порта Большой пруд, расположенного в географическом пункте Лягушиное побережье, от имени своих моряков…»

— Что-о? — воскликнул Петрикэ. — О каких это моряках он говорит? Илиуцэ уже превратился в «моряков»?

— Подожди! — прервал его Санду. — Читаю дальше: «…от имени своих моряков вызываю вас на битву не на жизнь, а на смерть, потому что вы нарушили нашу территорию Лягушиное побережье».

— Какая наглость! — возмутился Мирча. — Утащили наши корабли и думают, что мы пальцем не пошевелим!..

— А с каких это пор Лягушиное побережье стало их территорией? — повысил голос Петрикэ. — Это нейтральная территория. Ни их, ни наша.

Санду постучал по столу:

— Прошу помолчать. Потом поговорим. Слушайте же дальше: «Должен предупредить вас, что я стянул крупные силы моряков, готовых нанести вам сокрушительный удар. Вы, конечно, рады бы узнать численность моряков, но дудки…»

— Брр! — сделал гримасу Дину. — Что за выражение в дипломатическом послании!.. До чего неучтивы эти юноши!

— «…Сообщаем, однако, что начнём бой завтра в семнадцать ноль-ноль (то есть в пять часов вечера). Огневые средства: песчаные ядра… Не выражаю вам никакого уважения, потому что вы взяли мою сандалию». Подпись неразборчива. Постскриптум, то есть приписка, — пояснил Санду: — «Сандалия, которая попала в ваши вражеские руки, будет отвоёвана. Не приветствую вас».

Санду сложил письмо и сел. В адмиралтействе воцарилось гнетущее молчание.

Петрикэ царапал ногтем на столе свои инициалы: «П. В.», Родика заплетала косу, Нина то натягивала, то отпускала рогатку, Мирча крутил пуговицу. Дину чертил что-то на уголке тетради. Санду оглядывал всех, как бы приглашая высказаться.

— Попали в переплет! — заговорил Петрикэ.

— Да-а! — со вздохом подхватил Мирча.

— Почему? Какой тут переплёт? — недоумевала Нина.

— Вот что значит молодо-зелено, девушка! — ответил ей Дину. — Говорят люди с опытом. Мы не подготовлены. А битва завтра. Понимаешь — завтра, не через неделю и не через месяц.

— Не примем вызов, и всё! — сказала Родика и выжидающе посмотрела на остальных. — У нас столько дел, к чему нам сражаться? На первый раз мне сошло: мама и слова мне не сказала насчёт того, что я испачкала туфли. А уж в другой раз…

— Ну, девушка, мы же говорим о серьёзных вещах, а ты тут со своими туфлями! — укоризненно сказал Дину. — Разве это допустимо?

— Нужно принять вызов, — твёрдо сказал Санду. — Мы пошлём сейчас на Лягушиное побережье посланника, он им передаст, что мы принимаем вызов, иначе нас поднимут на смех. Выходит, что, хотя их порт существует всего несколько дней и хотя у них новички-моряки, не имеющие понятия о том, что такое битва, они всё-таки могут сражаться, а мы вот уже второй год проводим на Малом пруду — и не можем? Где же наша гордость? И потом, что скажут наши ребята? Скажут, что командиры, которых они выбрали, — трусы… Трусливые зайцы. Хорошо это?

— Конечно, нет! — хором ответили все.

— Сами понимаете, что так нельзя, — продолжал Санду. — Конечно, нам придётся нелегко. Времени у нас мало. Нужно всё подготовить, всё предусмотреть… Но мы должны победить!

— Да, да! — поддержали все.

— Прежде всего созовём общий сбор. Пусть знают все и внесут свои предложения. О многом надо подумать. Составить план сражения… Где будем держать пленных?

— Мы и в плен будем брать? — испуганно спросила Родика.

Но ей никто не ответил.

— Если мы как следует подготовимся, то победим, — сказал Санду. — А пока не будем терять ни минуты. Как вы считаете, кто должен принять на себя командование боем?

Командиры посмотрели на адмирала. Санду понял и улыбнулся:

— Хорошо, постараюсь не опозорить вас…

За два дня до этого в географическом пункте Лягушиное побережье появилась дощечка с надписью:

И вот уже два дня, как здесь, вокруг старой, развесистой ивы, сновали человек пятнадцать ребят, которых Нику собрал со своей улицы. Теперь они обучались морскому делу и главным образом — «искусству морских сражений».

Нику сдержал слово, которое он дал своему другу Илиуцэ. По сути, ему нетрудно было уговорить ребят. Кому не лестно зваться моряком, и какой мальчишка, услышав слово «бой», не бросит всё на свете и не ринется сражаться?.. Таких мальчишек, наверно, нигде не встретишь…

Нику хоть и был горяч и чуть что бросался с кулаками, щедро раздавал тумаки, щелчки и затрещины, зато уж по части сражений у него, как и в шахматах, был, по его выражению, «намётанный глаз».

За эти дни Илиуцэ заметил в друге явную перемену. В последний вечер Илиуцэ зашёл домой к Нику и, увидев его отца, хотел повернуться и уйти, не дожидаясь обычного предостережения. Но, к его удивлению, Нику позвал Илиуцэ, и сам Мирон Негулеску предложил ему сесть. Отец и сын мирно играли в шахматы, и, по всем данным, никакого скандала не предвиделось. Партия была совсем неинтересной. Илиуцэ сразу понял, что отец Нику в шахматном деле новичок. Только странная вещь: Нику терял одну фигуру за другой, делая ошибки, совершенно непозволительные для «чемпиона школы». Илиуцэ даже обратил его внимание на это, но Нику подмигнул и, когда отец обдумывал очередной ход, шепнул другу:

— Молчи, я хочу, чтобы он выиграл.

И действительно, отец выиграл партию и, обрадованный своими успехами, долго беседовал с ребятами обо всём на свете.

Перемена, которую Илиуцэ обнаружил в друге, заключалась прежде всего в том, что Нику стал гораздо чаще улыбаться. И от этого весь его облик стал каким-то другим. Он уже HP задирал то и дело приятеля, хотя нельзя сказать, чтобы Илиуцэ не влетало и теперь за милую душу.

Приятно было то, что Нику не хмурился, как прежде, когда наставало время возвращаться домой. Вчера он даже несколько раз спрашивал, не было ли ещё гудка на обед, потому что ему не хотелось опаздывать домой. «Боишься скандала?» — спросил Илиуцэ. «Нет, хочу разок вместе с отцом поесть… А то всё один да один, надоело!»

Прибавьте и тот факт, что Нику послал вызов в порт Малый пруд, прежде чем начать бой. «Такой вещи Нику бы раньше не сделал, — думал Илиуцэ. — Нагрянул бы врасплох, и попались бы они, как раки на мели… Да, с Нику что-то творится! — И при этой мысли Илиуцэ невольно вспомнил Влада: — Вот это человек!»

А самой большой радостью для Илиуцэ было то, что Нику одобрил его план отправки «вызова». Илиуцэ придумал его, когда встретил на улице одного из малышей с Малого пруда. Тот нёс ведёрко. Илиуцэ остановил его, спросил, как его зовут, и похвалил ведёрко:

— Красивое, только не очень вместительное.

— Вот и нет. В него много входит, — ответил малыш.

— Не верю, давай посмотрим. — Илиуцэ наполнил ведёрко землёй. — Н-да, и правда вместительное. А ты не донесёшь такое полное!

— Что ты! Я сильный. У меня уже настоящие зубы растут. Молочные выпали. — И малыш поднял ведёрко.