Мы оставили в гостинице вещи, а сами пустились пешком по улицам. В первый же день мы побывали и в музее, и в магазинах, и в парках. Столько исходили, у нас просто глаза разбегались. Но я обратил внимание, что и на улицах, и в парках, и в магазинах одного только недостаёт…
Вскоре, не то на второй, не то на третий день, мы опять таким же манером странствовали по городу. И меня опять стала беспокоить мысль, что очень редко в Москве увидишь то, без чего не обходится ни один город и ни одно село в мире.
Наконец я не выдержал и спрашиваю у одного из своих спутников-москвичей: «Объясните мне, пожалуйста, одну вещь. Уже три дня мы гуляем по Москве, видели столько замечательного, что и за несколько лет обо всём этом не расскажешь, только вот очень редко видели мы…» «Что вы редко видели?» — спросил он. «Детей… Где московские дети?» Тот весело рассмеялся и говорит: «А где им быть?.. Кто в «Артеке», на берегу Чёрного моря, кто в пионерских лагерях, кто на загородных дачах, в туристских походах, в плавучих домах отдыха на Волге, в лесных школах, в детских санаториях… У детей сейчас каникулы, вот их и отправили на отдых». Так я узнал тайну исчезновения московских ребят, — смеясь, заключил Петре Станку. — Ну, а теперь пора в кино, не то опоздаем!
* * *
Летняя ночь пришла на смену вечеру. Тёмные веки опустились на яркие окна домов. Лишь кое-где ещё светился огонь.
За этими освещёнными окнами любопытная луна могла бы увидеть, как, склонившись над книгами, географическими картами и газетами, дети боролись со сном, твёрдо решив не поддаваться ему. И в этот вечер между ними и их сверстниками из разных стран крепли узы чудесной дружбы, через все континенты атласа тянулись руки верных друзей.
Если бы одно из окон не было завешено синей бумагой, луна увидела бы и светловолосого юношу с высоким лбом, с озорным огоньком в глазах. Он читал, лёжа в кровати. В другом конце комнаты, на письменном столе, между календарём и тетрадкой лежала записка следующего содержания:
«Мы собираемся провести игру «Дети портов мира» и хотим, чтобы вы были судьёй. Мы предупредим, когда прийти. Дело с гербарием подвигается…»
Тут же большой синий конверт, вскрытый, по всей вероятности, пальцем. Скорее всего, получатель, увидев обратный адрес, торопился прочесть письмо и у него не хватило терпения распечатать конверт ножичком. А в письме было написано вот что:
Дорогие пионеры!
Мы очень обрадовались вашему предложению обменяться гербариями.
Наша область, как вы уже знаете из географии, лесистая. У многих из нас родители работают на лесопильных заводах, которые готовят сырьё для мебельной фабрики «Виктория» вашего города.
В первый же день мы начали собирать для вас лесные растения. Мы уже собрали много экземпляров листовика, морозника, арники, наперстянки белозера. Мы постараемся, чтобы гербарий был побогаче. С нетерпением ждём того дня, когда и наш и ваш гербарии будут готовы и мы сможем обменяться.
Шлём вам пламенный пионерский привет!
Пионеры кружка натуралистов шестого класса «А»
На письменном столе Влада можно было заметить ещё одну вещь: ивовую плетёную корзиночку. Не так давно её принёс один мальчик. Он робко вошёл в комнату и замялся, точно раздумывал, не лучше ли сразу повернуться и убежать.
Увидев его, Влад мягко, дружелюбно сказал:
— Я тебя ждал.
Мальчика поразил и тон и сами эти слова.
— Вы ждали меня? Но ведь вы не знали, что я приду…
— Нет, знал, — сказал Влад. — У меня много друзей, и они постоянно заходят ко мне побеседовать. Я знаю, что они непременно должны прийти, и жду их. Если не были сегодня, так придут завтра или послезавтра. У каждого из нас бывают и радости и горести. А человек уж так устроен — и радостью и горем делится с друзьями. Ведь без друзей и радость как будто неполноценная, и горе кажется ещё горше.
По приглашению Влада мальчик подсел на край кровати и, прижимая к груди корзиночку, сказал:
— Это я сам сплёл. Хотел вам подарить!
— Спасибо! Подарки, конечно, приятно получать, — ответил Влад и поставил корзиночку на стол. — Но твой приход меня радует по другой причине. Мне покою не даёт одна мысль. Я вот тут всё ломал голову. А раз ты пришёл — мне уже легче, теперь есть с кем посоветоваться. — Влад тоже сел рядом с мальчиком и стал рассказывать: — Через год я окончу училище. Мне бы хотелось учиться дальше на педагогическом факультете, но у нас в городе его нет. Отец советует мне поехать в Бухарест. Там есть ещё и высшая педагогическая школа. Я и раздумываю: куда мне поступить? На факультете нужно учиться четыре года, а в высшей школе — только два года. Я никак не решу. Ты какого мнения?
Мальчик почувствовал себя гордым и счастливым оттого, что не какой-нибудь дошкольник или первоклассник, а сам Влад — инструктор, человек и старше его, и образованнее, и умнее — интересуется его мнением и, может быть, даже послушает его совета…
— Я за то, чтобы вы поступили в высшую школу! Тогда вы уедете из дому только на два года. А два года быстро пролетят, и мы опять увидимся…
— Да, ты прав! — согласился Влад. — Я подумаю, Илиуцэ. Два года, конечно, пройдут быстрее… Не так, правда, скоро, как две недели, но скорее, чем четыре года. А потом опять вместе с друзьями! Это мне нравится!
Илиуцэ не мог ручаться, но ему показалось, что Влад каким-то особенным тоном сказал насчёт двух недель и насчёт друзей, словно намекал на что-то… Может быть, Влад уже знает? Наверно, ребята сказали. Впрочем, всё равно, Илиуцэ и сам пришёл с намерением рассказать Владу о том, что произошло, да и ещё кое о чём поговорить.
Он с огорчением замечал, что, как только настаёт пора возвращаться домой с пруда, Нику мрачнеет, ворчит, злится. Не любит он бывать дома. Да и что там приятного? Подзатыльники? Илиуцэ и решил поговорить об этом с Владом. Конечно, нелегко ему было отважиться на это. Что ответить, если Влад спросит: «Почему ты ушёл от товарищей? Почему ты послушался Нику?» И в самом деле, почему он это сделал? Илиуцэ знал почему, но стыдился признаться даже самому себе, что боится Нику. Была и другая причина, в которой нет ничего постыдного. Ведь Нику — самый сильный в школе? Да! Нику лучший шахматист школы? Да! Нику и натуралист такой же знающий, как и Санду и Дину. Значит, таким другом, у которого столько достоинств, можно гордиться! Ребята смеются над Нику, потому что он выставляет себя «защитником Илиуцэ». Что же тут смешного? Разве Нику не защищал его? Только посмей кто-нибудь тронуть Илиуцэ, Нику непременно вступится! И потом, у Нику такая выдержка! Редко-редко когда скажет о своём горе, никогда не пожалуется… Да, но если Нику не жалуется, это не значит, что Илиуцэ не понимает его и не поможет. Вовсе нет! А как помочь, об этом Илиуцэ и нужно было непременно посоветоваться с Владом.
И вот он сидит и беседует с инструктором, как беседуют с самым закадычным товарищем. Илиуцэ рассказывал, рассказывал…
— А вы собираете там растения для гербария?
— Собираем…
— Это хорошо!
Влад не задал ни одного коварного вопроса, которых так боялся Илиуцэ. Расстались они поздно. Влад пожелал ему успеха в сборе гербария и обещал подумать, как помочь Нику. А потом и сам пошёл прогуляться…
На главной улице против здания городского совета стояла машина. В ней сидел шофёр и при свете небольшой лампочки читал газету. Влад постоял, постоял, потом подошёл к машине и обратился к шофёру:
— Скажите, вы товарищ Негулеску?
— Да!
— Я Влад Прода, инструктор пионерского отряда, в котором состоит и ваш сын, Пику. Я давно хотел с вами познакомиться…
* * *
…Нику издали услышал скрип отцовских ботинок и кивнул Илиуцэ, который прямо от Влада завернул к другу:
— Теперь улепётывай! Сейчас будет дело. Сегодня я опять опоздал к обеду, и отец мне задаст.
— Хорошо, ухожу, — покорился Илиуцэ. — Всё у нас вышло шиворот-навыворот. Корабли у нас отобрали, мало того — ещё и твою сандалию прихватили… Растений мы с тобой собрали мало… Ты всё говорил, что к нам придут ребята и что у нас будет заправский порт, а до сих пор ничего похожего нет.
