— Что там за шум? Колядовать пришли? До Нового года ещё вроде далеко.

Понятно, что от такого приёма оторопь возьмёт. Куда и голос денется: не выговоришь, как тебя зовут, не только зачем пожаловал.

Петрикэ, как самый бойкий, нашёлся:

— Мы за другим пришли, бабушка… У вас есть какие-нибудь внучки?

— Не какие-нибудь. Две их у меня, доброго им здоровья, — так же строго ответила она.

— Доброго им здоровья, бабушка! Мы к ним пришли, — сказал Петрикэ, поднимаясь на цыпочки и заглядывая через забор.

— Им ещё не время замуж, — ответила старуха с напускной строгостью.

Но от ребят не ускользнула её улыбка. Алеку, смеясь, сказал:

— И нам, бабушка, ещё не время жениться. Мы хотели позвать их на пруд.

— Ага! Значит, вы не пустили меня тогда? Что же вы мне сразу не сказали? — Она отошла от окна, и вскоре послышался её голос: — Дина, Джета! Ребята пришли, лётчики! — Кто-то из девочек отозвался: «Бабушка, мы же объяснили тебе, не лётчики, а моряки!» — По мне, всё едино. Я в армии не служила, не разбираюсь!

С Александру-младшим обошлось не так просто. Тут были особые обстоятельства. Уже несколько дней у него шатался зуб, а выпадать не выпадал. Александру пробовал выдернуть его, но пальцы скользили, и зуб не поддавался. Что было делать? В таких случаях обычно самое верное средство — обмотать зуб ниткой и попросить кого-нибудь дёрнуть. Для этого нужны нитка, желающий оказать эту услугу и, главное, храбрость! Нитки Александру-младший отыскал у матери в комоде. Добровольца тоже можно было легко найти. А вот как набраться храбрости? Где её возьмёшь? Не в комоде же и не у соседей.

Но всем известно, что моряк, не обладающий храбростью, — это всё равно что подводная лодка без перископа или море без воды. У моряков храбрости хоть отбавляй! Летучий отряд сумел ободрить Александру-младшего, и в один миг зуб очутился у него на ладони.

Вот какие происшествия заставили помощника адмирала написать, что утро было очень, очень трудным. А очень, очень интересным оно было по другим причинам…

Во-первых, сбор гербария шёл как нельзя лучше. И хотя для натуралиста хороша любая травинка, все сошлись на том, что Костя отыскал самое красивое растение. Это был касатик, водяной ирис, вынутый из воды как раз в тот момент, когда он широко раскрыл лепестки, как бы приглашая насекомых. В фильтровальной бумаге рядом с цветком лежал мечевидный лист, словно Костя пожалел о том, что разлучил их, и решил искупить свою вину.

Во-вторых, Санду и Петрикэ рассказали ребятам о предложенной Владом игре, которая вызвала шумное одобрение.

— Хоть бы скорее начать!

— Поскорее бы!

— Вот здорово придумано!

— Молодец Влад! Знает толк!

Она не походила на обычные игры, вроде какой-нибудь лапты или «Кто украл овцу?» Нет, это была особая, морская игра. Здесь надо было заранее готовиться, и ещё как готовиться! Это не то что посчитались: «Стоит чурбан, на нём болван, кричит: раз, два, три, болван — это ты», — и готово, игра началась.

Играющих может быть сколько угодно. По счёту выбирается капитан парохода. Все остальные — матросы. Каждый избирает себе какой-нибудь порт. Скажем, один выбрал Галац, другой — Одессу, кто — Ливерпуль, кто — Амстердам. Матросы располагаются на берегу пруда, недалеко друг от друга. Возле каждого — флажок, вымпел соответствующего порта. Капитан отправляется в путешествие, объезжает все порты. Прибыв в порт, он спрашивает: «Скажи мне, славный моряк, как здесь живётся детям?» И моряк должен ответить. Тот, кто даёт лучший ответ, становится потом капитаном, и игра начинается снова, только каждый раз нужно менять название порта. Ну, а дать лучший ответ не так-то легко. Выберешь себе порт, а потом поройся в книгах или в журналах, в «Пионерской комнате», чтобы побольше разузнать о том, как живут дети в этом порту. Только так можно рассчитывать на успех и стать капитаном.

Когда утих шум, Санду предложил провести игру на следующий день, чтобы вечером, на досуге, каждый успел почитать. А Петрикэ, в свою очередь, добавил:

— Предлагаю пригласить Влада в качестве судьи. Согласны?

— Согласны! — восторженно закричали ребята.

Около полудня, когда солнце высоко поднялось и настигало даже самые тенистые уголки, из школы примчался мальчишка-третьеклассник, и дежурный сторожевого поста пропустил его в адмиралтейство. Там гонец вручил Санду телеграмму. Телеграмма гласила следующее:

«Принимаем ваше предложение тчк Рады обменяться гербариями тчк Жите письма».

Внизу, под текстом, стояла подпись: «Кружок натуралистов».

Весть об этом событии разнеслась с быстротой молнии. Телеграмма ходила по рукам, её читали и перечитывали.

— Вот уж чего никак не ожидали! — признался Петрикэ. — Это же такая необычная вещь! Ведь ради какого-нибудь пустяка телеграмму не пошлёшь.

— Охотно верю, юноша, — подтвердил Дину. — Они сочли наше предложение важным делом. Не читаете газет? Когда бывает какое-нибудь торжество, всегда обмениваются телеграммами.

— Значит, и мы должны ответить им телеграммой? — спросил Алеку.

Дину снял очки и, спросив разрешения, протёр их кончиком рубашки Петрикэ. Затем авторитетным тоном сказал:

— Да, юноша, следовало бы послать ответную телеграмму. Этого требуют традиции международных сношений.

— Здорово живёшь! — вспылил Петрикэ. — При чём тут международные сношения? Разве те ребята не в нашей стране?

Так как подобный спор не помогал разрешению вопроса, условились спросить Влада.

А потом опять пустились в рассуждения по поводу выпавшей им чести.

— Да, братцы, мы кое-что значим! — гордо сказал Алеку.

— Мы — люди деловые! — вставил Петрикэ.

Алеку всё не унимался и с важностью заметил:

— Мы даже телеграммы получаем.

Только Санду Дану остался вереи себе и на этот раз ограничился своим «дельно».

Телеграмма была передана на хранение Дину; он бережно вложил её в обложку от тетради, на которой как можно красивее вывел: «Корреспонденция». При этом он так старался, что на один хвостик буквы «ц» у него ушло несколько минут. Алеку, штурман «Чайки», дежуривший в этот день в адмиралтействе, вызвался нарисовать на обложке цветок.

И поскольку Алеку славился не только своим подражательским талантом, но и умением рисовать, Дину охотно согласился на это. Алеку сел на скамейку, засучил рукава, но даже не успел очинить карандаш, потому что колокольчик со сторожевого поста номер один сигнализировал: «Скорей сюда! Скорей сюда! Очень важно! Очень важно!»

— Тьфу ты! — с досадой сказал Алеку. — Вечная история, когда Мирча на посту!.. Пролетит ворона — уже важное событие! Хорошо, что не каждый день его очередь, иначе житья бы от него не было. — Алеку встал. — Придётся потом нарисовать. Только уж, пожалуйста, Дину, не вздумай сам браться, подожди меня.

Завидев Алеку, Мирча было двинулся ему навстречу, потом, сообразив, что это будет расценено как «уход с поста», попятился назад и сказал:

— У меня имеется важное донесение.

— Знаю, — иронически ответил Алеку. — Проехал мальчишка на самокате. Жучок утонул в луже. Это, да?

— Нет, Алеку! — серьёзно сказал Мирча и укоризненно посмотрел на приятеля.

— Ну, прости, я пошутил. Слушаю тебя. — Алеку прислонился к будке и, скрестив руки на груди, приготовился слушать.

Мирча подошёл к нему и шёпотом начал:

— Здесь прошли двое. Один высокий, пожилой, с большим портфелем, а другой помоложе. Этот всё говорил пожилому: «Дайте мне портфель, дайте я понесу». А тот не захотел, поглядел в пашу сторону и спросил: «Эти дьяволы всё ещё здесь?»

— Обозвал нас дьяволами? И ты промолчал? Ничего не сказал? — возмутился Алеку.

— Если бы я заговорил, то мне уже не удалось бы услышать их дальнейший разговор. Я же за будкой был, и они меня не видят. Слушай дальше. Я толком не разобрал, что ему тот ответил, как будто так: «Пока ничего нельзя было сделать», или что-то вроде этого, а потом он опять начал просить: «Ну, дайте же я понесу портфель», но старший никак не соглашался: «Не беспокойтесь… Я уже привык… Жизнь всему научит…» Когда они отошли чуть подальше, пожилой спросил: «Ночью здесь, наверно, никого нет?» Молодой ему говорит: «Нет, нет, никого!», а сам при этом то и дело кланяется.