Оба наших шимпанзе, Ова и Бамбу, как я уже говорил, для директора Берлинского зоопарка не просто обычные зоопарковские животные, они его «дети». Он ведь собственноручно привез их из Африки и всячески заботился о них, пока они были еще маленькими. Поэтому, когда он четыре месяца спустя решил нанести нам визит, мне было особенно интересно, как встретят его питомцы. Узнают ли?
Когда раздался звонок, я взял Ову за руку и повел вверх по лестнице. Но стоило мне лишь открыть дверь, как она с воплем радости бросилась директору на шею. Потом уселась у него на коленях, обнимала его и гладила по голове. Было очень трогательно на это смотреть. Что касается Бамбу, которому сквозь решетку протянули руку для приветствия, то тот не очень любезно встретил своего благодетеля.
Директор обрадовался, увидев, что взрослая самка-шимпанзе в жилой комнате, где можно было бы здорово набедокурить, ведет себя так прилично и воспитанно. Разумеется, под присмотром, конечно! Одну ее нельзя оставить даже на пять минут. А так, сидя в нашем обществе, она лишь нерешительно и скромно протягивает руку к стакану с пивом, очень довольна, когда ей разрешают поднять его и отпить глоток. Потом она снова осторожно ставит его на стол. Ее пристрастие к курению и алкогольным напиткам вообще вызывает удивление. Когда ей в руки попадает кусок мыла, она тоже всегда норовит от него откусить. Может быть, ее просто привлекает все запретное? «Запретный плод», как известно, сладок — с детьми ведь тоже происходит нечто подобное.
Есть люди, приходящие в восхищение от львов, тигров и волков, но несколько презрительно улыбающиеся, когда речь заходит о человекообразных обезьянах: смешные, мол, какие-то существа. А что в них, собственно говоря, такого смешного? Интересного — да. Удивительного — тоже. Но что смешного в том, что они по своему телосложению больше всего напоминают человека? Что по своему умственному развитию они превосходят всех других животных, значительно перегнав в этом отношении наших любимых друзей — собак? И в том, что у нас с ними так много общих характерных черт? Что тут смешного?
Я приглашал некоторых таких «скептиков» к нам домой и сажал Ову вместе с нами за стол. И тогда многих из них брала прямо-таки оторопь, когда они видели, как привычно и уверенно вела себя за общим столом обезьяна, с какой спокойной серьезностью брала в руки сумочку рядом сидящей дамы, открывала ее и выкладывала на стол и рассматривала один за другим находившиеся в ней предметы. Может быть, это и выглядит очень забавно, точно так же, как если бы это делал маленький ребенок. Обоими в подобных случаях движет отнюдь не шаловливость, а исследовательский инстинкт, острая любознательность по отношению к незнакомым предметам, столь характерная для маленьких детей и обезьян. Все вновь и вновь возникают ситуации, когда начинает казаться, что за столом с нами сидит не животное, а какой-то доисторический человек, который с удивлением и вожделением ощупывает висящее на шее у гостьи красное ожерелье. Увидев такое, некоторые из гостей начинают предполагать, что человекообразные обезьяны наверняка и говорить умеют, и бывают очень разочарованы, узнав, что это не так. И все же должен признаться: неумение говорить у обезьян мне значительно милей, чем бессвязное бормотание говорящего попугая. Когда я вечером прихожу домой, Ова и Бамбу уже поджидают меня, сидя на корточках возле дверей своей клетки. Я говорю им «добрый вечер», и Бамбу начинает со мной «беседовать». Сначала он тихо произносит «ух, ух, ух», причем «у» на выдохе, а «х» на вдохе. Я отвечаю ему тем же образом, он постепенно все убыстряет темп, «говорит» все громче, пока не доходит до восторженного крика, и затем пускается в радостный пляс, ритмично пристукивая пятками об пол. Стоит мне просунуть руку меж прутьев, держа ее открытой ладонью кверху, он во время танца то и дело хлопает по ней своей большой черной лапой. Никогда в жизни Бамбу при таких обстоятельствах не укусит и не ударит меня. Об Ове и говорить нечего. Но и мы их тоже никогда не дразним и не смеемся над ними. Так что они нам полностью доверяют, и, когда у них случаются какие-нибудь маленькие неприятности — ссадины или царапины, — они сейчас же обращаются к нам за помощью, что меня всегда очень трогает.
Мне подарили лимон для обезьян. Каждый получает половину. Ова тут же впивается зубами в свою и смачно жует, хотя лицо ее и кривится от кислятины. У Бамбу же маленькая ранка на руке, и кислый сок начинает ее разъедать. Он лижет больное место, а потом и совсем откладывает лимон в сторону. Ова не теряется и сразу же берет его себе. Я приказываю ей сейчас же отдать похищенное Бамбу, но требую от нее явно слишком многого: она не в силах этого исполнить. Зато мне она готова отдать половинку лимона без разговоров. Я снова протягиваю лимон Бамбу, который на сей раз берет его с большой осторожностью и ест дальше.
Бамбу вообще ест всегда спокойно и смакует то, что ест. Если я даю ему две вкусные вещи одновременно, он берет одну в левую, а другую в правую руку и откусывает попеременно то от одной, то от другой. Ова в отличие от него ест всегда поспешно и жадно. Настроение у нее тоже быстро сменяется. Только что она мирно играла в отсеке орангутана с таксой Питтом и маленькой Муши. Но тут я открываю снаружи задвижную дверцу между двумя отсеками и велю Ове перейти к Бамбу. Ее дико возмущает мое вмешательство, и, чтобы сорвать на ком-нибудь зло, она швыряет Питта, которого только что нежно держала на руках, с размаху на кучу сена, дергает Муши как следует за ногу и исчезает в соседнем отсеке. Поведение тоже очень схожее с человеческим: вымещать зло на более слабом…
Или такой случай. Ова находится у меня в кабинете. Моя жена решила с ней пошутить и, переодевшись в шубу, с мохнатым полотенцем на голове и в маске входит в комнату; при этом она еще и в гонг ударяет. Увидев такое чудище, Ова сначала, разумеется, удирает. Но потом, подняв руки кверху, осторожно начинает приближаться к непонятному существу. Любопытство, видимо, взяло верх над страхом. Я отзываю ее, а моя жена, присев на корточки, подзывает к себе. Ова подходит и хочет сорвать маску с ее лица. Тогда моя жена внезапно издает громкий писк, и Ова огромным прыжком отскакивает назад, почти перелетев через стол. Я подхожу к ней, успокаиваю, она набирается храбрости и снова подкрадывается к «незнакомцу», правда, на сей раз сзади. Внезапно перейдя в атаку, она отвешивает этой странной, присевшей на корточки фигуре сильный пинок, так, что та, потеряв равновесие, летит вперед и сильно ушибается об угол письменного стола. При этом моя жена громко вскрикивает уже своим обычным голосом, и Ова тут же убегает. Обезьяна совершенно сбита с толку и страшно расстроена, губы у нее дрожат. Она садится в угол, а обе таксы, Питт и Мики, обрадовавшись такому повороту дела, подбегают к ней и начинают изо всех сил ее облаивать. Собачий лай злит обезьяну, она хватает в руки половик и замахивается на пустобрехов. Ова так напугана и расстроена, что мне приходится поскорей отвести ее в клетку. Но и там она никак не может прийти в себя и успокоиться. От волнения у нее начался понос. Значит, и это у нас с ними общее: от испуга у нас ведь тоже иногда случается «расстройство внутреннего устройства»…
Но настает день, когда павильоны зоопарка уже снова вчерне отремонтированы и мои постояльцы могут вернуться обратно. К дому подъезжает зоопарковская машина. Ова и Бамбу, распираемые любопытством, повисают на окне. Когда они увидели Пауле, старого служителя обезьянника, восторгу не было конца. Правда, когда он вошел, Бамбу было набросился на него, но, услышав грозный окрик, которому с малолетства привык подчиняться, тут же успокоился.
Перед домом стоит большой транспортный ящик, в котором обезьянам предстоит ехать. Ова упорно сопротивляется — она не желает уезжать. Пауле приходится наградить ее парой увесистых шлепков. Она жутко обижается, кричит, ее приходится насильно втаскивать за ошейник, и под конец она, надувшись, сидит внутри: отказывается принять любимое лакомство, никому не дает на прощанье руку, даже мне. Не хочет с нами иметь дела. А Бамбу на удивление безропотно заходит в транспортный ящик. Маленькую Муши четверо здоровых мужиков с трудом водворяют в ее «купе». Потом все присутствующие дружно хватаются за ящики и задвигают их на платформу грузовика. Все. Заработал мотор, машина отъезжает.
