— О чем? Спрашивай!

— Почему я растерялась? Почему я не вспомнила в момент опасности все то, чему вы меня учили? Не смогла применить приемы, взять себя в руки? Сосредоточиться и стать хладнокровной? Почему? Я оказалась плохой ученицей?

— Нет, — Николай Степанович взял Ларисину руку и погладил ее. — Нет. Просто… ты еще не сталкивалась с реальной угрозой. Теория — это одно, а практика — другое. Многие при первом столкновении с опасностью теряются. Так бывает. К сожалению. В другой раз… — здесь Учитель осекся. — Надеюсь, что следующего раза не будет. Никогда. Отдыхай…

Стоя под душем, Лариса чувствовала, как прохладные струи воды смывают с нее грязь, чужую слюну, запах пота, разгоряченных тел. Ей казалось, что она буквально покрыта коростой грязи, которая постепенно отламывается от нее кусками и растворяется в воде. Она подумала, что завтра зайдет домой и заберет свои вещи. И останется здесь. До самого своего отъезда в Москву.

Следующие два дня Надин отказывала Паше в рандеву, ссылаясь на сумасшедшую усталость и занятость. Паша изо всех сил изображал из себя пылкого влюбленного: горячо дышал в трубку, делал длительные паузы, испускал страдальческие вздохи.

— Мне так хочется тебя видеть, Надин, — говорил он, многозначительно понижая голос.

— Я едва хожу, — слышал он в ответ, — у нас такая запарка.

— Я буду носить тебя на руках, — бормотал Паша. — Подам еду в постель.

— Паша, нет, сегодня — никак.

— Я умираю по тебе, а ты!

— Отложи похороны на несколько дней, — иронично говорила Надин. — Потерпи еще немного.

— Сколько? — «делал» грустный голос Паша, перекатывая во рту шоколадную конфету.

— Немного, совсем чуть-чуть.

— Не откладывай надолго нашу встречу. Я не выдержу…

— Хорошо, постараюсь…

На работе ему приходилось выполнять идиотское поручение по рекламе музыкальных ночных горшков, памперсов и т. д. Более дебильное задание трудно было себе представить. Паша скрипел зубами и разражался про себя гомерическим хохотом. Знала бы, например, Надин, чем он занимается! Сразу бы потеряла к нему уважение. Но злость, очевидно, неплохо влияет на умственные способности. Потому что Паша довольно быстро сочинил рекламный стишок следующего содержания:

Горшок музыкальный — отличный!

Он создан для вашей малышки.

Сидеть ей на нем так приятно!

Ребенок приучен к порядку.

Отпечатав «шедевр» на принтере, Паша понес его Константину Борисовичу. Он мариновался в приемной полчаса, потом шеф вызвал его. И Паша протянул ему лист бумаги со своим текстом.

Константин Борисович прочитал его, потом посмотрел на Пашу с благожелательной улыбкой.

— Молодец, Ворсилов, стараешься. Вот что значит — вовремя высказанная легкая критика. Вас, молодых, оставлять без внимания нельзя. Надо постоянно наставлять, учить. Иначе вы дров наломаете. Но ты, Ворсилов, человек восприимчивый, обучаемый. — Паша ощутил себя подопытной обезьянкой, которую ловко дрессируют, а потом в награду гладят по головке. — Сумел сделать выводы из промахов… — Далее шеф сел на своего любимого конька и стал рассуждать о пользе и смысле рекламы. Паша отключился полностью. Наконец стало тихо, и он смутно понял, каким-то шестым чувством, что ему задали вопрос и ждут ответа.

— Стараюсь, — сказал Паша.

— Что — стараешься? — добродушно рассмеялся Константин Борисович. — Я тебе говорю, что в прошлый раз ты в рабочее время младенцев разрисовывал. А ты мне — «Стараюсь!». Это у тебя, Ворсилов, юмор такой? Все, иди. Работай. Трудись.

Когда Павел проходил к своему рабочему месту, Лидочка Макарова посмотрела на него насмешливым взглядом и спросила:

— Дали нагоняй?

— Напротив. Похвалили.

— Неужели? Паша ничего не ответил. Он старался общаться с Лидочкой как можно меньше, потому что боялся, что даже простой разговор она истолкует как знак внимания и возобновит свои настойчивые атаки.

Наконец Надин решила осчастливить Пашу и назначила свидание. В восемь вечера. Под конец рабочего дня Паша сидел и думал: он влез в шкуру влюбленного, сгорающего от страсти. Надо продолжить эту игру и дальше. Иначе Надин заподозрит, что он рвется к ней не от большой любви, а по каким-то иным мотивам. А этого допустить было нельзя. Но как сыграть роль пылкого любовника, Паша не знал. И на ум ничего не шло. В голове вертелись только знойные красавцы с лихо закрученными усами и распевающие во все горло серенады под окнами своих возлюбленных. Это — в кино, а в жизни… Может, купить охапку цветов? Пожалуй, это неплохой вариант! Вот только хватит ли денег? Паша пересчитал свою наличку: восемьсот рублей. На цветы и бутылку вина должно хватить.

Едва дождавшись окончания работы, Паша понесся сломя голову к Надин. Но предварительно забежал домой и захватил свой ноутбук. Чтобы потом не приходить за ним. И не терять драгоценного времени. Дома была одна бабушка.

— Где мама? Будет позже? — задал вопрос Паша, уже стоя одной ногой за дверью.

— Ей внезапно стало плохо, и она уехала на несколько дней в горы.

У матери была какая-то редкая форма астмы. Иногда приступы удушья внезапно настигали ее, и она все бросала и уезжала в горы.

— Да? — Паша остановился. — А почему мне ничего не сказали?

— Она не захотела звонить тебе на работу. Ниночка сказала, что у тебя и так неприятности.

Паша удивился. В эти дни они с матерью разговаривали мало, и он ни словом не обмолвился ей о своих служебных проблемах. Но тем не менее она как-то поняла, что у него на работе не все гладко. Паша потоптался в коридоре.

— Ну ладно, я пошел!

— Даже не поел… — проворчала бабушка.

— Не хочу.

— К Надин?

— Да. Я скоро приду. Паша подумал, что надо подарить не совсем обычный букет. А с выдумкой и фантазией. Чтобы Надин удивилась и растрогалась. Он вспомнил, что недалеко от метро есть магазин «Флора-дизайн». Может, обратиться туда? Там опытные флористы подберут роскошный букет. Это будет не хухры-мухры, а настоящее произведение искусства!

Во «Флора-дизайне» все было, как в оранжерее. На всех полках стояли всевозможные растения, от которых у Паши зарябило в глазах. Высокие, низкие, шарообразные, свисающие, ползущие, обвивающие. Паша потянул носом. Запах плыл просто обалденный. Казалось, что за кадками притаился кто-то невидимый и разбрызгивал в воздухе из пульверизатора цветочные ароматы.

В глубине зала имелся прилавок. Паша подошел к нему. Знойная брюнетка с подведенными «а-ля Клеопатра» глазами уставилась на него со скучающим видом.

— Я хотел бы заказать у вас букет. Она медленно достала из-под прилавка лист бумаги и ручку.

— Кому? Маме? Бабушке? Сестре? Невесте? Жене? Любимой девушке?

Паша замялся.

— Любимой девушке.

— Сколько ей лет?

— А это обязательно?

— Молодой человек, у нас научный подход к составлению букетов! Это вам не рынок, где вам сунут цветы, которые через полчаса завянут.

Паша задумался. Надин, наверное, около двадцати пяти лет. Хотя иногда ему казалось, что она старше.

— э…

— Понятно. Давайте пойдем по возрастной шкале. Ей от двадцати до тридцати? Или от тридцати до сорока?

— Первое. От двадцати до тридцати. Продавщица в фирменном темно-зеленом халате что-то черкнула на листе бумаги.

— Где она работает?

Паша вздохнул. Черт его дернул сунуться в эту фирму, где букеты составляют на основе социологического опроса!

— В сфере культуры.

— Сколько лет вы знакомы?

— Год.

— Какого цвета у нее волосы?

— Светлые.

— Глаза?

— Тоже.

— Характер: спокойный, взрывной, флегматичный?

Паше стало смешно.

— Спокойный с элементами взрывного. Если ее рассердить.

— Ваши отношения меня не касаются. Вы отвечайте на вопросы.

— Я и отвечаю, — буркнул Павел.

— Вы хотите преподнести ей букет в знак вашей симпатии, благодарности или раскаяния?