По счастью, именно на этот ход мыслей Конрада и рассчитывала Жуглет.

Его императорское величество сокрушенно покачал головой.

— Обвинение серьезное, к тому же выдвигаешь ты его в высшей степени драматично. Если выяснится, что все это чепуха, то твоя голова будет выставлена на блюде на всеобщее обозрение еще до того, как заседание Ассамблеи начнется. Подойди ко мне.

Она подчинилась, от страха и утомления двигаясь словно на ватных ногах. Какое-то время она молчала, не в силах произнести ни слова. На площади стал подниматься шум.

— Давай, не тяни! — выкрикнула Жуглет. — Есть дела и поважнее…

— Жуглет, так не разговаривают с… — сурово начал Маркус, но его слова были прерваны пронзительным криком.

Подняв взгляд, сенешаль, к своему удивлению, увидел, что девушка указывает на него.

— Вот он, ваше величество! Он самый, преступник! Молю о справедливости, сир!

Все взгляды устремились на Маркуса. Тот, удивленный, но не теряя самообладания, ждал, что будет дальше.

— Сир, — твердо произнес он, — я ни разу в жизни не видел эту даму, готов поклясться.

— Не лги! — с внезапной яростью, залившись краской, воскликнула она. — Ты лишил меня невинности, да к тому же еще и похвалялся этим!

— Ничего подобного я не делал, — с отвращением возразил Маркус.

— И ты обокрал меня, лишив не только невинности, но и драгоценностей.

— Да ты вся увешана драгоценностями, — усмехнулся он и шагнул к ней, на освещенную круглую площадку. — Безумная женщина, о чем ты говоришь? Уведите ее, — приказал он стражнику, но тот прежде вопросительно посмотрел на его величество.

Конрад, захваченный удивительным развитием событий и интуитивно ощущая, что за этим что-то стоит, еще раз поднял руку: не сейчас.

— Сир, если мне будет позволено говорить перед высоким собранием, — громко произнесла Жуглет, также выходя на площадку и становясь рядом с Маркусом, — прикажите увести отсюда эту несчастную и показать ее врачу, чтобы вы могли заняться насущными делами.

Линор воздела трясущуюся руку и опять указала на Маркуса.

— Он украл мое лучшее кольцо с изумрудом и рубинами и расшитый бисером пояс, который я берегла ко дню свадьбы! Это случилось совсем недавно!

Маркус побледнел как полотно. Он настолько опешил, что даже не сразу смог собраться с мыслями. В одно мгновение Жуглет подскочила к Линор и язвительно бросила:

— Глупая женщина, он все утро стоял рядом со мной. Где, по-твоему, этот несчастный пояс? Может, спрятан под одеждой?

С этими словами менестрель с самоуверенным видом задрала тунику сенешаля.

Обнаружился расшитый бисером пояс.

— Что? — произнес изумленный Конрад.

Издав возглас удивления, Жуглет уронила край туники и отпрыгнула от Маркуса, упорно твердя:

— Здесь какая-то ошибка, сир, уверяю вас, ошибка!

Конрад засопел.

— Маркус, подними тунику, — приказал он.

Толпа зашумела и затихла. Маркус, часто дыша, прижал рукой черную ткань, словно пытаясь защититься.

— Сир, я объясню вам наедине, как получилось, что…

— Подними. Свою. Тунику.

У Маркуса сделался такой вид, словно еще чуть-чуть — и он упадет в обморок. Жуглет заботливо протянула руку, чтобы поддержать его. Маркус очень медленно, стараясь подавить медный привкус страха во рту, поднял тунику: под ней, как и прежде, был расшитый бисером женский пояс.

— Господи боже, Маркус, — осуждающе произнес Конрад. — Протяни руку.

Потрясенно вздохнув, Маркус протянул левую руку. На мизинце, камнем к ладони, сверкало кольцо с изумрудом. На свету оно предательски заиграло всеми гранями. Толпа опять зашумела и опять резко затихала.

— Это просто колдовство. — Будь Жуглет змеей, на женщину в зеленом и то не могло бы излиться больше яду. — Сир! Вот ваш лучший друг, а вот неизвестно кто. Как вы можете ей верить? Ясно, это колдовство! Или глупая шутка!

— Шутка, — слабым эхом отозвался Маркус.

— Вот видите, он говорит, это шутка! — ухватилась за идею Жуглет.

Она говорила очень громко, но Маркус в своем помрачении едва ее слышал.

— Сир, вы слышали, кто-то глупо пошутил! А это… это ничего не доказывает! — Жуглет что было силы затрясла Маркуса за плечи. — Откуда у вас пояс? Давайте докажем им, что вы его не украли! Говорите!

Маркус напряг память.

— Николас, — наконец произнес он.

Ему удалось взять себя в руки.

Кто-то сделал ему ужасную подлость — но кто? Может, Альфонс? Он не осмеливался обежать взглядом площадь в поисках этой жирной сволочи. Или кардинал мстит ему за отказ отравить Виллема из Доля?

— Николас принес мне его сегодня утром, в свертке, — хрипло произнес он.

— Лжешь! — закричала женщина. — Ты снял эти вещи с меня тогда же, когда лишил невинности!

— Кто-нибудь, немедленно разыщите Николаса, — приказал Конрад.

— Сир, если позволите, его сейчас нет в городе, — извиняющимся тоном произнес Эрик, протиснувшись сквозь толпу и поклонившись. — Я нанял его съездить в Бургундию, проведать мою больную мать. Он вернется не раньше чем через десять дней.

— Отправьте кого-нибудь догнать его и привести сюда! — потребовал Маркус.

— Он быстро скачет, — печально покачала головой Жуглет. И вдруг, словно снова поддавшись гневу, указала на истицу и завопила: — И так ясно, она сама все это устроила! Она ведьма, говорю вам! Сжечь ее, и все!

— Жуглет! — в ужасе оборвал ее Маркус. — Можно найти другой способ, эта женщина явно истеричка.

— Я не ведьма! И не истеричка! Я невинная жертва! — Линор зарыдала. — Если вы не в состоянии получить разумного объяснения, откуда у него мои вещи, сир, то должны признать, что он виновен. Или ему все должно сходить с рук только потому, что он ваш друг? Вот, значит, какова справедливость при императорском дворе? Ничего удивительного, что в Бургундии предпочитают папскую справедливость!

— Слушайте ее, слушайте! — донесся откуда-то из гущи жарящейся под солнцем толпы голос Павла.

Узнать мнение графа Бургундского не представлялось возможным, поскольку он был чрезвычайно занят тем, что выковыривал застрявший в подметке гвоздь.

— Мой двор во всех отношениях воплощение справедливости, — горячо возразил Конрад.

— Тогда признайте его вину, сир! — заявила Линор.

— Сир!

Маркус, сопровождаемый Жуглет словно тенью, сделал шаг вперед. Теперь оба стояли в стороне от толпы, на открытом пространстве, не больше чем в пяти шагах от истицы.

— Клянусь десятилетиями нашей дружбы и моей верности вам, это или заговор, или колдовство. Я никогда в жизни не видел эту женщину и невинности ее тоже не лишал.

— Суд! — воскликнула Жуглет, победоносно улыбаясь растерянной женщине. — Он заслуживает суда! А когда его невинность будет доказана, мы бросим ее на съедение волкам!

— Это всего лишь его слово против ее, Жуглет, — нетерпеливо сказал Конрад.

— Нужен Божий суд, сир! Испытание водой!

На мгновение воцарилась полная тишина. А потом со всех сторон, из уст простолюдинов и благородных, сначала тише, а потом все громче зазвучали возгласы одобрения. Маркус опять побледнел.

— Как раз и собор здесь! — выкрикнул кто-то, по голосу похожий на Эрика.

— Вот-вот! И до святого водоема тоже два шага! — Жуглет повернулась к Маркусу. — Вы согласны, сир? Если вашим судьей станет сам Господь, вы, конечно, будете оправданы.

Маркус заколебался.

— А если Бог захочет наказать меня за какие-то другие грехи? — тихо произнес он. — Призывать божественную…

— Это работает совсем не так, — быстро возразила Жуглет. — Прошу вас, докажите свою невиновность, согласитесь на испытание. Эта женщина или ведьма, или сговорилась с каким-то злокозненным шарлатаном. Нельзя позволить ей, предъявив такое нелепое обвинение, выйти сухой из воды.

— Сир, — откашлявшись, начал Маркус, и Жуглет отступила, чтобы он мог обращаться непосредственно к королю. — Клянусь честью всех принцев и герцогов, присутствующих здесь сегодня: я не виновен в этом преступлении, настолько невиновен, что готов поставить на это свою жизнь. Мой император, позвольте мне пройти испытание водой. Пусть это станет наградой мне за годы беспорочной службы. Бросьте меня в святой водоем, и пусть решает Бог. — Он воздел руки и внезапно закричал, глядя на женщину: — Император может приказать связать мне руки, но я пойду туда и без этого. Потому что знаю, что не виновен!