Он отсалютовал кольцом-печаткой.

Линор радостно защебетала что-то, а Виллем замер, разинув рот. Лицо Павла приобрело исключительно неприятный оттенок. Он попытался подняться с холодного каменного пола, но, не сумев, так и остался стоять на коленях.

— Как пожелает ваше величество, — процедил он. — Однако позвольте заметить, разве невинность ее величества не требует, чтобы Жуглет была женщиной? И разве обвинения Жуглет против меня не подразумевают того же самого? И разве это не в ваших собственных интересах? А иначе вы можете оказаться в дурацком положении — если когда-нибудь другие люди раскроют ее тайну.

— Все это я и без тебя понимаю. Безусловно, ей придется снять свою маску не позднее завтрашнего дня… Не плачь, Жуглет, это не по-мужски, — добавил Конрад, заметив, что восторг менестреля улетучивается.

Виллем, в своем углу, внезапно вышел из оцепенения.

— И примени всю свою изобретательность — придумай причину, по которой я ничего не знал. Не хочу выглядеть идиотом, — проворчал император.

— Я разоблачила зло, помогла восторжествовать добру, и в качестве благодарности за все это меня хотят унизить? — воскликнула Жуглет. — В таком случае ссылка предпочтительнее, ваше величество. Я и раньше это говорила и повторяю снова.

— Нет, Жуглет… — умоляюще произнесла Линор.

— К несчастью, я не хочу тебя никуда ссылать. Лучше тебя при дворе музыкантов нет.

— Позвольте заметить, — сочась злобой, встрял в разговор Павел, — что теперь она самим фактом своего существования будет наносить ущерб моральному состоянию королевского двора.

— Чепуха, — отмахнулся Конрад. — Любая женщина, которая тайно пытается возвыситься до мужчины, достойна похвалы. Я даже слышал, как твои братья-монахи это говорили.

— Но теперь про нее станет известно, что она женщина, — гнул свое Павел. — Разнузданная блудница в самой гуще двора! Ты этого хочешь? Разве не лучше вышвырнуть ее прочь?

— Вот-вот! — радостно поддержала его Жуглет.

Конрад опешил. Нахмурился.

— Может, ты и прав. — Он состроил гримасу. — Да, пожалуй, разнузданная женщина нам при дворе не нужна.

— Так вышвырните меня, — произнесла Жуглет со значением.

Линор вскинула руку, собираясь возразить, но подруга остановила ее.

Конрад понимающе улыбнулся менестрелю.

— Нет, — решил он. — Просто надо тебя обуздать.

— Только не это!

Жуглет мгновенно поняла, что он имеет в виду. Конрад сардонически улыбнулся Виллему.

— Хватит ли у тебя мужества, чтобы ответить на такой вызов?

— Я не выйду замуж, — сквозь стиснутые зубы произнесла Жуглет. — Не хочу такой… такой обычной судьбы.

— Брак с тобой будет каким угодно, только не обычным, — печально и тихо, словно обращаясь к самому себе, произнес Виллем.

Линор с облегчением вздохнула. Жуглет взглянула на Виллема, и он улыбнулся ей простодушной, непритязательной улыбкой, обнажающей то, что она в нем любила.

Она явно боролась с собой, но, поколебавшись, по-прежнему уверенно покачала головой.

— Всего несколько мгновений назад он сказал, что не хочет удерживать тебя насильно. — Линор потянула ее за рукав. — Он не станет держать тебя в клетке.

— А разве брак сам по себе не клетка? — Жуглет отдернула руку и поклонилась Линор. — Золотая, конечно, если ты императрица, но все равно клетка. Я знаю, как устроен мир и какова в нем роль женщин. Жены при дворе низведены до роли племенных кобыл или красивых игрушек.

Виллем вышел из темного угла.

— Этот брак будет только для виду. А в жизни все будет, как… как сейчас.

На это Жуглет нечего было возразить. Приоткрыв рот, она в смятении смотрела на Виллема. Наконец, после длительного молчания, повернулась к императору и спросила слабым, взволнованным голосом:

— А если я откажусь?

— Тогда ты покинешь мой двор — но в качестве женщины, которую я изгнал за обман, — ответил он. — В прежнем виде ты слишком взрывоопасна. Свету должно открыться твое истинное лицо.

Жуглет почувствовала себя оскорбленной.

— Сир, я бы никогда не предала ваш двор, даже в изгнании!

— Если уж на то пошло, ты за один только сегодняшний день предала его несколько раз, — сухо поправил ее Конрад. — Однако ты упускаешь главное, Жуглет. Я не хочу тебя ссылать. И в то же время в одном Павел прав: нельзя, чтобы в кругу моих приближенных находилась интриганка без роду, без племени. А вот если ты станешь мудрой женой моего брата, это совсем другое дело. Сыграй в эту игру, Жуглет, — добавил он с улыбкой многоопытного человека. — Ты так любишь игры, а это будет игра на всю жизнь. Ты знаешь, кто ты на самом деле, и, как бы другие тебя ни называли, твоей души от этого не убудет.

Последовало долгое молчание. Все смотрели на Жуглет, которая явно не знала, что делать.

— Можешь так же эксцентрично одеваться, пока не станешь графиней, — продолжал король. — Можешь музицировать всякий раз, когда окажешься со своим мужем при дворе. И можешь шутить с моей женой и петь ей серенады, не опасаясь упреков с моей стороны.

Взгляд Жуглет заметался по комнате, словно она надеялась, что кто-нибудь — может, Христос с распятия над алтарем? — даст ей совет.

— Так что скажешь? — не отступал Конрад. — Чего бы ты сама для себя хотела?

— Остаться вашим менестрелем, — быстро ответила Жуглет. — И его любовницей, — кивок в сторону Виллема. — И ее романтической поклонницей, — она посмотрела на Линор.

Конрад сделал умиротворяющий жест.

— И все это ты сможешь сохранить, в той или иной форме. Знаешь, Жуглет, жизнь не всегда в точности соответствует нашим желаниям. В чем-то приходится уступать.

Она все так же хмуро молчала, обдумывая услышанное.

— Готов подсластить тебе пилюлю, — добавил Конрад. — Свадебный обряд совершит мой брат.

— Никогда на это не пойду! — взорвался тот.

— Еще как пойдешь, — улыбнулся Конрад. — Для тебя это станет искуплением грехов: ты воссоединишь две души, которые разлучил много лет назад. Мне это доставит большое удовольствие.

— Романтическое возмездие не заставит меня передумать, — с беспокойным смешком сказала Жуглет.

Виллем осторожно дотронулся до ее руки. Почувствовав его прикосновение, она резко втянула воздух, но не отпрянула.

— Мы будем женаты ровно в той же мере, в какой наш священник свят, — то есть только в глазах публики, и ни на йоту больше, — с обезоруживающей прямотой сказал он.

Она взглянула на него со смешанным выражением удивления и одобрения.

— Предложение такое же честное, как ты, и такое же скользкое, как я.

Он улыбнулся.

— В таком случае разве ты можешь отказать?

Последовало долгое молчание.

Очень долгое молчание.

И потом Жуглет сказала «да».

Приверженцам географической правды

В целом история Бургундии долгая, трагичная и сложная. Во времена, описанные в романе, существовали две территориально примыкающие друг к другу, но политически различные области, именовавшиеся Бургундией: одна — независимое герцогство к западу от Соны, другая — более раздробленная область, простирающаяся на восток, которая в конце XII века стала частью Священной (Римской) империи. Первая Бургундия, герцогство, располагалась на территории современной Бургундии; бывшее же графство/королевство Бургундия, в которой находятся Доль и Орикур, соответствует области в современной Франции — Франш-Конте. Город Селестат в романе представляет собой объединенный образ настоящего Селестата (чей средневековый облик он отдаленно напоминает) и небольшого городка Сен-Ипполит (чье место «на карте» он приблизительно занимает).

Приверженцам лингвистической точности

Текст пестрит выражениями, которые мы привыкли ассоциировать со средневековьем, но на самом деле в те времена так не говорили. К примеру, «Крестовые походы» (термин появился в эпоху Возрождения), или «трубадур» (это слово характерно лишь для языка и культуры Прованса, хотя правильнее «трувер», или «миннезингер»). Современному читателю было бы сложно воспринимать эти знакомые понятия в незнакомых, относящихся к другому времени терминах. Моей целью было создать повествование, легкое для современного глаза и слуха.