Саласару успел заметить рыжеватый пушок на голове незнакомца и блеск маленьких, как у крысы, глазенок, от чего волосы у него встали дыбом. Инквизитор содрогнулся от ужаса и застыл изваянием посреди прохода, пока не осознал, что подозрительная тень исчезла. Очнувшись, он широким шагом двинулся к выходу, увертываясь от прихожан, порывавшихся его остановить. И так стремительно, как только мог, покинул церковь. Затем все так же быстро сбежал по ступеням паперти на дорогу, провожаемый любопытными взглядами паралитика, просившего подаяние у входа в церковь. У попрошайки были все основания рассчитывать на милосердие идущих мимо прихожан, а также кучки богомолок, которым после службы понадобилось срочно обсудить вопрос благотворного воздействия мощей святой Женевьевы. Саласар бросил быстрый взгляд налево, потом направо и даже заглянул за угол церкви на случай, если человек в черном скрылся за ним, но это ничего не дало. Он расспросил о нем прохожих и тех, кто стоял на паперти церкви, однако никто его не видел. Странный незнакомец исчез без следа.
За ужином Саласар рассказал помощникам о том, что главный инквизитор передал ему список колдунов, бежавших от преследований во Франции и оказавшихся по эту сторону границы.
— Полагаю, их надо найти, — высказался брат Доминго. — Мы не можем позволить им свободно разбивать лагерь на наших землях. — Он вопросительно посмотрел на Саласара. — Не так ли?
— Разумеется, надо найти беженцев, однако я пришел к выводу, что после того, как мы их обнаружим, нет необходимости выдавать их французским властям.
— Мы отправим их в резиденцию в Логроньо? — спросил Иньиго.
Саласар немного помолчал. Он много думал над вопросом. В сложившейся ситуации он не мог доверять своим коллегам Валье и Бесерра.
— Нет, мы не пошлем их в Логроньо, — решительно сказал он. — Прошу заметить, друзья мои, что на самом деле эдикт распространяется не только на уроженцев Испании, поскольку в нем не говориться о противном, не так ли? — спросил Саласар и, не ожидая ответа, продолжал: — Я берусь найти их, исповедовать и дать возможность воспользоваться помилованием.
Когда наступила ночь и Саласар остался один, он почувствовал страшное разочарование. Его охватило ощущение пустоты, инквизитор в который раз задался вопросом: что он надеется найти в этих местах? Так и не найдя ответа, он решил прогуляться. Улицы селения были пусты, повисшая над горизонтом огромная бледно-оранжевая луна заливала крыши и стены домов своим янтарным светом, придавая действительности такой нереальный и фантастический вид, словно дело происходило во сне. Инквизитор пошел куда глаза глядят, не замечая, что кто-то наблюдает за ним, стоя в дверях расположенного напротив дома. Тень подождала несколько секунд, пока инквизитор удалится на приличное расстояние, чтобы он не мог услышать шагов за спиной, и двинулась следом.
Саласар, погруженный в свои невеселые мысли, обошел вокруг селения, тревожа стуком своих каблуков собак, которые охотно отвечали на него заливистым лаем. По пути он часто останавливался, вслушиваясь в приглушенные ставнями звуки, долетавшие из домов. Они напоминали о семейной жизни. Порыв ветра принес запахи дыма и стряпни. Саласар представил себе королеву Маргариту, которая сейчас, скорее всего, пестует свое новорожденное дитя, и перед его глазами возникла картина «Мадонна с миской супа» кисти Герарда Давида. [13]Саласар подавил в груди вздох.
Если бы встреча с дьяволом уже состоялась, то благодаря Маргарите он мог бы чувствовать себя более достойным спасения.
— Я тоже не смог заснуть, — раздался из темноты хриплый голос. — Надеюсь, я вас не напугал?
Инквизитор вздрогнул, поскольку никак не ожидал, что в столь поздний час кто-то может вести за ним наблюдение. Он напряг зрение, но в этот момент луна скрылась за кронами деревьев, и удалось различить только половину лица, на котором сверкали крошечные крысиные глазки. Эти глаза…
— Кто говорит? — отступая назад, спросил он.
— Вижу, что все-таки я вас напугал, — сказал таинственный незнакомец, делая шаг ему навстречу.
На какое-то мгновение Саласар вообразил себе, что его мольбы были услышаны и дьявол лично явился к нему на встречу, чтобы подбить его продать свою грешную душу. Его охватил неимоверный страх, вызвавший такой мощный прилив энергии, что это, в свою очередь, тоже испугало его едва ли не больше самого страха. Но когда неизвестный вышел на свет, Саласар увидел перед собой старика не более семи пядей росту, у которого почти не осталось на темени волос, спина согнулась, как у горбуна, а во рту недостает многих зубов. На нем была сутана коричневого цвета со стоячим воротником, узковатая в груди. На локтях ткань проредилась настолько, что сквозь образовавшуюся сетку проглядывали костлявые и неестественно белые руки. Вне всяких сомнений, Саласар имел дело с духовным лицом.
— Я вас узнал, — воскликнул инквизитор, — я видел вас днем, когда вы выходили из церкви…
— Да, я был в церкви, однако не решился подойти к вашему преподобию. Добрый вечер, — вежливо поклонился старик и назвал свое имя: — Меня зовут Диего де Басурто. Пару дней назад я встречался с вашими коллегами в Логроньо.
И тут Саласар вспомнил! Валье и Бесерра особо выделили это имя в списках колдунов, которых собирался отловить Педро Руис-де-Эгино. Они характеризовали этого человека как распутного и особо опасного отщепенца и даже просили Верховный совет инквизиции обойти положения эдикта и навсегда лишить его права священнослужения. Совет оставил их заявление без внимания и ответил, что положения эдикта предельно ясны и репрессии в отношении раскаявшихся отнюдь не приветствуются.
— А, так вы и есть Диего де Басурто, — удовлетворенно произнес Саласар. — Я и сам собирался встретиться с вами.
Он взглянул на старика с высоты своего роста. Слабый и трясущийся, тот ничем не напоминал опасного преступника. Инквизитор предложил ему взять себя под руку.
— Пойдемте со мной, — сказал он ему, — вернемся в резиденцию и там спокойно поговорим.
Они шли довольно долго, потому что старик еле-еле передвигал ноги. Дышал с надрывом, хрипя при каждом вдохе и выдохе, а при каждом его шаге раздавалось похрустывание старых суставов. У инквизитора возникло ощущение, что он ведет под руку стеклянную куклу, готовую при первом же неосторожном движении рухнуть на землю и разлететься на тысячу мелких кусков.
Вернувшись в резиденцию, они расположились за столом, стоявшим у окна небольшого зала, который служил проходным помещением при парадном входе в здание. Саласар взял два кубка и наполнил их до краев сладким вином. Затем немного подождал, пока старик сделает первый глоток, и только после этого задал ему вопрос:
— Скажите, что заставило вас искать встречи со мною?
Диего де Басурто закрыл свои старые выцветшие глазки, почти лишенные ресниц.
— Я спешил и, как вижу, опередил события. — Он закашлялся, потом вздохнул, бросил короткий взгляд в окно и пояснил свои слова: — Дело в том, что я сбежал из здания инквизиционного трибунала во время допроса.
— Как вы сказали?
— Знаю, знаю. Я не должен был этого делать, но испугался и дал стрекача.
— Прошу вас рассказать, как это произошло.
— Видите ли, кое-кто, кому я доверял и кого считал другом, меня предал.
— Я все меньше вас понимаю.
— Педро Руис-де-Эгино, — произнес старик и сделал глоток, чтобы погасить охватившее его волнение.
— Педро Руис-де-Эгино? — воскликнул Саласар. — Так вы друзья? В сообщениях, которыми я располагаю, ничего об этом не говорится. Вы, святой отец, выступаете там как сознавшийся колдун, которого он выявил по чистой случайности.
— Сеньор, на самом деле о сатанинской секте я ни сном ни духом не ведаю.
Старый клирик рассказал ему, что уже давно познакомился с Педро Руисом-де-Эгино в одном местечке, где он был приходским священником. Там он каждый день служил мессу. Однажды, когда они остались вдвоем, разговор коснулся ведьм, они начали шутить по этому поводу, и тут Педро Руис-де-Эгино завел речь о колдовстве, об уговоре с демоном, выказав себя прекрасным знатоком темы и продолжая при этом улыбаться.
