Гиско понимал, что римлянам известно о его пятидесяти кораблях: галера, ускользнувшая от карфагенян в Мессинском проливе, вне всякого сомнения, сообщила о них, а разгром торгового флота подтвердил донесение. Адмирал был уверен, что враг не подозревает о втором флоте из шестидесяти галер, который отправился к западному побережью, но за долгую военную карьеру он убедился, что при составлении планов следует допускать худшее. Предположим, римляне знают и о нем. Но существовал еще один аспект, о котором не мог знать никто. Гиско убедил Гамилькара вернуться в Карфаген и привести с собой третий флот, стоявший на защите священного города Карфагена.

Адмирал закрыл глаза, вспоминая римскую галеру, которую видел в Мессинском проливе. Нахлынувшая волна ярости заставила его крепко сжать кулаки, но Гиско подавил эмоции и сосредоточился на деталях. Быстроходный корабль, превосходивший любую трирему карфагенского флота. Правда, он не мог тягаться с квинквиремой, четыре ряда весел которой позволяли обогнать любую галеру меньшего размера. Возможно, именно такими триремами укомплектован римский флот. Интересно, есть ли у них квинквиремы? Или в состав нового флота входят и те и другие? Римская галера была легче карфагенских; меньший вес и водоизмещение обеспечивали большую скорость. Или римляне будут строить более тяжелые суда, под стать карфагенским? Возможно, они уже раскрыли секреты карфагенских мастеров и знают о новой конструкции, которая позволяла совместить мощь и скорость. Если врагу удалось захватить одну из его галер, опытный глаз сразу заметит изменения в конструкции. После прибытия к северному побережью Сицилии флот потерял четыре корабля: три во время перехода из Панорма для установления блокады, а четвертый неделю назад во время патрулирования. Интересно, тут тоже виновата непогода или галеру захватили римляне? Гиско встал и принялся взволнованно мерить шагами комнату — слишком много вопросов оставалось без ответа.

Гамилькар пристально смотрел на него, как бы заново оценивая. Три дня назад он уступил настойчивым просьбам Гиско и согласился вернуться в Карфаген за флотом. Адмирал настаивал, что только поддержка его отца, члена Совета Карфагена, гарантирует успех, и Гамилькар прекрасно понимал: Гиско пытается использовать его связи в Совете в собственных интересах. Кроме того, Гамилькар осознавал, что связывает свою судьбу с судьбой адмирала. Поначалу он возражал, не желая зависеть от Гиско, но затем согласился, когда понял, что предложение командующего флотом соответствует высшим интересам Карфагена. Пунийцы были морским народом, считавшим море своим домом. Флот — главная сила и основа империи, и Гамилькар понял, что пришло время городу поделиться этой силой.

— И как же мы их заманим? — вдруг спросил Гиско, поворачиваясь к сидящему Гамилькару.

Его встретил внимательный взгляд.

— Применим ту же тактику, что использовали наши предки против тирана Сиракуз Агафокла. Предложим им город, — ответил Гамилькар. Идея вызревала у него в голове последние несколько дней.

Гиско улыбнулся. Эта простейшая тактика принесла успех сорок лет назад, в борьбе против другого врага. Царь Сиракуз — города на юго-востоке Силиции — Агафокл нарушил мирный договор и захватил карфагенскую крепость в Мессине. У карфагенян на острове осталась всего одна цитадель, город Агригент на западе. У главнокомандующего пунийцев Магарбала не хватало сил, чтобы пересечь всю Сицилию и восстановить контроль над Мессиной, поэтому он решил заманить врага к себе. Магарбал предложил Агафоклу город Агригент.

Один из членов городского совета явился к тирану Сиракуз и сообщил, что жители Агригента готовы поднять восстание против карфагенских угнетателей. Агафокл проглотил наживку и во главе своей армии отправился через весь остров, чтобы освободить Агригент, но оказался перед запертыми воротами. Придя в ярость, он осадил город, хотя от собственных, безопасных земель его отделяли больше ста миль. Именно на эту ошибку и рассчитывал Магарбал. Армия карфагенян окружила войско Агафокла, который оказался зажатым между главными силами противника и вражеским городом.

Для царя Сиракуз, павшего жертвой собственной жадности и безрассудства, сражение закончилось полным разгромом. Гиско не сомневался в наличии у римлян первого из этих качеств — создание империи невозможно объяснить иначе как жаждой чужих земель и чужих богатств. Но безрассудство? Гиско мысленно перебирал города, находившиеся под контролем карфагенян. Затем губы его растянулись в улыбке — адмирал нашел тот, что идеально подходит для осуществления плана. Безрассудство не понадобится, поскольку выбранный город и так будет выглядеть легкой добычей. Он располагается на острове к северу от Сицилии, вдали от блокированного побережья и предполагаемой угрозы со стороны карфагенского флота. Это город Липара.

Гай Дуилий терпеливо слушал доклад префекта лагеря Фьюмичино сенату. Закаленный в боях, бывший центурион выглядел явно не на месте в священном зале курии: тем не менее присутствие сенаторов нисколько не смущало Тудитана. Дуилий подумал, что за долгую службу в армии префекту приходилось сталкиваться с более опасными врагами, чем кучка хилых стариков.

Младший консул почти не слушал отчет о ходе постройки флота. В общих чертах он уже знал положение дел, причем не из письменного доклада Тудитана, а из донесений нескольких шпионов, которые денно и нощно снабжали его информацией из лагеря. По этой причине сам Дуилий не посещал лагерь, хотя был осведомлен о позавчерашнем визите туда Сципиона, и эта мысль заставила его повернуться к старшему консулу, который теперь сидел в центре нижнего яруса расположенных полукругом рядов. Заметив неточность в докладе, Дуилий вернулся мыслями к происходящему в зале.

— Префект, — перебил он Тудитана, — ты сказал, что первые двадцать галер будут готовы через шесть дней?

— Да, сенатор. — Голос Тудитана звучал уверенно.

— А не раньше? — спросил Дуилий, пряча недоверие за этим внешне невинным вопросом.

— Нет, сенатор. Через шесть дней.

Тудитан выдержал взгляд младшего консула. Сципион предупреждал его об этом вопросе — старший консул понимал, что в таком большом лагере, как Фьюмичино, не может быть тайн, тем более от Дуилия.

— Понятно. — Дуилий встал. — Сенаторы, — обратился он к собравшимся, — в вашем присутствии я хочу обратиться к старшему консулу с просьбой позволить мне вывести флот в море, когда он будет готов.

Раздались редкие аплодисменты. Сципион поднялся, чтобы ответить.

— Младший консул может лично возглавить флот через шесть дней.

Сципион искусно избежал ловушки, расставленной Дуилием. Вновь раздались аплодисменты, и Дуилий в знак благодарности кивнул, хотя оба понимали, что этот жест — лишь видимость.

Дуилий сел. Соглядатаи докладывали, что галеры будут готовы выйти в море через три, максимум через четыре дня. Младший консул прекрасно понимал, какие возможности открываются перед тем, кто первым возглавит флот, — даже в коротком переходе из доков в каструм Остии. Он получит шанс остаться в памяти людей первым командующим флота, что перевесит любое соглашение, заключенное в стенах сената. Власть Рима — это власть толпы. Если толпа признает Сципиона командующим, Дуилий может и не вспоминать соглашение о совместном руководстве. Толпе нужно лишь одно имя. И это должно быть имя Дуилия.

Аттик любовался сверкающими корпусами двадцати трирем, стоявших на берегу выше линии прилива. Два дня назад они с Септимием вернулись в лагерь и сразу приступили к своим обязанностям по подготовке экипажей. Центурион теперь все время проводил в расположении Четвертого легиона. Аттик злился, вспоминая их неожиданную размолвку на обратном пути и требование Септимия держаться подальше от Адрии. Поэтому он сознательно гнал от себя эти мысли и сосредоточился на «Аквиле», которая снялась с якоря и набирала ход.

Необходимость обучения новобранцев тарану, когда здравый смысл подсказывал, что их следует готовить к абордажу, расстраивала Аттика, но сегодня капитан собирался преподать им урок, ценность которого не зависела от выбранного способа атаки. Все стажеры были опытными моряками, и во многих случаях требовалось просто использовать их навыки, показав, как лучше выполнить маневр или выбрать наиболее подходящий ритм для гребцов. Сегодня они займутся вторым.