Он хотел ее.

А он разве уже не покорил ее сердце? Этот прекрасный, удивительный, израненный мужчина с прошлым, темнее, чем сам Шербон? Шербонский дьявол, у которого нет близких друзей, кроме человека, которого девушка подозревала в том, что им движут скрытые, эгоистичные мотивы? Родерик, который держался в стороне от собственного сына? Было ли это вызвано тем, как с ним обращался его собственный отец? Или отсутствием матери, которая бы любила их обоих?

Жар пробежал у нее по телу, гусиная кожа изумительно покалывала; она услышала свое собственное мурлыканье…

И вдруг оба они оказались лежащими на земле — это Лео, радостно смеясь, упал на них.

— Цеовать! Эо тоже цеовать!

Родерик заворчал и тихо выругался, когда упал на правую руку, и Микаэла быстро перетащила малыша на себя.

— Лео, перестань пинаться! Ты расквасишь мне нос!

В ответ мальчик лишь весело рассмеялся, затем обеими ладошками, мокрыми и перепачканными в песке от игры, обнял лицо Микаэлы и запечатлел быстрый влажный поцелуй где-то около глаза.

— Эо цеовать эди Микэ-а!

Микаэла рассмеялась и поцеловала малыша в щеку.

— Ты такой замечательный, Лео, — вздохнула она. — Я люблю тебя.

Мальчик поднял на нее широко-широко раскрытые карие глаза:

— Да?

— Да, очень.

— Холосо, — решительно заявил Лео, кивая, словно она дала ему правильный ответ на загадку. — И ты убишь папу, да?

Микаэла взглянула на Родерика, который все еще оставался на земле, и было видно, что ему не по себе.

Микаэла улыбнулась малышу и тихо ответила, словно доверив ему секрет:

— Да, я люблю твоего папу.

— И я! — прошептал Лео.

И тут Родерик с поразительной быстротой вскочил на ноги. Не глядя на Микаэлу, он поднял свою трость с земли.

— Ядолжен вернуться в замок. У меня масса… — Он оборвал фразу, по-прежнему избегая встретиться с ней взглядом. — Приятной прогулки вам обоим.

Микаэла сидела, держа Лео на коленях, и у нее вырвался тяжелый вздох. Он снова убежал от нее. Убежал от сына. Не так надо было начинать строить семейную жизнь.

Она смотрела вслед Родерику Шербону, пока он не исчез из виду.

— Нет, — тихо сказала она себе. — Нет, я не допущу этого.

— Што ты говоишь, эди Микэ-а?

Микаэла встала, отряхнула юбки и взяла мальчика за руку:

— Пойдем, Лео, мы сейчас догоним папу.

— Милорд! — услышал Родерик голос Микаэлы, когда влачил свое тело через зал, и был несколько встревожен тем, что она последовала за ним. Неужели эта женщина не знает, когда нужно остановиться? Ему не хотелось видеть ни ее, ни Лео. Не хотелось разговаривать с ними. Он мечтал уединиться в своей комнате.

Он почти приблизился к лестнице и не замедлил шага.

— Милорд! Родерик!

Услышав это обращение, он остановился, повернулся к ней и прорычал:

— Да, леди Микаэла? Вдруг возникло неотложное и важное дело?

Она быстро шла к нему, сжав запястье Лео, который пытался помахать отцу. Мальчик улыбался. На лице Микаэлы не было и тени улыбки.

— Да. Возникло. — Она остановилась перед ним. В слабом свете зала она, казалось, вся светилась: ее кожа, волосы, глаза. Словно она была фигурой с одного из витражей в бесполезной часовне.

«Да, я люблю твоего папу», — вспомнилось ему. Родерик устремил на нее, как ему казалось, самый угрожающий взгляд.

— Итак? — проревел он.

— Вы обещали провести с нами час, — напомнила ему Микаэла. — И с вашей стороны было грубо покинуть нас так, как вы это сделали.

— Покинуть вас? — насмешливо повторил Родерик. — Вы определенно уже не ребенок, Микаэла, чтобы я не мог оставить вас и заняться делами замка. У вас есть Лео, а у него — вы.

— Но мы хотим побыть с вами, милорд, — настаивала Микаэла. Услышав это, Родерик не знал, смеяться ему или же чертыхнуться из-за того, что она такая дура.

Лео освободился от Микаэлы и сделал шаг к Родерику, протягивая к нему пухлый кулачок:

— Эо пинес уитку. Вот, папа.

— Она мне не нужна. У меня нет времени играть с грязнулями вроде тебя, Лео. — И Родерик вдруг услышал в своем голосе интонации Магнуса Шербона.

Личико мальчика сморщилось, глаза наполнились слезами.

— Папа не хочет уитку Эо?

Родерик почти физически ощутил волну гнева, исходившую от девушки, стоявшей перед ним.

— О, этого вполне достаточно, — процедила она сквозь зубы. — Пойдем, Лео, мы зайдем на кухню и посмотрим, нет ли у кухарки чего-нибудь вкусненького для тебя перед обедом.

Хотя Родерик и испытал некоторое облегчение, все же он был подавлен.

— До свидания, — сдержанно сказал он, когда Микаэла повернулась, крепко сжимая руку мальчика.

Она взглянула на Родерика:

— Я еще не закончила с вами, милорд. Когда найду кого-то, кто позаботится о Лео, присоединюсь к вам в вашей комнате.

— Не думаю, — мягко сказал Родерик. — У меня…

— Меня не интересует, какие воображаемые дела вы придумали себе в вашем укрытии. Мы должны поговорить.

— Не командуйте мной, леди Микаэла, — предупредил Родерик.

Она выгнула бровь, затем повела Лео к кухне, шелестя юбками, а ее слова были адресованы Родерику, когда она обращалась к мальчику.

— О нет, Лео, конечно, твой папа любит тебя. Он просто до смерти боится улиток.

Родерик снова повернулся к лестнице и начал подниматься наверх так быстро, как позволяла его искалеченная нога. Может быть, ему удастся добраться до своей комнаты и запереть дверь до появления леди.

Затем он сможет съежиться внутри, как жалкое, бесхребетное, несчастное существо, каковым он и являлся.

С сильно бьющимся сердцем Микаэла постучала в дверь комнаты Родерика.

— Это я, милорд. Пожалуйста, откройте. Ответа не последовало.

Она дрожала от страха и гнева. Существовала вероят-. ностьтого, что, бросив вызов этому непредсказуемому человеку, она обрекала себя на крушение собственных планов и надежд, но ради Лео — и ради их общего будущего в Шербоне — Микаэла должна быть храброй. Она еще раз постучала в дверь, другой рукой сжимая длинную тонкую полоску металла. Осмелится ли она воспользоваться ею?

— Милорд! Я не уйду, пока вы не поговорите со мной, так что вам лучше впустить меня.

По-прежнему никакого ответа.

Она взглянула на металлическую полоску, которую держала в руке. Ее ей дал сэр Хью, когда отправился в Торнфилд-Мэнор, — в случае если Лео закапризничает и закроется на щеколду в своей комнате. Микаэла была уверена, что тот и подуматьле мог, что она воспользуется ею, чтобы попасть в комнату лорда.

Родерик, несомненно, даст нагоняй сэру Хью по его возвращении.

— Я вхожу! — предупредила она, давая ему — а скорее, себе — последний шанс.

В припадке отчаянного гнева Микаэла просунула кусок металла в щель между дверью и стеной и покрутила его, словно мешала в горшке с кашей. Толкнула.

Ничего.

Она снова подвигала тонкой металлической пластинкой, услышала обнадеживающий щелчок, но прежде, чем она попыталась снова толкнуть дверь, та неожиданно распахнулась, вырвав пластинку из ее руки и потянув Микаэ-лу через порог, где она упала к ногам Родерика Шербона.

— Кто вам это дал? — спросил он, подозрительно глядя на длинную полоску металла, лежавшую на полу. Ворча, Родерик поднял ее, неприязненно оглядел, затем снова бросил на пол, пробормотав: — Хью.

Микаэла поднялась на ноги и проскользнула мимо Родерика, чтобы тот не выпроводил ее из своей комнаты, но, похоже, у него не было желания избавиться от нее, поскольку он захлопнул за ней дверь.

— Что вам нужно, мисс Форчун? — проворчал он, со вздохом опускаясь в кресло. — Праздника? Чтобы мы все играли в шашки или катались на пони? Боюсь, я не составлю в этом конкуренцию ни мальчику, ни женщине.

— Я хочу узнать, почему вы так плохо обращаетесь с Лео.

Родерик повернул к ней голову с таким видом, словно она спросила, почему вода мокрая.