– Ты пыталась с ним побеседовать? – встревоженно поинтересовался крестный.

– Оставила шесть сообщений, затем сама к нему приехала. Он не открыл дверь.

– Этот мальчишка просто испытывает твое терпение.

– Наверное, ему нужно больше времени.

– Ему не нужно время, чтобы понять – к своей матери и сестре необходимо относиться с уважением, – недовольно скривился Джейми. – Ну, что сделано, то сделано. А Харпер больше не говорит об этом?

– Ты же знаешь, он не любит обсуждать подобные темы.

– Харперу пора перестать прятать голову в собственной заднице, – процедил Джейми свой самый любимый совет приятелю.

Хотя выпалил тираду безо всякой горячности. Двое мужчин прошли вместе слишком долгий путь, чтобы теперь негодовать по поводу различий во взглядах.

– Папа просто очень консервативен, – вступилась за отца Мелани. – Вряд ли многим из его старых дружков-республиканцев приходилось иметь дело с сыновьями, заявившими, что они геи.

– Сын все равно остается сыном.

Энн Маргарет прижала два пальца к марлевому тампону возле иглы в руке.

– И это говорит человек, у которого нет ни одного.

– А вот это тебя не касается, – внезапно вспыхнул Джейми, – любопытная маленькая…

Энн Маргарет выдернула иглу из вены. Он беззвучно округлил губы в «О!», потом, каждым дюймом изображая несправедливо наказанного школьника, послушно поднял руку над головой и застыл.

– Ты совершил благородный поступок, – весело объявила Энн Маргарет.

Джейми бросил на Мелани многострадальный взгляд, явно свидетельствующий, что он встретил достойного соперника, но по-прежнему не собирается обсуждать щекотливую тему.

Энн Маргарет перешла к Мелани, удалила иглу и залепила ранку бактерицидным пластырем.

– Я все гадаю, что Харпер собирается предпринять в ближайшее время, – призналась Мелани, когда им с Джейми разрешили сесть поудобнее.

Она придвинулась к креслу крестного, теперь они расположились бок о бок.

– И к чему пришла?

– Я нашла отца плачущим, – тихо сказала она. – В конце прошлой недели. Он лежал на диване лицом вниз, думая, что рядом никого нет.

Джейми опустил глаза в пол, совершенно подавленный.

– Что ты хочешь от него, Джейми? – через минуту продолжила Мелани. – Папа рос в пятидесятые, когда мужчины были мужчинами, женщины женщинами, а геев считали уродами. Я не говорю, что это правильно, но трудно сменить образ мышления.

– Ты всегда была дипломатом, Мел.

– Это не мировая политика, Джейми. Это семья.

Оба затихли, через некоторое время их взоры обратились к сверкающей толпе.

Мелани заметила отца. Теперь тот стоял в левом углу гостиной, обмениваясь улыбками со своим конкурентом из Главного массачусетского госпиталя. Позади Харпера маячил Уильям. Как и Харпер, доктор медицины Уильям Шеффилд гордился своим безупречным внешним видом. Однако сегодня выглядел усталым и дошедшим до ручки.

Возможно, интрижка с тремя женщинами одновременно наконец дала о себе знать.

Мелани немедленно отбросила злорадную мыслишку. Это больше не ее дело и не ее проблема.

Она оглядела толпу и нашла мать в противоположном углу от мужа. Родители Мелани редко держались друг за друга на вечеринках, а уж тем более сейчас, когда ситуация с Брайаном вызвала между ними раскол.

Однако они никогда не затевали ссор на публике. Никогда не ссорились даже на глазах у детей. Обсуждения проходили незаметно, поздно ночью, когда супруги думали, что Брайан и Мелани спят. Находили решение и утром выступали единым фронтом. В общем-то, Мелани считала брак родителей вполне крепким, хотя и приевшимся. Даже сейчас она за них не слишком беспокоилась. В конце концов они пережили гораздо худший кризис.

Патриция поставила стакан с апельсиновым соком и тронулась с места. Прошла в непосредственной близости от Харпера. Мелани ожидала, что мать проследует дальше, но отец протянул руку и остановил ее прикосновением к оголенному локтю. Трудно сказать, кого больше удивил неожиданный контакт – Патрицию или Мелани.

Настроение Харпера явно смягчилось, раз жена улыбнулась его словам. Он пробормотал что-то еще, сверкнув голубыми глазами, а она искренне засмеялась, выглядя и испуганной, и довольной. Патриция полностью повернулась к мужу. Длинные пальцы хирурга погладили ее ключицу, обхватили тонкую талию, и она с готовностью подалась к мужу, чего дочь давно не видела.

Джейми поерзал рядом с Мелани, и та заметила, что он тоже наблюдает за ее родителями с непроницаемым выражением лица.

– Все будет хорошо, – пробормотала Мелани с возрожденной надеждой. – Посмотри, все худшее уже позади.

– Твоя мама выглядит замечательно, – тихо ответил Джейми, а за спиной Энн Маргарет еще энергичнее принялась упаковывать пинты крови.

– Она старательно посещает встречи «Анонимных алкоголиков». Ей сейчас тяжело приходится, ты же понимаешь.

Мелани взглянула на часы, потом спрыгнула с кресла.

– Ты надолго приехал?

– На пару недель, солнышко.

– Чай в «Ритц»?

– Не пропущу ни за что на свете.

– Мне пора. Позаботься о нем, Энн Маргарет. Увидимся позже.

Мелани как раз направлялась на кухню, когда столкнулась с гостем. Взглянула на него, чтобы принести извинения. Невысокий лысеющий мужчина в помятой уличной одежде. «А ведь я уже видела это пальто», – сообразила она, едва не свернув за угол.

– Вы кто? – резко спросила Мелани.

Мужчина осклабился, но отнюдь не дружески.

– Ларри Диггер, мэм. Из «Даллас дейли». Ну же, ну. Не отворачивайтесь от меня, мисс Стоукс. Я провел весь вечер, выжидая, когда смогу поймать вас на пару слов. Черт возьми, вы одна из самых занятых леди.

– Вам здесь не место, сэр. Это частная вечеринка, и если вы немедленно не удалитесь, я вызову охрану.

– На вашем месте я не стал бы этого делать.

– Но вы не на моем месте, – отрезала Мелани и открыла рот, чтобы позвать на помощь.

Мужчина неожиданно стиснул ее запястье и уставился на нее с поразительной яростью. Мелани задохнулась.

Что-то зашевелилось в глубине ее сознания. Круги в пустоте. «Только не сейчас, только не сейчас».

– Мне кое-что известно о вашем отце, – злобно прошипел Диггер.

– О Х-Харпере Стоуксе?

– Нет, мисс Стоукс. О вашем настоящемотце.

– Что?

Диггер улыбнулся. В высшей степени самодовольной улыбкой.

– Следуйте за мной, мисс Стоукс, – невозмутимо предложил он. – Я вам кое-что расскажу. Кое-что о Техасе и о серийном убийце по имени Рассел Ли Холмс.

Ларри Диггер потащил Мелани в фойе. Парень из обслуги походя бросил на них любопытный взгляд, и губы Мелани автоматически сложились в улыбке. В голове стучали слова корреспондента. Мне кое-что известно о вашем отце… о вашем настоящем отце…

Диггер лавировал между гостями, направляясь к черному ходу. Двое охранников поспешно распахнули перед ними двери.

– Боже, это место битком набито. Со сколькими же богачами вы знакомы?

– Вы хотите денег? Речь о деньгах?

Диггер вытолкнул Мелани на задний двор, но и там толпились гости, удивленно на них поглядывающие.

– Чтоб вас всех! – выругался Диггер и увлек Мелани в парк через дорогу.

Ночь выдалась теплой и влажной, воздух благоухал цветущей сакурой и гиацинтами, газовые лампы бросали мягкий свет. Май – самый великолепный месяц в Бостоне, и люди наслаждались от души. Влюбленные миловались под кленами, кто-то выгуливал детей, кто-то собак. Парк был многолюден и хорошо освещен, так что Мелани ничего не боялась. Скорее недоумевала. Тупая пульсация свила гнездо за левым глазом, в голове стучало. Рассел Ли Холмс, Рассел Ли Холмс. Почему это имя звучит так знакомо?

Ларри Диггер остановился под деревом, сунул толстые короткие пальцы в карманы пальто и напыжился.

– Рассел Ли Холмс убил шестерых детей. Они никогда вам о нем не рассказывали?

– Что?

– Ага. Про его злодеяния. Плюгавый сукин сын. Выбирал жертв среди маленьких девочек с вьющимися белокурыми волосами. В основном похищал малышек из бедных семей, такой же белой швали, как он сам. Утаскивал их в свое поганое логово и калечил так, что и представить невозможно. У меня есть фотографии.