Билли, который, проснувшись среди ночи, решил, что его может стошнить от отвращения, когда он протрезвеет, тем не менее выдержал все с удовольствием, которого не ожидал, и его планы тихо улизнуть были пересмотрены. Как все хорошее, дело закончилось довольно быстро, и, когда они лежали, глядя в потолок, до них стала доходить вся серьезность их положения.
Марта пошла в кухню заварить чай и прослушать сообщения на автоответчике. Их было три.
– Привет, Марта, это я. Билл все еще у тебя? Уже 2.30, а его все еще нет дома. Может, он тебе говорил, куда пойдет? Позвони мне. Пока.
– Марта, срочно позвони мне. Это Сара.
– Марта, это Ромашка. Позвони, наконец, Саре и скажи ей все, что тебе известно.
Марта, которой всегда хотелось быть католичкой, в изначальном понимании этого слова, внезапно почувствовала, что такое настоящая вина, и едва не села на пол.
Из спальни вышел Билли, уже одетый и с виноватым выражением на лице. Он тоже слышал сообщения.
– Я, пожалуй, пойду, – сказал он. Пэт подслушивала у дверей своей комнаты и подумала: «Да, дружок, тебе лучше уйти».
– Ты уверен, что не хочешь остаться и выпить чаю? – спросила Марта, отдавая себе отчет в том, что даже этот невинный вопрос прозвучал с каким-то отчаянием, и радуясь, что Билли не видит образа, возникшего в ее голове, в котором Марта, Билли и Живот, который теперь прекрасное дитя, гуляют маленьким семейством по детскому зоопарку в Баттерси с улыбками на лицах. Она удивилась, что до картины семейной идиллии ей не пришел в голову другой образ, где Билли, пьяный, избивает ее.
– Да, тебе лучше уйти.
«Стоит ли мне его спросить, будет ли повтор», – подумала Марта, совершенно забыв, что он парень ее лучшей подруги.
«Надеюсь, она не спросит меня, увидимся ли мы снова», – подумал Билли.
И как раз в тот самый момент, когда она уже хотела задать именно этот унизительный вопрос, из комнаты выскочила Пэт и протянула Билли руку: «О, как приятно познакомиться! А вы… эээ?»
– А я уже ухожу, – выдавил из себя Билли и выскользнул из двери с огромным чувством облегчения.
– Мне он показался милым молодым человеком, – заметила Пэт, когда дверь закрылась.
Зазвонил телефон. К сожалению, Марта еще не продумала свою стратегию, поэтому она громко кашляла, пока заплаканная подруга оставляла ей очередное сообщение с просьбой позвонить. Пэт, чей слух был острым, уловила суть сообщения и строго посмотрела на дочь.
– Господи! Неужели ты занималась любовью с женихом подруги? – спросила она.
Марта, не удержавшись, расхохоталась над старомодностью слов матери.
– Мам, мне уже далеко за тридцать, и то, чем я занимаюсь, – не твое дело. Не хочу тебя расстраивать, но ты должна понять: я уже взрослая, и, какими бы неверными тебе ни казались мои решения, я принимаю их сама.
Это было бы безупречным отстаиванием своих прав на независимость, если бы по щеке Марты вдруг не скатилась огромная слеза. У Пэт все внутри перевернулось, как всегда, когда она видела одну из своих дочерей расстроенной, и так они там стояли вдвоем – рыдающая Марта и ее мать, безуспешно пытающаяся обнять и успокоить дочь…
Сара и Ромашка сидели в кафе недалеко от дома Марты, когда увидели проходящего мимо Билли. Сара позвонила Ромашке в панике, когда Билли не пришел домой, потому что такое случилось впервые, и подруга приехала составить ей компанию, пока Чарли не достал ее своими звонками и ей не пришлось уехать.
Сара не спала всю ночь, а Билли, который до этого уже начал ее раздражать и с которым она была готова разойтись, не в последнюю очередь из-за участившихся вспышек насилия, к утру превратился почти в святого; она его обожала, а если Билли и поколачивал ее, то исключительно потому, что она сама в этом была виновата.
Ромашке не понравилось сравнение Билли со святым Франциском Ассизским. Ей пришло на ум, что Марта и Билли провели ночь вместе, и она не осмелилась высказать эту мысль вслух при Саре, которая тоже подумывала об этом, но боялась, что предаст подругу, если признается в этом. Ромашка, привыкшая к гормональным перепадам Марты, считала, что такое поведение вполне вероятно.
– Билли! – завопила Сара, выбегая из кафе.
Сердце Билли дало сбой, а мозг лихорадочно заработал.
Сара бежала к нему, словно он был солдатом, вернувшимся с войны, но на полпути вспомнила, что это он, а не она шлялся где-то всю ночь, и затормозила в нескольких дюймах от него.
– Ты где, сука, шлялся? – слетел с ее губ неприличный вопрос.
Билли решил разыграть возмущение и начал выдавать сценарий, подсказанный мозгом.
– Слушай, Сара, извини… Я был у Марты, ей стало совсем плохо. Она думала, что рожает, поэтому мы поехали в больницу, и там я отключился в комнате ожидания, а Марта думала, что я ушел домой. Меня разбудили в семь утра, я сходил позавтракать, а потом снова заскочил к Марте – посмотреть, все ли с ней в порядке. Господи, она же твояподруга, и это ты должна была бы за ней присматривать.
– Прости, – автоматом вырвалось у Сары, и она тут же подумала: «А почему, собственно, яперед ним извиняюсь, ведь это онне позвонил мне?» И она сказала ему об этом.
– Слушай, я звонил тебе. Я звонил тебе на мобильный, – блефовал Билли. – Ты уверена, что он у тебя был включен всю ночь?
– Э… – Сара начала тушеваться, – а почему ты не оставил мне сообщение?
– Да я хотел, только у Марты случился спазм, и я… В общем, как-то отвлекся. А в госпитале я его вообще выключил.
– Так почему ты не позвонил мне после этого?
– Да потому что я отключился, твою мать! – Билли начал сам верить в то, что говорит.
Ромашка, все время застенчиво маячившая рядом, не верила ни единому его слову.
– Ромашка! – вдруг услышала она и вздрогнула от неожиданности.
– Да?
– Ты ведь мне веришь, да?
– Да, – ответила она и возненавидела себя за это.
Сара повернулась к ней с вопрошающим выражением.
– Мне кажется, он говорит правду, – сказала Ромашка бледным голосом.
– Тогда нам стоит пойти к Марте и посмотреть, как она там, – предложила Сара, ища на лице Билли любые признаки паники, вины или чего бы там ни было.
– Если хочешь, – как ни в чем не бывало ответил Билли и порадовался, что она не может видеть ЭКГ его мозговой активности: сейчас электричества было столько, что хватило бы на небольшую электростанцию.
Марта едва не упала в обморок, открыв им дверь. За долю секунды она поняла, что Сара еще не признала ее виновной в самом большом предательстве, поскольку не стала ее бить.
Но она понятия не имела, что именно сказал им Билли, поэтому решила подождать, пока он не начнет первым. Однако Билли не хотел разоблачать себя, говоря что-нибудь вроде: «Привет, как ты себя чувствуешь после нашей поездки в больницу, когда тебе стало плохо, и я не мог позвонить Саре из-за срочности дела, а потом у нее был отключен мобильный, но, как бы то ни было, мы вот решили заскочить к тебе и посмотреть, как ты поживаешь».
– Ты в порядке? – спросил он вместо этого. Сара жадно наблюдала за ними, ища признаки предательства.
– Да, нормально, – ответила Марта.
– Бедняжка, – сказала Ромашка, – туго тебе пришлось.
«О чем это она?» – удивилась Марта, но на всякий случай не стала озвучивать вопрос.
– Да, было ужасно – шумно, грязно.
– Такие уж у нас больницы для бедных, – подсказала ей Ромашка.
Сара все еще всматривалась пристально в лицо Марты, пытаясь понять, трахались они или нет. Из спальни вышла Пэт.
– Привет всем, – жизнерадостно произнесла она.
«Пожалуйста, не выдай нас», – мысленно взмолилась Марта. Она повернулась к матери с выражением паники на лице, которое Пэт истолковала правильно и, извинившись, ушла обратно. Теперь Марта обрела равновесие и решила рискнуть.
– Я так признательна Билли за то, что он отвез меня в больницу и возился со мной, – сказала она. – Мне было так хреново, будто из меня медленно выжимают кишки.
