Кейл содрогался всем телом. Застонав, он зарылся пальцами ей в волосы и притянул ее голову к себе. Его грудь тяжело вздымалась, дыхание вырывалось с таким шумом, что заполняло всю комнату. Каждая клетка в нем требовала облегчения, но Джо продолжала ласкать его, усиливая наслаждение, подстегивая напряжение, которое нарастало в нем. Он хотел ее, таким яростным неистовым желанием, пугающим его самого. Ни одна женщина до сих пор не могла разжечь в нем такой огонь. Она заполнила собой все его существо. Сейчас Кейл каждую секунду готов был взорваться, и у него возникло странное ощущение, что тогда от него ничего не останется, кроме нее.

Ее волосы, так похожие на лунное сияние, раскинулись по его животу. Потом Джоанна переменила позу — теперь она покрывала чувственными поцелуями его торс, поднимаясь все выше. Она не спешила. Ее язык оставлял влажный горячий след. Когда она наконец добралась до его губ, Кейл почувствовал, что не может больше ждать ни секунды.

Он с рычанием обхватил ее руками и ногами и перекатился вместе с ней, придавив ее к матрасу всем своим весом. Потом резко раздвинул ее ноги и так же резко вошел в нее.

Сейчас он думал только о себе. Такого с ним раньше не бывало. Никогда прежде он так не обращался с женщиной. Но Джо сделала его слишком голодным, слишком нетерпеливым, слишком алчным. В голове у него мелькнула смутная мысль, что он возместит ей это позже и доведет ее до экстаза после того, как испытает его сам. Но сейчас он уже не владел собой — разум выгорел, остался лишь комок нервов и горячее желание.

Как это ни удивительно, но его желание все росло. Его бедра содрогались в конвульсиях, он входил в нее все глубже и глубже. Его тело жаждало освобождения; и в то же время ему не хотелось расставаться с ней. Безумие! Блаженство!

Внезапно он застыл, откинул голову и вскрикнул — он наконец кончил. И в тот же миг в глубинах ее лона мышцы задвигались, сокращаясь, словно требуя дальнейшего продолжения. Он едва успел удивиться их физической слаженности, а потом восторг экстаза охватил его, тем более сильный, что Кейл делил его с ней.

Джо проснулась, когда первые лучи солнца пробивались сквозь щели в жалюзи. Кейл лежал рядом с ней и безмятежно спал. Его дыхание было глубоким и ровным, а тело — теплым и сильным.

Сейчас он не обнимал ее, но большую часть ночи она провела в его объятиях. Не раз она просыпалась от того, что он слишком крепко прижимал ее к себе. Дважды Джо проснулась, когда Кейл был уже в ней, и ее тело уже отвечало ему, трепеща от наслаждения. Удивительная ночь, незабываемая ночь!

Она повернулась на бок, так, чтобы видеть его. Даже во сне он излучал чувственность. Быть может, дело было в том, что он такой большой, или в том, что он такой сильный. А быть может, это просто ее глаза и сердце видели его таким. Она оказалась в затруднительном положении.

Что она знает о нем? Что он упрям и настойчив. Что у него две сестры, родители живы, что он служил в разведке. Что он чует неладное там, где другие ничего не замечают. Что он стремится защищать — членов правительства, сестер, щенков, ее… Что он с самого начала умел целовать и обнимать ее так, что она забывала обо всем на свете. Что он может довести ее до белого каления и в то же время заставить изнывать от желания. Что ее влечет к нему так, как ни к одному другому мужчине. Что она готова бы проводить с ним все дни и ночи напролет, если бы это было возможно.

Что она любит его.

Джоанна зажмурилась, и из-под ресниц у нее выкатилась слеза. Она любит его. Это невозможно, но это так. Мысль, пришедшая ей в голову вчера, во время фотографирования, оказалась верной. Она любит его.

Она полежала еще немного, потом тихо соскользнула с кровати, оделась и ушла к себе.

Джо тупо смотрела на один из полусотни документов, полученных ею по факсу из Нью-Йорка сегодня утром. Видимо, ей было мало всех свалившихся на нее дел, потому что она, ко всему прочему, пыталась еще продолжать заниматься своим бизнесом. В общем ей это удавалось, но сегодня все ее усилия оказались тщетными. Она пялилась на этот бланк уже минут пятнадцать, не в состоянии сообразить, что к чему.

Она отодвинула всю пачку в сторону и взяла карандаш и блокнот. Ей всегда лучше думалось с карандашом в руках, не важно, делала ли она наброски или просто рисовала каракули. Но через несколько минут она убедилась, что ее голова думать по-прежнему отказывается. Все, что она могла, — это чертить бессмысленные бесконечные спирали.

Джо отшвырнула карандаш и потерла лицо. Дом Абигейл последние тринадцать лет был уютной пристанью для нее и Кайли. Перебравшись в Нью-Йорк и занявшись бизнесом, Джо выстроила себе здесь студию — не в качестве убежища, а в качестве места, где она могла бы работать, приезжая домой. Но сегодня она именно пряталась здесь.

Несколько часов назад она призналась себе, что любит Кейла. Любовь! Что может быть лучше! Она должна была бы чувствовать себя счастливейшей женщиной на свете. А вместо этого она испытывала глубокую печаль. Ее любовь не имела будущего.

Ее жизнь была невероятно сложной, и Джо не видела возможности распутать этот клубок. К тому же — и это очень важно — Кейл ее не любит, а только удовлетворяет свою страсть. Вот кончится его работа, и он уедет куда глаза глядят. И она его больше не увидит.

Кайли просунула голову в приоткрытую дверь.

— Я не помешаю?

Джо удивленно оглянулась.

— Господи, нет, конечно! А что ты здесь делаешь? Что-нибудь случилось?

Кайли уселась на табурет напротив Джо.

— Ты имеешь в виду — что-нибудь, кроме того, что уже случилось раньше? Нет, ничего. Я просто гуляла, и мне захотелось зайти к тебе. Мы ведь с тобой сегодня еще не виделись…

— Извини, солнышко. Но почему же ты не позвонила? Тебе стоило снять трубку…

— Я знаю, — Кайли нахмурилась. — Но мне захотелось поговорить с тобой… так сказать, лицом к лицу.

— О чем?

— Я хотела бы знать…

— Да?

— Вчера вечером… когда я зашла к вам с Бретом… атмосфера была… я не знаю… какой-то напряженной. Между вами что-то произошло?

— Нет, конечно! — поспешила заверить сестру Джо.

— Точно? Понимаешь… пока я сидела у себя в комнате, я вроде как… э-э… размышляла о вас с Бретом.

Она попыталась рассмеяться, но вышло у нее неубедительно.

— По крайней мере, я думала о вас все время, когда не думала о себе.

Джо потянулась через стол и взяла ее за руку.

— Солнышко, что плохого в том, что ты думала о себе? Вспомни, сколько всего тебе пришлось пережить! И уж конечно, я не стану осуждать тебя за это.

— Я знаю, Джо. И еще я знаю, что тебе приходится переносить ради меня. А ты настоящее чудо, ты ни разу не пожаловалась! И Брет тоже, — она посмотрела на Джо. — Ведь правда, он не жалуется?

— Нет.

Джо откинулась на спинку стула и уставилась на свои каракули.

— Джо…

— Что, радость моя?

— Ты ведь любишь Брета, не правда ли?

Джо не говорила сестре о том, что Брет ее шантажирует. Когда он пришел к ней на следующий день после того злосчастного приема, она уже измучилась, пытаясь как-то успокоить Кайли и не дать ей окончательно впасть в панику и натворить глупостей. Тогда не стоило говорить ей об этом. И сейчас тоже не стоит.

— Я ведь выхожу за него замуж, разве не так?

Примерно то же самое она сказала Кейлу. Но его этот ответ не удовлетворил.

— С того вечера я все время была занята только собой, — задумчиво сказала Кайли. — Я жила как в тумане и, боюсь, плохо соображала. Но недавно мне пришло в голову, что ты объявила о своей помолвке сразу после того вечера. Все произошло как-то скоропалительно. Я даже не знала, что ты встречаешься с Бретом.

— Ну, я иногда встречалась с ним, когда ездила в город… — Джо умолчала о том, что встречи эти были чисто деловыми. Умалчивать все же лучше, чем лгать… — А что тебя тревожит?

— Господи, Джо, спроси лучше, что меня не тревожит! На этот вопрос ответить куда проще.