— Тебя, Сасс. Он может хотеть тебя.

Ей нужно было бы со смехом отвергнуть это предположение. Нужно было бы сжать его в объятиях и целовать до тех пор, пока они не запылают от страсти прямо здесь, на мощеной дорожке под зимним облаком. Но Сасс ничего подобного не сделала. Из ее улыбки исчезла лучезарность, искрометность, а глаза потускнели. Они все еще стояли близко друг от друга, но она уже больше не касалась его. А когда Сасс в конце концов преодолела изумление, то заговорила серьезно, спокойно и, как показалось Курту, немного печально.

— Если он и полюбит, то какую-нибудь особенную женщину, которая сумеет вернуть его к жизни. Я не та женщина, что нужна ему.

— Ты снова пробудила в нем интерес к работе, — возразил Курт. — Разве это не первый шаг?

Сасс тряхнула головой, и ее светлые волосы сверкнули так ярко, что Курт никогда еще не видел ничего красивей.

— Я предложила ему шанс работать, преодолеть свою боль, вот и все. Но ему помогает сама работа, а не я.

— О'кей, Сасс. — Курт вздохнул. Ему хотелось убедить ее, что она ошибается. Если два мужчины оказываются в одной комнате с женщиной, они не могут не понимать намерения друг друга.

Он поднес к губам ладонь Сасс, поцеловал ее пальцы и внезапно понял, что порой любовь может оказаться не совсем приятной вещью. Утром было легко говорить, как он любит Сасс, когда они встречаются, целуются, ласкают друг друга и занимаются тем, что у них лучше всего получается. Легко прикасаться к ней, держать ее за руку, улыбаться и получать ответную улыбку. Это самое простое в любви. Теперь же он столкнулся с непростой частью, и уйти от нее некуда, остается лишь двигаться вперед. Ему нужно узнать точно, любит ли его Сасс Брандт, и это пугало Курта Ивенса до смерти. Не в силах спросить прямо, он сказал вместо этого:

— Сасс, будь моей женой.

— Что?

— Выходи за меня замуж. Прошу тебя. Я очень тебя люблю. Я не понимал, насколько сильно, пока в нашу жизнь не вошел Шон Коллиер. Я люблю тебя и хочу это доказать, хочу, чтобы люди знали, что ты меня любишь. Чтобы у нас все было серьезно, чтобы у нас были взаимные обязательства, у меня перед тобой, а у тебя передо мной. Мы уже и раньше говорили об этом. Давай, сделаем решительный шаг. Сейчас.

— Курт, — вздохнула Сасс. — Мне просто не верится.

Страх, холодный как сосулька, проник в его сердце. Сейчас она откажет ему, и он будет бессилен что-либо изменить. Господи, помоги, он сойдет с ума, если она откажет. Совершенно неожиданно Курт понял, что она для него — весь мир.

— Сасс… — начал он, но голос его задрожал, а потом и вовсе перестал слушаться. И это было не игрой, а искренним чувством мужчины, боящегося утратить то, что ему дорого. Курту еще никогда не доводилось испытывать разочарование, и он приготовился к тому, чтобы выдержать этот первый ужасный удар.

— Курт, — прошептала Сасс, и ее пальцы нежно скользнули по его лицу, словно ей хотелось сохранить в памяти прикосновение. Этот жест придал ему смелости. Он заглянул ей в глаза и увидел в них надежду. В глазах стояли слезы, и Курт посмел поверить, что это слезы счастья. — Я тоже тебя люблю, Курт.

— Тогда выходи за меня замуж. Прошу тебя, будь моей женой. Ты никогда не пожалеешь об этом, Сасс. Обещаю, что буду любить, обожать тебя. У нас будут красивые дети…

— Дети!

Теперь она рассмеялась, но тут же смолкла, из уголка глаза скатилась слеза. Она тихо всхлипнула и вытерла ее. Туча ушла, оставив Курта и Сасс в лучах декабрьского солнца. Вокруг них цвели цветы и кустарники, шевелясь на ветерке, где-то вдалеке кричала чайка, словно побуждая Сасс к ответу. Курт присоединился к ней, убеждая ее всеми словами какие знал.

— Почему бы и нет? Ты можешь представить себе двух более подходящих людей? Наши дети будут великолепными. Умными. Талантливыми…

— Любимыми, — продолжила Сасс, и после этих слов Курт внезапно замолк.

Его рот был все еще открыт, готовый продолжать перечень чудес, ожидающих их, если только она даст свое согласие. И он был готов произнести следующее слово, когда до конца понял смысл слов Сасс.

— Ты хочешь сказать, что они будут любимы, когда они у нас будут? — поинтересовался он. — Или то, что если они у нас будут, то тогда будут любимы? Или что они были бы любимы, если бы были у нас?

Сасс засмеялась и опустила ресницы, дразня его. Она не сомневалась, что это и есть счастье.

— Они у нас родятся после вполне респектабельного срока совместной жизни в браке, когда мы будем уверены, что нам пора и… — Погрозив пальцем, она вновь посмотрела на него. — … Когда фильм будет закончен, сочту за честь стать миссис Курт Ивенс. Сочту за честь и буду в восторге. Думаю, что у нас будет самая фантастическая свадьба за всю историю Голливуда, потому что мы любим друг друга. Я успела убедиться в этом за три года, что мы вместе. — Сасс подошла к Курту и прижалась к нему. — Я обожаю тебя, Курт. Ты никогда не требовал от меня ничего, никогда не ждал от меня большего, чем давал сам. Как я могу тебе отказать?

— Боже! — вздохнул Курт. Он крепко прижал ее к груди, едва смея поверить в свое счастье. Он не находил слов, чтобы выразить свою безграничную радость, огромное облегчение. И Курт сделал то, что делал всегда, когда не находил подходящих слов. Он мгновенно подхватил Сасс на руки. Сасс смеялась, счастливая, она уже видела себя в прекрасном подвенечном платье. Видела цветущий сад. Видела идущего ей навстречу Курта, протягивающего ей руку.

Курт, целуя и обнимая ее, издавал возгласы восторга и видел лишь одно — пустой дом для гостей. Шон Коллиер должен уйти прочь из их жизни, оставить Сасс и Курта вдвоем, снова и навсегда.

— Ты не пришел на наш праздничный ужин, — с упреком Сасс взглянула на Шона.

— Сасс, я приехал сюда не развлекаться.

Сидевший возле бассейна Шон достаточно вежливо поздоровался, но тем не менее у Сасс зародились сомнения, не предпочитает ли он на самом деле одиночество. Впрочем, ее душа слишком ликовала, чтобы не попытаться увлечь и его праздничным настроением. И она не оставила для Шона выбора, усевшись возле него. Чудесная ночь, насыщенная ароматами, не самое подходящее время для того, чтобы сидеть вот так, угрюмо глядя на бассейн. Молчание затянулось. Сасс улыбнулась и протянула бутылку шампанского.

— Ну а если праздник совсем маленький, так, между друзьями?

— Тогда другое дело, — сказал он и улыбнулся.

Она почти не видела его с первой декады декабря. Он показывался мало, и она не хотела мешать его работе. И все-таки ей так не хватало общения с ним. Он не спрашивал больше ее мнение, она не знала, как рождается очередная сцена, не видела, как светятся восторгом его глаза, когда он чувствовал, что сценарий движется по правильному пути.

Поначалу Сасс беспокоило его молчание. Она опасалась, что Шон снова отгородится от мира. Меньше всего ей хотелось, чтобы он ощущал боль, претворяя в реальность свои фантазии. Но потом, видя, как он бродит в задумчивости по берегу, сидит у окна гостевого дома, склонившись над работой, она поняла, что он лишь делает то, что для него естественно. И все же такое добровольное изгнание ей не нравилось. Без него ей было грустно, тем более что Курт уехал на рождественские праздники. И сейчас, она с облегчением села рядом с ним.

— Ах, я забыла бокалы. Кстати, в гостевом доме они есть. Может, принесешь?

Шон заколебался, вовсе не будучи уверен, что стоит сидеть вот так наедине с Сасс, ведь он потратил столько усилий, чтобы как можно реже встречаться с ней. Намек Курта был ему более чем ясен. И разлука с Сасс далась не так уж тяжело. Последние недели прошли плодотворно, он много работал и написал в одиночку так много — да, да, в одиночку и одинокий. Он даже ухитрялся не думать, что она делает в своем большом доме, с этим своим Куртом, и почти преодолел тягу к ней. Так что не будет вреда, если они недолго посидят вдвоем. Он направился к домику для гостей и через минуту вернулся с бокалами и забрал у нее бутылку.