– Да, в общем.

– И ваша задача состоит в том, чтобы регистрировать все происходящее внутри базы?

– Да.

– Ив вашу задачу также входит регистрация тех, кто пытается проникнуть на базу, правильно?

– Пытается проникнуть на базу? – непонимающе переспросил солдат.

– Давайте я объясню подробнее. Между местом расположения военно-морской базы США и районом, контролируемым кубинскими войсками, имеется некоторое расстояние, разве не так?

– Да, конечно.

– И кубинское правительство разместило множество препятствий на этом участке, правильно?

– Я не уверен, что понимаю.

– На этом участке находятся заграждения из колючей проволоки, не так ли?

– Да.

– Там даже есть минное поле, правильно?

– Да.

– Эти препятствия призваны помешать обычным кубинцам достичь базы и обрести свободу на территории США.

– По-моему, я ничего не понимаю.

– А я думаю, что понимаете. Разве не правда, что важной вашей задачей является воспрепятствовать тому, чтобы обычные кубинцы достигли свободы?

– Протестую, – сказал Джек.

– Протест удовлетворен, – заявил судья, но дело было сделано. Прокурор напомнил всем присутствующим, что свидетель являлся противником – одним из наемных бандитов Кастро, всеми силами противодействующих тому, чтобы семьи кубинцев смогли воссоединиться.

– А теперь позвольте мне задать вам вопрос о сексуальных сценах, которые вы наблюдали в доме Пинтадо, – продолжал Торрес. – Ранее вы заявили, что видели, как обвиняемая изменяла своему супругу.

– Протестую, – вмешался Джек. – Ваша честь, я полагаю, мы затронули очень серьезный вопрос о том, было ли это «изменой» или нет.

– Сформулируйте вопрос по-другому, пожалуйста, – заявил судья.

– Вы наблюдали, как обвиняемая занималась сексом с лейтенантом Джонсоном?

– Да.

– И, как следует из протеста мистера Суайтека, вы стараетесь создать впечатление, что там происходила некая странная и непонятная «любовь втроем».

– Я не стараюсь сделать ничего, кроме того, что говорю вам о том, что видел.

– Пожалуйста, сэр! Вы сегодня здесь для того, чтобы опозорить семейство Пинтадо и поставить в неудобное положение злейшего врага Фиделя Кастро, Алехандро Пинтадо.

– Протестую.

– Протест удовлетворен. Вопросы, пожалуйста, мистер Торрес.

Прокурор подступил ближе к свидетелю, и тон его стал намного более агрессивным.

– Вы знаете, что отцом жертвы является Алехандро Пинтадо, не так ли?

– Да, я знаю об этом.

– Вам известно, кто такой Алехандро Пинтадо, не правда ли?

– Я слышал это имя.

– Он один из наиболее видных членов антикастровской общины в изгнании, разве не так, сэр?

– Если вы так говорите, наверное.

– Нет, это не то, что я говорю. Это то, что вы знаете.Вам совершенно точно известно, кто такой Алехандро Пинтадо, не правда ли, сэр?

– Я знаю, что он очень резко выступает против нашего правительства.

– Да, вы знаете это. И вы сегодня не присутствовали бы здесь, если бы отец жертвы не был ярым противником Фиделя Кастро, не правда ли?

– Не знаю.

– Рядовой Кастильо, разве это неправда, что кубинские законы не позволяют военнослужащим получать выездные визы до окончания срока их действительной службы?

Свидетель, выслушав перевод, выпрямился и метнул на прокурора быстрый взгляд, словно удивляясь, что тому известно о подобном ограничении.

– Да, это правда.

– Итак, вы находитесь в этом зале заседаний потому, что кто-то сделал для вас очень важное исключение из законов и распоряжений, действующих на Кубе.

– Да.

– Тогда давайте будем честными, сэр. Вы находитесь здесь и сейчас только потому,что так желает Фидель Кастро.

Джек хотел было заявить протест, но Торрес уже подчинил себе присяжных, и в данный момент никакой протест не помог бы им избавиться от его влияния.

Свидетель пожал плечами и произнес:

– Полагаю, да.

– Благодарю вас, – самодовольно произнес прокурор. – Закончим на этом.

Джек встретился с Тео во время перерыва на обед. Он предпочел бы остаться в здании суда с Линдси и Софией, но Тео заявил, что раскопал нечто очень важное и дело не терпит отлагательства. Около десятка протестующих маршировали взад и вперед по тротуару перед зданием суда. Джек нацепил на нос самые темные солнцезащитные очки, купленные по специальной цене шесть долларов, – настолько дешевые, что их гарантированно нельзя былопотерять, надеясь остаться неузнанным, и бегом устремился к машине Тео, стоявшей на углу.

– Как дела? – поинтересовался Тео, когда Джек плюхнулся на сиденье пассажира.

Джек не расслышал его, он просто увидел, что губы Тео шевельнулись. В машине так громко орала стереосистема, что способна была раздробить хрустальный шар. В салоне стоял отупляющий рев так называемой музыки, одной из тех, которые так нравились Тео, что это заставляло Джека не раз задумываться, отчего они с Тео до сих пор оставались друзьями. Джек выключил систему.

– Как ты можешь слушать такую дрянь? – возмутился он.

– Что ты имеешь против?

– Ничего, если тебе нравятся песни, где чаще всего рифмуется «…твою мать».

– Я хочу сказать, что этому миру нужна еще одна долбанная песня о том, что стоит дать себе еще один маленький шанс, немного потанцевать и немного пофлиртовать.

Джек обдумал его слова. Может быть, малый все-таки был в чем-то прав. Может быть.

– Я привез тебе ленч, – сообщил ему Тео, передавая Джеку пакет.

– Благодарствуйте, – откликнулся Джек, разворачивая его. – Что это?

– Спецзаказ от Фелипе Кастильо.

Джек откусил от своего кубинского сэндвича – ветчина, свинина, сыр и пикули на кубинском хлебе, соединенные вместе в автомате для изготовления сэндвичей.

– Очень смешно, Тео.

– Как прошло сегодняшнее утро? – поинтересовался тот.

– Не знаю. Мне кажется, мы сделали ошибку, выставив в качестве свидетеля солдата Кастро.

– Скорее всего, ты прав.

– О да. Серьезная ошибка, Джеки. Из разряда тех, что сделал Наполеон, устремившись к Ватерлоо, Гитлер, повернув свои танки против России, или Дастин Хоффман, собравшись посмотреть портрет Илейн.

– Дастин Хоффман что?

– «Выпускник», тупица. Помнишь, когда миссис Робинсон спрашивает у Бенджи, не хочет ли он подняться наверх и взглянуть на…

– Я видел это кино. Ты сравниваешь художественный фильм с военным решением, которое, вероятно, стало поворотным во Второй мировой войне?

– Нет. Но я не думаю, что кубинский солдат в Майами представляет собой потрясающее зрелище. Так что придумай что-нибудь другое.

– Ты хочешь дожить до того момента, когда увидишь, как я чешу в затылке? Ты поэтому так умничаешь?

Автомобиль остановился на светофоре. Это была поездка в никуда, они всего лишь ездили по кварталу, чтобы поговорить наедине, прежде чем Джек вернется в здание суда. Тео взглянул на Джека и заявил:

– Я добился некоторого прогресса с твоим «мустангом».

Джек открыл пакетик с жареной картошкой.

– Ты шутишь?

Лицо его приятеля хранило совершенно серьезное выражение.

– Я могу шутить насчет секса. Я могу шутить насчет смерти. Я шучу обо всем на свете. За исключением автомобилей.

– Что ты обнаружил?

– Я нашел парня, который поджег твою тачку. Какой-то сморчок-проныра. Даже не кубинец. Ему плевать на Кастро.

– Тогда почему он сжег мою машину и написал на тротуаре «Поклонник Кастро»?

– Потому что кое-кто приказал ему сделать это. Нанял, я бы сказал.

– Кто?

– Еще не знаю.

– Он тебе не сказал?

– Он бы признался во всем, если бы знал. Это был допрос с пристрастием. Но малый по-прежнему не сказал мне, как зовут его нанимателя.

Джек поморщился при мысли о том, что могло означать выражение «с пристрастием». «Лучше не знать».На светофоре зажегся зеленый свет, и Тео свернул за угол, направляясь обратно к зданию суда.