– А что, если бы она прошла более полное обследование?

– Даже амниоцентез – пункция плодного пузыря – и исследование сердечно-сосудистой системы позволяют определить только специфический набор хромосом, биохимические и структурные нарушения. Во время предродового обследования просто невозможно обнаружить глухоту, слепоту, даже некоторые сердечные заболевания и отдельные виды умственной отсталости. И даже если бы вы хотели диагностировать отсутствие слуха, то должны были бы искать именно его. Не существует универсальных тестов выявления нарушений, известных медицинской науке. Во всяком случае пока – и десять лет назад их тем более не было.

Джен быстро разделалась с остатками своего пирога.

– Мне пора возвращаться к работе, – сказала она.

– Мне тоже, – откликнулся Джек. Он поблагодарил ее и зашагал по длинным и стылым, как холодильные камеры, коридорам, которые в конце концов вывели его к выходу из клиники и к парковочной стоянке. Он потратил добрых пять минут на поиски своего «мустанга» – так велика оказалась сила привычки! – прежде чем сообразил, что его машина сгорела, а сам он нынче ездит на какой-то взятой напрокат развалюхе.

Садясь за руль и включая кондиционер, Джек думал не о своей машине, не о своей старой подружке, даже не о Брайане. Он думал о Линдси, о том, что мать страдающего глухотой ребенка почти наверняка знала: во время предродового обследования глухоту обнаружить невозможно, а десять лет назад вообще не стали бы обследовать новорожденного, чтобы обнаружить подобный дефект.

Тем не менее, глядя ему в глаза, она без колебаний обвинила его и Джесси в том, что они отказались от своего ребенка, потому что тот оказался ущербным.

На мгновение ему стало жаль Линдси, но он тут же постарался прогнать это чувство. Сердце болезненно стучало в груди. Джесси уже давно ушла из жизни. Но он все равно надеялся, что каким-то образом она сможет его услышать.

«Прости меня, пожалуйста, Джесси. Прости меня за то, что я так думал о тебе».

В десять минут четвертого Джек уже был в другом месте, и там его окружали женщины, любая из которых с радостью дала бы ему пинка. К счастью, большинство из них находилось за решеткой.

У Джека с Софией была назначена встреча с Линдси в Центре содержания под стражей для выработки дальнейшей стратегии поведения в суде. Он миновал пост охраны на входе для посетителей, потом прошел через главную комнату для свиданий. Это было, наверное, самое угнетающее зрелище, какое ему когда-либо доводилось видеть чудесным субботним днем, когда так и тянет поваляться на пляже, погулять в парке или провести время за шашлыками с друзьями на заднем дворе. Жены с заплаканными глазами танцевали медленный танец со своими мужьями под музыку, звучащую только у них в головах. Матери в тюремных комбинезонах крепко обнимали своих дочерей с «конскими хвостиками». Маленькие мальчики смущенно хихикали, услышав голос матери, который с каждым месяцем становился все менее знакомым. Джек испытал прилив грусти при мысли о Брайане, которому, может статься, когда-нибудь придется явиться сюда, чтобы встретиться с матерью. И тут он ощутил то же чувство к Линдси, осознав, что сегодня, вот в эту самую минуту, Брайана нет здесь, и нет только потому, что его дедушка и бабушка уже осудили ее и не позволят ему прийти навестить свою мать.

Джек прошел в более спокойный уголок комнаты, отведенный для встреч адвокатов со своими подзащитными. София ждала его в комнатке Б, но их клиентка еще не появилась.

– Линдси уже идет сюда? – спросил Джек.

– Собственно говоря, я только что отправила ее обратно в камеру. У нас состоялся долгий разговор.

– Без меня?

– Да. Нам с вами нужно поговорить.

Она сделала приглашающий жест рукой, чтобы он присел, но Джек остался стоять. «Нам с вами нужно поговорить».Сколько раз в жизни ему приходилось слышать эти слова, и никогда еще за ними не следовали хорошие известия.

– Что здесь происходит? – спросил Джек. – Почему вы с Линдси встретились без меня?

– Она вернется, так что остыньте, ладно? У нас троих еще состоится общее совещание. Но есть кое-что, о чем она могла поведать только женщине. Это не касается вас лично. Существуют вещи, которые женщина не может сказать в лицо мужчине. Даже если этот мужчина – ее адвокат.

– Вы скажете мне, что происходит, или я должен догадаться сам?

– Это касается кубинского солдата.

– Кубинца? – переспросил Джек, не веря своим ушам. – И как же этоможет меня не касаться?

– Это действительно так, и мы поговорим подробнее, когда Линдси вернется. Просто в его показаниях присутствует один момент… который, откровенно говоря, приводит Линдси в смущение. Вот мы с ней и обсудили его вначале.

– Совершенно очевидно, вы имеете в виду то, что она с лейтенантом Джонсоном была в спальне.

– Совершенно очевидно.

Джек положил портфель на стол и пододвинул к себе стул.

– Неловких моментов избежать невозможно. Если мы вызовем кубинца для дачи свидетельских показаний, он выложит все, и хорошее, и плохое.

– Линдси это понимает. И, откровенно говоря, я не вижу здесь ничего особенно плохого.

– Не видите?

– Нет. Я внимательно наблюдала за присяжными. Я заметила, какими глазами они смотрят на Линдси, с тех пор как этот доктор по лечению бесплодия высказал свою теорию о сперматозоидах-убийцах. Я нисколько не сомневаюсь в том, что каждый из этих присяжных уже обвиняет Линдси в прелюбодеянии.

– Не могу с вами не согласиться, – заметил Джек. – Но мы неизбежно сталкиваемся с опасностью усилить это впечатление, вызвав кубинского солдата в качестве свидетеля.

– Я тоже этого боялась. До нашего маленького разговор: с Линдси.

– И теперь вы придерживаетесь другого мнения, не так ли?

– Вы правы. Я полагаю, кубинский солдат может стать единственным свидетелем, который докажет, что Линдси не лгала, когда говорила о том, что у нее не было ни с кем романа.

– Простите? Кубинец видел, как она занималась сексом с лейтенантом Джонсоном. Они вели себя, как в порнофильме, – так по-моему, он выразился.

– Иногда все не так просто, как кажется на первый взгляд, – обронила София.

– Ага. Кажется, я понимаю, что вы имеете в виду. Наверное, речь идет о съемках одного из этих новомодных клипов. Что-нибудь вроде реанимации в положении лежа «пахом к паху».

– Мне понятен ваш скептицизм. Но вы еще не слышали версию Линдси о тех событиях.

– А вы слышали?

– Да.

– И что же?

На лице у Софии не дрогнул ни один мускул, когда она взглянула ему в глаза.

– Вы должны вызвать кубинца, Джек. Он станет свидетелем защиты номер один.

В понедельник утром для охраны порядка у здания суда были приняты дополнительные меры безопасности. Здание было окружено кольцом полицейских автомобилей. В толпе зевак сновали детективы в штатском (одни с микрофоном в ухе, другие и вовсе были неотличимы от обычных людей). Авеню Майами перекрыли полностью, и сотни демонстрантов собрались у заграждений и кордонов, оказавшись так близко к зданию суда; как только им позволила полиция. Они кричали на английском и испанском, но ни на одном языке не прозвучало ни слова в поддержку первого свидетеля защиты.

Атмосфера внутри была не столь наэлектризована, но оставалась, тем не менее, напряженной. Зрителей, как имевших отношение к средствам массовой информации, так и простых обывателей, обыскивали вручную и с помощью электронных средств. Металлоискатели у входа были настроены так тонко, что способны были обнаружить золотую пломбу в зубе. По длинным коридорам сновали собаки-ищейки, вынюхивавшие бомбы и тащившие за собой На поводках своих инструкторов. Через каждые пятьдесят футов стояли вооруженные федеральные судебные исполнители.

Это был именно тот спектакль, которого Джек ожидал. Он волновался по этому поводу весь уик-энд, с того самого момента, как В субботу после обеда позвонил полковнику Хименесу.