Наставница достала откуда-то из мантии небольшой, до боли знакомый амулет… Плоский, круглый, со множеством рельефных надписей и рисунков. Рука моя будто сама протянулась к этому кусочку металла… Наставница молча отдала его.

— Абатта будет жить, — прошептали мои губы чуть слышно. Я сам не заметил, как амулет очутился на моей шее и удобно устроился на груди, рядом с камнем Хадкитора. Тепло… — Оторо! — сказал я больше по привычке: амулет прекрасно отозвался и без жестов.

Забытое ощущение… Нахлынули и обострились все чувства — казалось, я вижу каждого человека, его эмоции. Райдо, Тайсама, Ширра, Тифа. Все живые, почти невредимые. Какая-то часть меня хотела выйти наружу, выплеснуть всю силу, стать частичкой магии, но на этот раз я был спокоен.

— Контролируешь себя? — поинтересовалась Наставница.

Я с интересом прислушался к ее голосу. Красивый, затрагивающий определенные струнки… Но немного дрожащий, в чем-то неуверенный. Звуки накладывались на эмоции, которые она излучала: аура стала чувствоваться более тонко, немного по-другому. Волнение, настороженность, готовность.

— Контролирую? — с удивлением переспросил я.

Женщина, стоящая передо мною, не была врагом.

— Каэхон! — С тревогой воскликнула она. — Осторожнее.

— Каэхон? — Имя звучало знакомо. — Это неважно. Я чувствую холод. Людей со льдом в сердце!

Все мое сознание сосредоточилось на харакорцах: я действительно «видел» в их сердцах лед. Мне это не нравилось. И я решил избавиться от них. Но та сущность, которой я стал, не была способна на хитрости. Пальцы мои коснулись Черного камня Хадкитора и застыли. Недоумение: зачем он мне? Я сам Черный камень! Внезапно смех вырвался из моих уст: так просто и ясно стало мне…

— Мне нужен полет! — обратился я к Наставнице. — Я хочу быть над битвой.

Она кивнула, как я и ожидал. Тут же воздушные потоки мягко оплели мое тело и повлекли ввысь, туда, откуда были «видны» все противники… Души их сильно отличались от душ тех, кого мне трогать не хотелось. Сила. Мне не хватало силы для задуманного.

— Сила есть, — раздался шепот. Призрак Хадкитора общался со мной — удивления не было, только интерес. — Камни Магии в мешочке, что на поясе.

Я кивнул и мысленно потянулся к камням, что стали внезапно понятными и живыми. Они напомнили мне домашних животных, послушных и умных. Я дотронулся до каждого, ласково погладив, и почувствовал, как они отозвались, довольные. Хорошо… Сила потекла от них ко мне, сила управления материей! Но не это мне было нужно: я был камнем Душ! Сосредоточившись, я преобразовал подаренную энергию в нужную мне. Это было просто и трудно одновременно.

— Холод в сердце — неправильно! — изрек я. — Вас слишком много, чтобы убрать холод.

Одна моя мысль, подкрепленная моей силой и энергией, что мне подарили камни, — и души северян откликнулись. Они казались мне вполне реальными — мир же материальный ушел на второй план, став каким-то призрачным, ненастоящим. Стоило мне «дотронуться» до души, как та завибрировала, сопротивляясь. Холод сопротивлялся. Гордость, стойкость сопротивлялись мне! Я разозлился и позволил своей энергии вольно течь через меня. Затем сосредоточился на харакорцах и изо всех сил нанес удар, разрывая, комкая души…

Опомнился я лишь тогда, когда понял, что сила моя быстро утекает — тратить ее было просто, чересчур просто! Слабость сковала меня… Внезапно я ощутил, как что-то обжигает мне грудь. Это буквально вышвырнуло мое сознание обратно, в реальный мир, возвращая личность Каэхона на место, загоняя эту странную сущность обратно, в недра души кхае…

Жутко болела голова. Сил не осталось никаких — ни магических, ни простых. Все, что дали мне целительницы, пропало бесследно. Раны открылись и кровоточили… Наставница резко опустила меня на землю, быстро сорвала с груди амулет и покачала головой:

— Обошлось… Молодец, Каэхон.

— Что произошло? — прохрипел я. — Чувствую себя выжатым… Насухо…

В памяти остались лишь обрывки, непонятные образы.

— Ты показал, что ты такое, — усмехнулась Наставница. — Харакорцы внезапно перестали нормально сражаться. Кто-то повалился на землю, кто-то просто застыл и уставился в небо, кто-то сам бросился на мечи. Но этот амулет пока что слишком силен для тебя. Он захватил твое сознание.

— Не захватил, освободил, — пробормотал я и помотал головой: самому непонятно, что говорю…

— Что же, Каэхон. Скоро все узнают, что ты кхае…

— Ну и хорошо, — пробормотал я, отключаясь.

«Второй раз за день, — пришла напоследок мысль, — совсем слабый стал!»

Вот уже третий день подряд компанию мне составляли лишь голые стены. Наверное, это было самое пустое помещение во всей Обители. Я не помнил, как попал сюда. Последним, что запечатлела память, было странное, непривычной силы ощущение понимания мира.

За эти три дня в моей темнице не побывала ни одна живая душа. Даже еда и та доставлялась посредством магии. Судя по всему, магии Ветра, что меня волновало мало. Где-то над собой я ощущал скопление живых людей, — видимо, моя тюрьма находилась глубоко под Обителью. А закончилось все быстро и просто.

Я очнулся от полудремы из-за того, что почувствовал чье-то присутствие. Обостренные в изолированном помещении чувства подсказали: идет Наставница и несколько магов высшей квалификации, маги-наставники кафедр. Настроение у всех было спокойное, без напряжения. Мгновение спустя я услышал их — сначала далекие шаги, потом негромкие голоса, что-то обсуждавшие. Мне не хотелось разбираться, о чем они там говорили.

За три дня в этом каменном мешке я потихоньку начал сходить с ума, как мне показалось. Такому, как я, сложно прожить без движения, это моя стихия. Бои, задания Обители, общение, в конце концов! Я скучал по своей команде — по Ширре, по Тифе. Особенно по Тайсаме. Приносило облегчение лишь то, что девушку все еще не раскусили…

— Каэхон! — раздался голос Наставницы совсем неподалеку.

Зазвенели ключи, раздался едва слышный скрип — дверь открылась. Я легко поднялся на ноги и потянулся. Три дня назад, когда я очнулся в своей камере впервые, все тело болело, не хватало энергии, сил. Но к тому моменту силы мои вполне уже восстановились.

— Скоро, — раздался чуть слышный смешок, — решится твоя судьба. Жаль, я не успел научить тебя всему… Наставница, маги-наставники, прошу дать мне немного времени. Я хочу поговорить со своим учеником.

— Он такой же мой ученик, как и твой, — раздался недовольный голос Натши, но спорить целительница не стала.

Мы остались одни. Было немного не по себе от столь резкой смены обстановки… Акирон прислонился к стене и с небольшой долей сочувствия произнес:

— Ну что, Каэхон, почувствовал, что значит магия кхае?

Я кивнул:

— Немного. Далеко не все осталось в памяти, только

смутные образы… Что это за амулет?

— Который давала тебе Наставница? Круглый, с письменами и узорами? — Я кивнул. Акирон задумался на секунду и сказал задумчиво: — Это старая вещь. Не думай, что он освобождает твою сущность. Этот артефакт куда могущественнее — он разом и в полной мере высвобождает твои внутренние силы, опрокидывает все барьеры! У тебя снесло, видимо, еще и психологический барьер…

— Да, — кивнул я, — высасывает силы до дна… Акирон,

что со мной будет?

— Увидишь, — равнодушно произнес мой наставник. —

Сейчас я хочу научить тебя нескольким полезным приемам, — тебе понадобятся знания, чтобы зачаровывать артефакты… Вкладывать душу в вещь ты уже умеешь, так?

— Так.

— Тогда слушай.

И он начал короткую, но емкую лекцию. Потом, видя, что я определенно не усвоил весь объем информации, дал мне несколько свитков. Глянув на мое удивленно-недоверчивое лицо, он коротко улыбнулся: — Не бойся. Я специально не дал тебе книг, хотя в них информации содержится больше. Свитки же эти сделаны из достаточно толстой кожи, и все надписи, все рисунки различимы для тебя, они рельефны.