Первые дома в европейском стиле появились только в начале XX века, хотя в эпоху Мэйдзи уже возводили общественные и административные здания из камня и кирпича. Рядом с убогими лачугами выросли построенные по линеечке вдоль улиц дома зажиточных ремесленников и торговцев, кое-где перед ними можно было увидеть небольшой сад или просто одно-два деревца, которые сажали не столько для красоты, сколько для пользы. Только самые богатые могли позволить себе разбить сад с чисто эстетическими целями. Чтобы хоть как-то восполнить недостаток зелени, каждый домохозяин обзаводился одним-двумя «миниатюрными садами» ( бонсай, бонсжи), которые, в большей или меньшей степени, напоминали ему о родных местах в деревне.
Чтобы избежать превращения мегаполисов в сплошное скопление зданий без единого дерева, власти занялись устройством парков и начали программу по озеленению городов, в основном занимаясь этим на землях, ранее принадлежавших крупным феодалам. Так, в 1873 году в Токио был разбит парк Асакуса, а в 1903 году — Хибия.
Кое-где оставались здания в восточном стиле, построенные правительством, а не частными лицами. Последние особо не стремились нарушать облик дома, заменять татамина стулья и вставлять окна со створками. В целом архитектура жилых помещений в течение всего периода Мэйдзи осталась практически прежней, если не считать типов зданий, описанных выше. Но зато государственные службы, стремящиеся к европеизации и к привлечению новых министров и служащих, с энтузиазмом принялись усваивать образцы западной архитектуры. Фундамент первого здания европейского типа был заложен в 1861 году, то есть задолго до эпохи Мэйдзи, французским инженером, который вместе с тридцатью двумя техниками и специалистами прибыл для строительства двух литейных цехов для производства оружия. Год спустя англичане, чтобы не отставать от французов, построили в Эдо современное здание для размещения в нем одного из отделов своего посольства. Стены его были деревянными, а крыша черепичной, и вскоре после завершения строительства здание погибло в пожаре, устроенном ксенофобами. Зато в Йокогаме, представлявшей собой в ту пору крошечный рыбацкий поселок, дома европейского типа стали появляться одно за другим. Первыми современные здания там построили англичане и американцы, за ними потянулись и другие, желавшие превратить этот маленький порт в современную гавань. С 1867 года компания Симидзу по плану европейских и американских архитекторов принялась возводить там многочисленные здания.
В Эдо после прихода к власти императора Муцухито государственные службы вынуждены были за неимением лучшего размещаться в старых домах, принадлежащих даймё и сёгунату, в ожидании того времени, когда иностранные специалисты, приглашенные в Японию, построят для них более благоустроенные здания. Монетный двор был закончен в 1868 году; в 1871 году компания Мицуи построила деревянное пятиэтажное здание банка, куда почти сразу же въехал Национальный банк Японии. В 1872 году, после проведения первой линии железной дороги Токио — Йокогама, в районе Симбаси, вскоре ставшим процветающим деловым центром (каковым он и остается по сей день), появился вокзал. С этих пор программа строительства, принятая правительством, непрестанно расширялась, чему немало способствовали архитекторы, прибывшие из всех стран Европы и Америки. Этим, кстати, объясняется огромное разнообразие стилей. При строительстве первых административных зданий мало считались с окружающей средой и с климатическими условиями страны, поэтому работать в этих помещениях было иногда просто невозможно. По мере того как появлялись кабинеты для служащих, возникала новая категория людей, ведущих новый образ жизни. Работающие в этих кабинетах чиновники считали своей прямой обязанностью обставлять помещение столами и стульями и пользоваться ящиками для хранения документов. Служащие сменили традиционную одежду на европейскую, переняли (правда, не без некоторого отвращения) западные привычки, которые, по их мнению, делали их более «современными». Мало-помалу они стали вести двойную жизнь, превращаясь на работе в европейцев, а дома оставаясь японцами. Они не смешивали эти две линии поведения, но поочередно следовали им, накладывая, таким образом, разные цивилизации друг на друга. Эта манера поведения, наблюдающаяся до нашего времени, все шире и шире распространялась в городах и даже в деревнях, где строились административные здания на западный лад; и по мере того как множились государственные службы, увеличивалось количество служащих и чиновников. Поскольку частных предприятий также становилось больше, а они, в свою очередь, строили здания под офисы в европейском стиле, тысячи людей, работающих там, вынуждены были вести эту двойную жизнь, совершенно переворачивающую устоявшиеся традиции.
Даже в самом Токио правительство Мэйдзи было серьезно озабочено проблемой пожаров и предпочитало строить кирпичные дома, чтобы уменьшить эту опасность, поэтично именуемую «цветы Эдо». В 1873 году между Кёбаси и вокзалом Симбаси была построена первая улица, полностью состоящая из кирпичных домов. Она была названа в честь находившегося здесь же Монетного двора, известного также как Гиндза. Эта улица длиной в семьдесят метров имела тротуары и была обсажена деревьями. Но надежды правительства не оправдались, и здания, построенные по проектам англичанина Уотерса, быстро опустели, поскольку не соответствовали потребностям населения. Тогда в них разместили увеселительные заведения, бары и несколько частных школ. После японско-китайской войны 1894–1895 годов облик Гиндзы начал меняться.
В 1912 году в конце эпохи Мэйдзи в Японии была предпринята серьезная попытка реконструкции зданий, прежде всего в крупных городах. Власти снова разрешили строительство деревянных домов, поняв, что дома европейского типа не приспособлены к климату и не могут быть использованы в качестве офисов. В 1912 году в Токио насчитывалось более трехсот тысяч деревянных домов, всего шесть тысяч кирпичных, около двадцати тысяч зданий, покрытых гипсом и две тысячи каменных строений. Город больше был похож на скопление деревень, а не на столицу. Наибольшее число каменных и кирпичных домов было сосредоточено в центре города между Симбаси и Кёбаси. Местная газета в 1894 году так описывала этот оживленный квартал: «Торговцы в Нихомбаси работают в домах с плохим освещением, покрытых гипсом, и придерживаются устаревших взглядов на предмет торговли. Поэтому этот квартал с его темными домами в старинном стиле сохраняет колорит Эдо и ностальгию по этому времени…»
Действительно, многие в Нихомбаси еще жили в традиционных домах. Но вместе с тем торговцы и люди сходных с ними профессий обставляли одну комнату в западном стиле, со стульями и со столом, чтобы принимать в ней гостей и клиентов и в то же время сохранить во всем остальном доме привычную хозяевам уединенность. В крупных городах дома быстро разделились на две части: одна, «западная», предназначалась для приема гостей, другая, выполненная в традиционном стиле, представляла собой жилые комнаты. Сама жизнь японцев, таким образом, распалась на два пласта: внешний и внутренний. В то же время некоторые богачи пытались сплавить стили, строя совершенно новые дома с мраморным входом, винтовыми лестницами, европейской ванной и т. д., украшенные картинами и статуями. Кое-где имелись даже банкетный и бальный залы, камины в нескольких комнатах, как, например, в доме, принадлежащем Сибусава Эйити, описание которого поместили в «Токио Нити Нити симбун» от 24 июня 1888 года. Помимо всего прочего, обеспеченный хозяин позволил себе устроить винный погребок.
Но все же эти огромные здания, где японский стиль, смешиваясь с западным, часто образовывал довольно-таки безобразное сочетание, были редкостью. Клод Фарьер приводит описание одного из таких домов — салона маркизы Ёрисаки из Нагасаки: «Будуар парижанки, очень элегантный, очень современный, и ничем не примечательный, если бы он не находился в 3000 лье от Монсо. В нем ничего не напоминало о Японии. Даже национальные татами —циновки, более плотные и мягкие, чем любое другое покрывало, — были заменены коврами из тонкой шерсти. Стены были обтянуты шелковыми тканями в стиле помпадур, а на окнах — застекленных окнах! — висели шторы дамасского полотна. Вместо классических квадратов из рисовой соломы или из темного шелка — стулья, кресла, диван. Большое пианино занимает целый угол, а напротив входной двери в зеркале времен Людовика XV отражаются (и это никого не удивляет) желтые мордашки мусумэ(по-японски — «девочка»), а вовсе не маленьких француженок».
