А потом зашла за тучу луна, и пошел дождь. О боги, мы вымокли до нитки, но я был счастлив! Наваждение отпустило. И злость отпустила. Полнолуние уходило, лес кончался, ночь перевалила за середину. И тут мы услышали вой...
Дозорный, верно, воя боялся меньше, чем меня.. Видимо, о чем-то догадывался, может, просто предчувствовал, все шел впереди и косился в мою сторону. Его два товарища выглядели не лучше.
Улыбаешься, Кадм? А я молился тогда богам, чтобы луна не вышла из-за туч. Чтобы пережить эту проклятую ночь вместе со всеми провожатыми. И лес тот был какой-то странный. Тихий, наверное. Хотелось побыстрее его миновать, да вернуться в замок, хотя обычно я темноты не боялся.
И тут на тропинку перед нами выскочило что-то округлое и серое. Я вздрогнул. Помнится, тут же сам на себя разозлился - испугаться животного величиной с кошку? Да тут зверек зубки показал... куда уж до него нашим собачкам!
Дозорному, что впереди шел, зубки зверька тоже, наверное, не понравились. Он выхватил меч, зарубив маленькое чудовище одним махом, и меч почему-то не спрятал. Лишь через биение сердца я понял почему - вокруг шуршало, и на тропинку выкатывались все новые комочки. Их было слишком много.
Поняв, что мечом таких не одолеть, я потянул защитника к себе и рванул к лесу. Остальные бросились за мной. Совсем недалеко чутьем оборотня я ощущал воду, и молил только об одном! Добежать! Успеть! Дозорные не отставали ни на шаг. Приближался шум ручья, осталось до него шагов десять, как я упал. Шандарахнулся головой о ствол дерева и потерял сознание.
Наверное, они бы сумели добежать. Без меня. Наверное, сумели бы перебраться на тот берег. Но со мной они не успели...
Когда я очнулся, вокруг стояла тьма. Я был привязан в дереву, а эти мелкие твари танцевали вокруг. Ну и пели... Боги, как красиво они пели. Ты наш. Мы тебя любим! Мы принимаем тебя, таким, какой ты есть. Пусть ты оборотень - для нас ты бог. Мы сделаем тебя богом - сильным, красивым, свободным. Надо только потерпеть...
Терпи!? Я орал! Звал, но не спасение. Луну. Я хотел быть зверем. Жаждал! Быть как они - сильным, безжалостным! Почуять кровь на губах! Разорвать хотя бы парочку этих проклятых тварей, отомстить за разбросанные вокруг трупы. И луна меня услышала.
Некоторое время Мир молчал. Сидел опустив голову на ладони, вплетя длинные пальцы в каштановые волосы. И Рэми боялся дышать. Боялся спугнуть тишину, хоть и знал продолжение.
- Когда меня окунуло в серебристый свет, все поплыло перед глазами. Как сквозь сон я помню, что эти твари перегрызли веревки, позволяя мне упасть на траву... Только вот легче мне не стало. Я даже встать на колени был не в состоянии. Ничего не мог, кроме того, чтобы стонать и смотреть на луну, растворяясь в ее свете.
Вы знаете, я становился зверем лишь пару раз. И каждый раз сопротивлялся. Кричал. От боли. И теперь кричал! Но от радости. Вообразил, что сейчас стану зверем и хорошенько позабавлюсь с проклятой нечистью прежде, чем умереть.
Зверем я стал, но внутри ничего не изменилось. Да, обострились и сильно запахи, усилились звуки, и я меня чуть не стошнило от запаха крови, смешанного с вонью выделений нечисти.
А они радовались. Будто ждали и надеялись, что я стану зверем. Они бесились вокруг от удовольствия. "Боль ведет к безумию, - пели проклятые твари, - а безумие освобождает..."
Я не хотел быть безумным, я хотел умереть. Я приготовился к схватке, когда увидел на краю поляны кого-то, кого там быть не должно - испуганного, ошеломленного мальчишку.
Рэми почувствовал, как заливаются жаром щеки, когда его поймал взгляд Мира. Шумно перевел дыхание Кадм, Лерин налил в чашу вина и выпил его залпом, и Рэми краем глаза заметил, насколько он бледен.
И понял. Эти люди считали дар Мира проклятием. А он? Он считал? И Рэми тотчас ответил - нет. С того самого момента, как встретился взглядом с Миром на той проклятой поляне, он не считал его чудовищем.
"Почему же ты не пошел со мной?" - вопрошал взгляд Мира.
"Не знаю", - моргнул Рэми.
И взгляд оборотня отпустил, скользнув к окну.
- Мне показалось, что время остановилось. Куда-то в одно мгновение ушел страх, а вместе с ней и безумная ярость. На поляне остались только мы: я и молодой, дрожащий мальчишка у самой кромки укутанного темнотой леса. Испуганный рожанин, не спускавший с меня ошеломленного взгляда.
А потом я вдруг вернулся из сладкого мира иллюзий на проклятую поляну и почувствовал запах смерти дозорных, тех, чьи полусъеденые тела грудой лежали вокруг дерева.
И тут я всей душой захотел, чтобы этот мальчишка не умер и не стал бы духом. Пожелал ему жизни так сильно, как никогда не желал себе.
"Иди! - шептал я. - Не можешь помочь, тогда уходи!"
Он вздрогнул, как будто услышав, но понял все равно по-своему. Глаза его вдруг засветились синим, и волна магии загустила воздух на поляне. Я это почувствовал. И нечисть почувствовала, вдруг воспылав к мальчишке такой же страстью, что и ко мне. Они обрадовались сильному, недоученному мага. И наивному, до боли...
А мальчишка лишь улыбнулся, вскинул руку и над ладонью его вырос шар света. Он все более рос в размерах, заливая поляну ярким, желтоватым сиянием. Твари испугались. Они выли от разочарования. Отползали в кусты, там, где не доставало их сияние шара, но уходить не смешили. Они чувствовали то же, что и я: маг неопытен и ранен. Он растерялся. И выплеснул слишком много сил на простое заклинание. Надолго его не хватит.
Мальчишка уже меня не боялся. Он подошел, положил руку мне на холку, и мы начали медленно отходить во тьму. Твари, оставаясь за границами света - за нами.
"Садись на меня!" - молил я, надеясь, что маг услышит. Услышал, но далеко не сразу. Посмотрел удивленно, кивнул, и залез мне на спину.
Смеешься, Кадм? Да, я нес на себе человека. Не скажу, что было легко. Для тебя ведь тоже, Рэми?
Шар погас почти сразу. Завыла за нами радостно нечисть. Поняв, что теперь все зависит от меня, что было сил я несся вперед. Знаете, мне нравился этот бег. Нравился ветер в ушах! Нравилась опасность. Нравилось, как ласкает лапы трава. Но я быстро уставал. Открылась рана в боку, и чувствовал я, что вместе с кровью уходят и последние силы, что еще чуть-чуть и я свалюсь, угробив и свою жизнь, и жизнь мальчишки.
Я не знаю, каким чудом мне удалось донести его до ручья. Но когда вода приятно охладила мне шкуру, я почувствовал такое облегчение, как никогда в жизни. Хотя и понимал... что сейчас медленно умираю. Почувствовав, что падаю, я постарался скинуть человека со спины, чтобы не переломать ему ноги, а когда очнулся...
Светало. Я лежал под плащом, укутанный в траве. Великий маг дрожал у огня. Жалкий, охваченный лихорадкой, с наконечником стрелы в плече. Но этот недоучка сделал больше, чем выпускник магической школы, он не только вылечил до конца мою рану, но и вернул мне силу, вычерпанную лихорадкой.
А сам? Сам едва на ногах стоял от слабости. И всей душой захотел я помочь, решил отвезти его в столицу, показать тебе, Тисмен, дать ему то, что он заслуживал с его магическим даром. Только мальчик-то наш решил иначе...
А ведь мы беседовали на эту тему, Рэми. И, казалось, договорились. Только мне казалось? Ты оглушил меня столь благородно, отдав на руки Арману. Зачем, Рэми?
- Потому что боги надо мной не властны, Миранис, - ответил рожанин, пытаясь выгнать из головы предательскую слабость. - И ты властен не будешь. Хотя... хотя... я не могу тебе сопротивляться. Но не будешь...
- А это мы еще посмотрим!
Мир пожал плечами. Взял на руки Тисменову зверюшку, поглаживая чешуйчатую спину и заставляя Старика нервничать, когда таракан-переросток начинал недовольно сипеть:
