— Ты плачешь или мне это показалось? — заметила Маша.

— Слезы сами льются из глаз, — опустил голову Савелий.

— Ведь ты дружил с Володей. Мне рассказывали, — сказала Маша.

— Было прекрасное время! — оживился Савелий. — Общаясь с Володей, еще совсем молодым, я чувствовал, что попал в иное измерение, поднялся на орбиту выше, чем находился. Мы служили в Театре миниатюр. Видя мой успех, он смотрел на меня как на Бога, сотворяющего чудо со зрителями. Он вообще боготворил многих артистов, бывших популярными.

— Вы разошлись с Володей? — удивилась Маша.

— С чего ты это взяла? — усмехнулся Савелий. — Как бы тебе объяснить… Лучше… Мы разминулись. У нас не складывались вечера. Он писал даже ночью. Отменялись его концерты. Он заглушал тоску встречами с друзьями, застольями… Смеялся над тем, что я слишком много времени уделяю своему здоровью.

— По-моему — тоже, — сказала Маша. Савелий замер в темноте, потом взял руку Маши в свою.

— Не смейся. Мама умерла от рака. Очень рано. Ее несчастная жизнь стимулировала болезнь. У меня тоже были нелады с нервами и со здоровьем.

— Я знаю, — сказала Маша и сжала руку Савелия в своей. — Я могу тебе чем-нибудь помочь еще?

— Ты любишь меня, Маша, а для меня это очень много и важно, — искренне произнес Савелий. — Наша разминка с Володей Высоцким должна была случиться рано или поздно. Я остался на своей прежней актерской и творческой орбите, а он поднялся на несколько орбит выше. Он — ближе к Богу! Но боюсь, и путь его на небеса будет короче… Он безумно тратит себя. Как святой… Раздает свою душу людям очень щедро. Иначе не может.

— Разве ты веришь в Бога? — удивилась Маша.

— Верю! В путь Высоцкого верю! Он — посланник Бога на земле! В грехах кается. Но истинные Божьи мысли несет людям! И я уверен, что даже не думает, есть ли у него актерское звание или отсутствует. Он актер от Бога. На эстраде был известный артист и честнейший человек — Михаил Наумович Гаркави.

— Конферансье?

— Артист. Его тринадцать раз представлял к званию Москонцерт, и каждый раз чья-то злая рука вычеркивала его фамилию. Поговаривали, что он не понравился самому Сталину, когда вел концерт в Большом театре. Умер Сталин — его дело продолжил серый кардинал нашей идеологии Суслов. А ведь Михаил Наумович прошел с нашими войсками всю войну, вел концерты Лидии Андреевны Руслановой. Его любили солдаты и генералы, любовно называли «Гаркавием». И с ним случилось чудо, его, даже без звания заслуженного артиста, похоронили на Новодевичьем кладбище. Я знаю, что этому помогло Политуправление армии. Тем не менее, в этом факте есть что-то божественное. Человек посвятил свою жизнь, свое творчество людям, и Бог заметил это. Может, я ошибаюсь, Маша?

Маша ничего не ответила ему.

— Почему ты молчишь? — удивился Савелий.

— Потому что ты все реже обращаешься ко мне за советами. Мне кажется, что мы разлетаемся по разным орбитам. Не уходи от меня, Савелий. Лучше меня ты не найдешь…

Савелий не понял серьезности ее слов и улыбнулся:

— Есть Клаудиа Кардинале! Софи Лорен!

— Есть. Но где они? Рядом с тобою? — обидчиво заметила Маша.

— Летают на других орбитах! — выспренно произнес Савелий.

— Бот именно, — тихо произнесла Маша.

Ушли прошлые переживания, и грусть Маши показалась Савелию сегодня несвоевременной. Он — заслуженный артист СССР, его искренне любят зрители. Чего еще надо популярному артисту в расцвете сил?! Он поймет это вскоре. Как любому человеку, ему станет необходимой как воздух любящая верная подруга, особенно в трудные времена, о возможности которых он тогда даже не подозревал. И немудрено. Вокруг улыбки, веселые глаза, поздравления, чьи-то руки обнимают его, среди них — те, которые прежде даже не пожимали его руки, а теперь свойски бьют по плечу, прижимают к себе. И не ведал тогда Савелий, сколько зависти вызовет у коллег присвоение ему звания. Позднее одна из лучших артисток советского кино назовет время, когда часто снимался Савелий, эпохой киноартистов с физическими недостатками и как пример приведет Савелия Крамарова, забыв о том, как он уважал и ценил ее мастерство, брал в гастрольные поездки, где он был ведущим артистом. Быстро промелькнут дни радостной эйфории, вызванной официальным успехом. Стихнет хор поздравлений. Улыбки при встрече станут такими же, как и прежде, дежурными, формальными. И самое странное — большинство девушек, с которыми он попытается познакомиться, сначала улыбнутся ему, как известному актеру, но потом всячески попытаются прервать с ним разговоры, извиняясь, что они очень заняты и не ходят на свидания.

Савелия видят у нового модного магазина «Лейпциг», куда любят заезжать московские красотки, стоящего у своего белого «фольксвагена» и для видимости безмятежно перебирающего ключи от машины. Путь от «Лейпцига» до центра неблизкий, и Савелий надеется, что кто-нибудь из красоток, улыбаясь и изнывая от усталости, попросит довезти ее до центра. Он это сделает с удовольствием, ради знакомства. Он ни в коей мере не ловелас, но желание познакомиться с красивой и умной девушкой не покидает его. Он не знает вывода знаменитого врача и психолога Зигмунда Фрейда о том, что дети, не испытавшие в детстве ласки, нежности и теплоты, со временем, став взрослыми, стараются доказать, что достойны этого, что их эгоцентрическое «я» делает их людьми заметными, порою знаменитыми, но их тяга к женской теплоте, семейному уюту не только не ослабевает, а, наоборот, только усиливается. Но не знает Зигмунд Фрейд, что возникнет на планете странное государство, в котором многие понятия будут поставлены с ног на голову, и самые яркие, даже эрудированные женщины станут отождествлять популярных артистов с героями, которых они играют в кино. У кроватей киноманок на стенах появятся фотографии романтичного артиста Коренева — главного героя фильма «Человек-амфибия», позднее — более зрелого, романтичного и мужественного киногероя Олега Видова, кстати, которого судьба сведет с Савелием Крамаровым еще в фильме «Джентльмены удачи». Отождествление девушками его хулиганистых и растяпистых героев с ним самим сначала поразит Савелия, а потом доведет до растерянности. Вот тогда он вспомнит слова Маши: «Не уходи от меня, Савелий. Лучше меня ты не найдешь».

Однажды днем мне домой позвонил заведующий «Клубом 12 стульев» «Литературной газеты» журналист Виктор Веселовский. «Слушай, Варлен, мне сейчас звонил Савелий Крамаров. Ты знаешь его лучше меня. Не рехнулся ли он?» — «А что случилось?» — поинтересовался я. «Савелий попросил меня познакомить его с интеллигентной девушкой!» — насмешливо-издевательским тоном произнес Веселовский. «Ну и что? — спокойно изрек я. — Если можешь, то помоги ему. Умную и симпатичную девушку сейчас найти нелегко. Сам знаешь». — «Ничего такого я не знаю, — усмехнулся Веселовский. — У меня в жизни были две жены — законная и все остальные!» — улыбнулся он своей шутке и перевел разговор в другое русло, но я опять вернул его к просьбе Савелия: «Человеку трудно, и очень, если он обратился за помощью к тебе. Неужели не понимаешь? Он думает, что ты вращаешься в высшем свете, где можно встретить именно такую девушку, умную, красивую и верную, которая сможет стать ему женой». — «Он спятил окончательно! — резюмировал Веселовский. — Вокруг меня одни авторши, которые ради того, чтобы их произведение появилось на моей полосе, готовы на все. Одна вдруг заерепенилась ни с того ни с сего. Поэтому на гастролях в Омске я ее оставил на рынке, куда мы поехали за зимними шапками. Рынок находился километрах в тридцати от города. Пусть знает свое место. Потом она, конечно иносказательно, изобразила меня в своем рассказе в виде палача. Я очень смеялся. Чем я могу помочь Савелию Крамарову?» — «Ничем, — согласился я, — но как отреагировали другие авторы, когда ты оставлял молодую женщину, кстати их весьма способную коллегу, на рынке? Вдали от города? Там были Иванов, Арканов, Измайлов, Владин, Бахнов…» — «Я сказал водителю автобуса: «Трогай!», и мы поехали. Они даже не пикнули! А ты что, поддерживаешь просьбу Крамарова?» — «Нет, — сказал я, — он просто обратился не по адресу. Он представлял тебя, читая твою полосу, на редкость добрым и гуманным человеком, считал, что ты поможешь ему, но ты не в состоянии сделать то, о чем он тебя просил. Видимо, позвонил тебе от безысходности. Ты прости его». — «Ладно, — снисходительно согласился Веселовский. — От любви можно потерять голову Мне однажды на выступлении настолько понравилась девушка, что я прямо со сцены продиктовал ей номер своего телефона в гостинице и просил прийти ко мне!»