Прежде чем она смогла себе или ему ответить, что-то большое и пушистое перекувыркнулось через её плечо и свалилось на колени. Она с облегчением засмеялась, откладывая на чуть-чуть свое решение.

— Раджи, дьяволёнок. Я думала ты предпочитаешь ездить наверху.

— Видимо, нет, когда вы рядом, — Саймон строго взглянул на любимца. — Тебе следовало бы оставить бедняжку в покое. Она тебе не нянька.

— Я не прочь, — произнесла она, баюкая на руках это милое создание.

Саймон что-то сказал питомцу на хинди. Они проезжали под низко свисающей веткой, и внезапно Раджи вскочил на складной верх фаэтона, а оттуда прямиком на дуб и скрылся.

— Проклятье, — Саймон молниеносно остановил фаэтон. — У негодника своё на уме. Нужно вернуть его прежде, чем он слишком далеко ускачет. — Он спрыгнул и обернулся к ней. — Вы тоже должны пойти. Так как вы ему нравитесь, может, уговорите вернуться.

— Конечно, — она позволила Саймону помочь ей спуститься и направилась в лес, где скрылся Раджи. Саймон дал кое-какие распоряжения ливрейному груму и присоединился к ней.

Она не заметила следов Раджи и стала волноваться, что они никогда не найдут его. Даже командные выкрики Саймона ничего не дали. Поблуждав и покричав несколько минут, они добрались до конца леса. Раджи нет, как нет.

Саймон обернулся к ней.

— Нам следует подождать, пока он не утомиться исследованиями. Это, так или иначе, произойдет.

— Но он может пораниться!

— Раджи — обезьяна. Возможно, вы не представляете себе, дорогая, но они почти всё время проводят на деревьях.

— Очень забавно, — ответила Луиза, но слово «дорогая» взволновало её и тревожно отдалось в груди.

— Желательно подождать, пока она нас найдет, — Саймон указал на поваленный дуб. — Ну как, присядем?

Она пронзительно взглянула на него.

— А не проще ли ему было бы найти нас в фаэтоне?

— Не обязательно, — герцог шагнул к бревну и очистил его кожаными перчатками для езды, которые после отряхнул и хлопнул ими по бедру. — Более того, я бы охотнее посидел здесь, чем у пыльной дороги, а вы?

Сняв сюртук, он положил его на бревно, и жестом пригласил её присесть. Казалось, ему и в голову не приходило, как он возмутительно выглядит, оставшись в рубашке и полосатом жилете.

Или приходило? В ней зародилось подозрение.

— Что вы сказали на хинди Раджи, отчего он так выскочил из фаэтона?

— Я сказал оставить вас в покое, — Саймон кинул свой бобровый цилиндр на бревно. — Ему, должно быть, пришло в голову, что он должен убежать.

— Ерунда, — она подбоченилась. — Я видела, как вы сегодня лихо управлялись с ним; он повиновался каждой вашей команде. Признайте — вы, на самом деле, не просили его оставить меня в покое, правда?

Он был вынужден улыбнуться.

— Вы слишком умны, на ваше счастье.

— Слишком умна для интриг таких негодяев как вы, — усмехнулась Луиза. — А теперь выкладывайте, что сказали Раджи.

Его глаза озорно сияли.

— Я сказал: «Ищи бананы».

— Вы же отлично знаете, что здесь нет банановых деревьев!

— Естественно, — он шагнул к ней с явным намерением.

Легкая дрожь пробежала в низ по её спине.

— Но он заблудиться или…

— Не волнуйтесь об этом, — от его мрачной улыбки её пальцы в полусапожках поджались. — Он немного поглядит, а потом вернётся к хозяину — его так обучили.

Не зная, смеяться или злиться, девушка отступила назад от него.

— По-вашему, значит, вы посылали беднягу на дикую гонку за бананами? Отвратительно!

— Поверьте, для Раджи нет ничего лучше, чем хорошенько повисеть на деревьях, — Саймон по-тигриному легко и грациозно, подкрадывался к ней. — Мало того, должен же мужчина найти способ остаться наедине с женщиной, за которой он ухаживает, не так ли?

Слова, повиснув в воздухе, привлекали её своей запретностью и волновали своей реальностью.

Она снова чудовищно просчиталась. И судя по хищному виду Саймона, наилучший выход для неё — стремительное бегство.

Саймон не удивился, что Луиза так быстро разгадала его уловку — он и не думал, что она позволит так далеко зайти.

Она поспешила обратно к дороге.

— Уже поздно, сэр. Нам следует вернуться в город.

Она думала спастись от него бегством, не так ли? Размечталась.

Сунув руку в карман жилета, он выкрикнул:

— Разве вам не интересно, сколько лорд Трасбат пожертвовал Лондонскому женскому обществу?

Она остановилась в нерешительности, видимо, взвешивая, привлекать ли врага в таком уютном местечке, но реформатор в ней взял верх над осмотрительной старой девой.

Когда она встала перед Саймоном, он, сжимая в пальцах банковский чек, подразнил им.

Луиза помрачнела.

— Это моё, вы же знаете, — она протянула руку. — Сейчас же отдайте, прям тут.

— Отдать, прямо тут? — посмеивался он. — Может, такое и срабатывает у моей сестрёнки с вашим братом-простофилей, но я так легко не сдамся. — Он с ухмылкой затолкал чек в карман. — Если он вам нужен, вы должны прийти и забрать его.

Хотя краска залила её очаровательные щёчки, глаза её сверкали в быстро наступающих сумерках.

— Я не собираюсь играть в ваши игры, — произнесла она с типично женской снисходительностью. — Вручите мне чек, ваша светлость.

Он перестал ухмыляться.

— Назови меня Саймоном, и получишь чек.

— Ваша светлость, ваша светлость, ваша светлость…

— Я заставлю тебя называть меня Саймоном, чего бы это не стоило, — прорычал он и ринулся к ней.

Девушка отпрянула и кинулась прочь от него.

— Теперь я это никогда не произнесу, сэр, — отозвалась она, пробираясь меж берез и вязов, тесёмки её корсажа развивались позади неё, словно хвост кометы.

К счастью, юбки мешали ей быстро бежать, и он в мгновение поймал её. Ухватив за талию, он так резко дернул её к себе, что сбил с Луизы шляпку.

— Скажи «Саймон», — прошептал он ей в ухо, когда её очаровательная попка прильнула к его паху. — Скажи «Саймон» или никогда не увидишь чека.

Она перестала извиваться, и на секунду герцог подумал, что победил. Пока она не ударила его в голень каблуком своих очень крепких полусапожек. Безжалостно.

— Ой! — он тотчас же выпустил её. Чертовка его лягнула!

Она развернулась и запустила руку ему в карман, с победным криком вытаскивая чек. Просмотрев его, она замерла.

— Ну и ну.

Он сердито смотрел на неё, потирая ушибленную голень.

— Надеюсь, это согреет твое корыстное сердечко.

— Двести фунтов! Да знаете ли вы, что мы можем с двумястами фунтами?

— Нанять лошадей? — проворчал он выпрямляясь.

— Хорошенько пополнить наш фонд для кандидата.

Он похолодел. Нет, у него было иное мнение на сей счет.

Луиза взирала на чек и краска вины проступала на её щеках.

— Гм… сколько лорд Трасбат предлагал до того, как вы уговорили его изменить сумму.

— Двадцать.

Когда она изумленно взглянула на него, он добавил:

— Я настоятельно подначивал его добавить нолик.

После того, как лично пообещал мешать их группе следовать политическим порывам. Трасбат должно быть хотел унять недавний интерес своей жены к реформе, впрочем, он, как и другие лорды, опасался, что какая-то благотворительная группа пустит по стране сомнительного кандидата с подстрекательными речами.

— Спасибо. Это очень ценно.

Его мучила совесть, что она, ничего не подозревая, благодарила его, но Саймон успокаивал себя, что он бы загладил вину, будь они женаты.

С сияющими раскаянием глазами, Луиза свернула чек и сунула его в карман своего утреннего платья.