Полу понравилось то, что она сказала, ему это очень понравилось, ему это настолько понравилось, что он больше не хотел об этом говорить. Он должен был помусолить эти слова во рту («бок о бок»), почувствовать их на вкус («мы»), переварить их («мы оба»).

— Пойдем! — неожиданно сказал он. — Пойдем в другое место.

Нанна не ответила, хихикнула, но послушно стала одеваться. Пол подал ей пальто. У нее было пальто синего цвета с меховым воротником, и оно, как это ни удивительно, шло ей так же, как шла порядочность несколько минут назад.

— Куда мы идем? — поинтересовалась Нанна. Пол не ответил. Он взял ее за руку, и они побежали по лестнице на первый этаж, оттуда — в Исследовательский парк, и он чувствовал себя мальчишкой, который несется по улице рядом со своим лучшим другом. Они пошли шагом, только выскочив из здания.

Пол и Нанна быстро шагали по улице Блиндернвейен, перешли через мост над трамвайными путями и двинулись в сторону района Майорстюэн. На дворе стоял самый холодный месяц года. На улице Апалвейен Пол поймал такси.

— Садись, — приказал он, стараясь сгладить употребление императива шутливой интонацией. В эти игры он играть умеет.

— Куда мы едем? — спросила Нанна и без всякой дальнейшей помощи с его стороны приняла пассивную роль несведущей. Прекрасно, она тоже знает эту игру.

— Будем праздновать, — ответил Пол и попросил таксиста отвезти их в недавно открывшийся ресторан «Ел-ем-съем» на улице Богстадвейен. Несколько дней назад Пол слышал, как Мортен расхваливал их кухню, и взял ресторан на заметку как из-за названия, так и из-за гастропанегирических излияний Мортена. Пол мгновенно проникся доверием к ресторану, название которого представляет собой глагольную парадигму.

Полный ожиданий, он решительно распахнул дверь в ресторан и пропустил Нанну вперед, но, зайдя в помещение, понял, что ошибся. Здесь слишком светло, столики стоят слишком близко друг к другу, здесь слишком шумно, слишком много смеха. Он хотел, чтобы Нанна принадлежала только ему. Он развернулся в дверях, потянул за собой Нанну, вышел на улицу и остановил не успевшее уехать такси.

— И куда же мы теперь? — спросила Нанна, и в ее голосе послышалось легкое раздражение.

— Мы же собрались праздновать, — ответил он настолько уверенно, насколько может говорить мужчина, покоривший множество женских сердец. Они сели в машину. — Пожалуйста, поезжайте вперед по улице, — сказал Пол таксисту, и когда они приблизились к ресторану «Дели де Лука», он попросил водителя остановиться, а Нанну — подождать в машине, сам же забежал внутрь, замер на несколько секунд, после чего бросился к стойке и стал заказывать разную пасту. Он вдруг почувствовал, что ужасно голоден и мог бы съесть быка. Порцию этого, порцию того, пару порций вот этого — он произвольно указывал на дымящиеся блюда. Одну с томатным соусом, одну с белым и кусочками ветчины, вот это, похожее на песто, и одну с тунцом и кукурузой.

Пол в нетерпении наблюдал за продавщицей, наполняющей один контейнер за другим, затем подошел к стойке с мороженым, выбрал несколько самых ярких видов итальянского мороженого (фисташки, малина, манго) и заказал по три-четыре порции каждого. В последнюю секунду он схватил четыре кокосовые булочки — гораздо крупнее тех, что они обычно едят с мамой. Эти булочки были просто огромными, как четыре башни, запорошенные снегом. Пол положил их поверх всех контейнеров. Заплатив за покупки, он с двумя огромными мешками вернулся к такси, которое стояло передними колесами на тротуаре, двигатель работал.

— Ой, — сказала Нанна. — Ты проголодался, Пол?

— Очень, — ответил он, — очень. На улицу Нильса Хенрика Абеля, пожалуйста.

— А как, собственно, начался этот проект? — спросил Пол, положив руку на спинку сиденья за ее плечами. — Я имею в виду, как тебе в голову пришла эта идея?

Нанна хихикнула, глядя в окно, а потом ответила:

— Это случилось несколько лет назад. Когда я еще жила дома. Мы собрались сделать ремонт в ванной.

— Да ты что? — удивился Пол. От нее пахло чем-то мятно-сладким.

— Пришел водопроводчик и взломал старый пол, а когда я вернулась домой из университета, он как раз закончил монтировать теплопровод: уложил его кольцами и петлями и собирался залить.

— И что?

— В тот момент я это и увидела.

— Что увидела?

— Рисунок, схема нашей формулы, он был в этих шлангах, запутанный, но упорядоченный рисунок.

— Это правда?

— М-м-м.

— Серьезно?

— Почти. Во всяком случае, неплохая история.

Они громко засмеялись, возбужденные успехом и друг другом. Когда машина повернула на улицу Киркевейен, рука Пола упала со спинки сиденья на плечи Нанны. Зимним вечером такси похоже на теплый мыльный пузырь, изолированный от остального мира. В нем тесно, поэтому сидеть приходится очень близко друг к другу. В нем темно, поэтому никто не видит, что человек делает, даже сам человек. Зимним вечером в такси между двумя людьми может произойти такое, чего не случилось бы в другом месте. Еще не доехав до района Мариенлист, они поцеловались, а после поворота на улицу Согнсвейен, поцеловались еще раз, долго и крепко.

Пол отпер дверь, вошел первым, отшвырнул кроссовки, стоявшие посреди прихожей, пошел дальше, убрал футболку с дивана в гостиной и молочный пакет со стола. «Минутку», — сказал он и побежал в подвал, чтобы положить в морозилку подтаявший лед, и попутно захватил оттуда самое лучшее вино, какое у него было, «Сассикайя 1995».

Оно пролежало там более трех лет. Это очень дорогое вино, подарок Мортена на тридцатилетие Пола, а Мортен знает толк в винах. По его указанию Пол спрятал бутылку для особого случая. («И запомни, — сказал тогда Мортен, — каждая цыпочка, прости, дамочка, которую ты затаскиваешь домой на бокальчик вина, это не „особый случай“».) Но сейчас был именно такой случай: они с Нанной будут отмечать завершение проекта; то, что они доработали его вместе, разгадали лингвистическую загадку, это почти научный подвиг, и они достигли результатов, которые, вполне вероятно, смогут принести солидный доход. Кроме того, он три раза поцеловал Нанну, а теперь она здесь, в его доме. Тот самый особый случай. Даже вечный скептик Мортен признал бы это.

Пол оставил вино на кухне «подышать», и, напевая, перелил его в графин — продолжая следовать строгим инструкциям Мортена, — взял пару тарелок и приборов и пакет с едой, брошенный в прихожей.

Когда он вошел в гостиную, то увидел, что Нанна сидит посередине дивана, положив ногу на ногу и раскинув руки. Женщина на светлом арбузно-красном диване похожа на четкий, почти белый крест на алом. Хорошо, подумал Пол. Красивые, уверенные в себе девушки должны садиться посередине мягкого дивана. С застенчивыми девушками, предпочитающими устраиваться на неудобных стульях, так много проблем, думал Пол, забыв, что пару лет назад посчитал Аину совершенно неотразимой именно потому, что она села на жесткий деревянный стул, и что сегодня днем он мысленно воспевал скромность Нанны.

— Я хочу пригласить Хомского, — произнес крест на красном диване.

— Ого, — сказал Пол, накрывая журнальный столик. — Хотя почему бы и нет? Худшее, что может произойти, это то, что Ноам откажется.

— Это же такое великое дело. Ну, то, до чего мы додумались. Представь, что будет, если он приедет.

— Мы можем провести для него экскурсию по четвертому этажу кафедры и показать бесцветные зеленые идеи, парящие под потолком. Паульсен может поработать гидом. Ему понравится.

— Кому из них?

— По крайней мере, Паульсену.

— В любом случае мы пригласим всех сотрудников Центра выдающихся исследований из Тромсё, и министра науки и образования, и….

— …и представителей крупных компьютерных фирм. Пожалуйста, угощайся! Ты видишь, еды хватит на всех!

Пол уже понял, что немного увлекся мыслями об успехе и ликующих народных массах, но Нанна в своих мечтах зашла гораздо дальше. Пол не осуждал ее. Совсем нет. Нет, из-за этого его уважение к ней не стало меньше, напротив, он ее прекрасно понимал и восхищался тем, что она, в отличие от него, даже не стыдится подобных мыслей. Для нее день презентации — это бриллиант в короне, она много думала об этом событии, мечтала о нем, стремилась к нему в тяжелые рабочие дни и долгие вечера, не приносившие результатов. Он осознал, что истинным желанием Нанны является обнародование проекта. Но было и кое-что другое, а именно желание получить признание. Это тешило ее тщеславие. Поскольку подобные мысли посещали и его, он великодушно простил ей все фантазии по поводу великого дня. Конечно, он простит! Но речь идет не просто о презентации. Речь идет о деньгах. Речь идет о постоянной работе, о приглашениях на конференции, о солидных субсидиях на новые проекты.